Владимир Колычев - Бедовый месяц

Но Татьяна не спешила. Она уложила его на стол, натерла спину ароматным маслом и долго массировала, попивая коньячок. И он не отказывал себе в хмельном удовольствии. Она не торопилась да и взамен, казалось, ничего не требовала. Татьяна нежно массировала его плоть, сама получая от этого удовольствие – во всяком случае, если она хотела убедить в том Олега, то ей это вполне удалось.

Массаж подействовал, и еще целый час они наслаждались друг другом в постели. Это был великолепный вечер, но Олег пришел сюда не только для того, чтобы получить удовольствие.

Они пили коньяк, и разговор малу-помалу скатился к Авдееву.

– Скажи, тебе с ним было хорошо? – спросил он.

– Ничего подобного… Даже когда я еще не была такой, он не смотрел мне в душу. Он видел во мне только красивую куклу… Ты когда занимаешься сексом с надувной бабой, ты видишь в ней душу?

– Я не занимаюсь сексом с надувной бабой, – сказал Олег.

И Татьяна какое-то время смотрела на него в пьяном недоумении, как будто невозможно было поверить в то, что далеко не все мужики грешат с резиновыми бабами из секс-шопа.

– Ну да, конечно… Зачем тебе это? – наконец-то перезагрузилась она.

– А твой Авдеев что, занимался сексом с надувными бабами? – спросил он.

– Нет, он занимается сексом со своей красивой сучкой… Меня бросил! Я здесь пропадаю!

– Тише, тише! Не надо заводиться!

Но чем больше Олег успокаивал ее, тем больше она выходила из себя. И в конце концов довела себя до состояния климактерической истерики. И как итог – позвонила Авдееву.

Но тот не стал брать трубку. Зато через какое-то время откликнулся его секретарь или кто-то там в этом роде. Вежливым, но бездушным тоном он посоветовал Татьяне успокоиться. В противном случае, сказал он, к ней приедет бригада из психушки…

– Вот суки! Вот козлы! – возмущалась она.

Возмущался и Олег. Похоже, не суждено ему приманить Авдеева на расстояние выстрела. Что ж, есть у него и другой вариант, запасной, только там мала вероятность исполнить смертный приговор тому, кому нужно. В этом случае должна погибнуть Татьяна, а за ней и еще как минимум один человек. И хорошо, если этой второй жертвой будет Авдеев.

Татьяна позвонила в третьем часу ночи. Совсем ошалела дура, ведь и разбудить могла. Но не разбудила, потому что на ее звонок никто не собирался отвечать. И еще потому, что Аркадий не спал. Шутка ли, сама Юля Маевская у него в руках. Вот она, сидит в пыточном кресле. И руки жестко зафиксированы, и ноги, а шею обхватывает стальной обруч. Не сможет Юля выбраться отсюда. Сейчас она целиком в его власти.

– В кошки-мышки со мной играть вздумала, девочка? – спросил Авдеев.

Он и пытался, но не мог устоять на месте. То с одной стороны к ней зайдет, то с другой. Не думал он, что встреча с этой сучкой так взбудоражит его.

– Ты же знаешь, кто я такой. Ты должна была понять, что шутки со мной заканчиваются плохо.

– Я знаю, кто ты такой, – сухо сказала она.

Он ожидал более бурного продолжения, но Юля не стала оскорблять его. Видно, хорошо ее вылечили в детской психушке, умеет она держать себя в руках.

– А ты знаешь, кто до тебя сидел в этом кресле?

– Я знаю, что ты убил моего отца, – глядя куда-то вдаль, монотонным голосом сказала она.

– В этом кресле сидела девушка Рая. Эту девушку обвинили в том, что она отравила моего друга Портнова. Его убила ты, а пострадала за тебя Рая. Она тоже погибла. Из-за тебя.

Но Юля как будто не слышала его.

– Ты изнасиловал мою маму.

– Неправда. Твоя мама сама захотела. Она попросила, мы не отказались.

– Ты изнасиловал меня.

– Нет, я к тебе даже не прикоснулся.

– У тебя была банда. И у тебя были члены этой банды. И Шагаев был твоим членом.

Юля даже не думала смеяться над своей вольной, а может, и невольной шуткой. Зато Аркадий схватился за живот, хотя не издал при этом ни звука. Надо же, Шагай был его членом… Ну да, тогда получается, он и обидел юную Маевскую.

– Шагаева похоронили без члена, – стараясь сдержать улыбку, сказал он.

– Я очень этому рада.

И Юля не улыбнулась, но при этом она не делала над собой усилий. Во всяком случае, он этого не заметил.

– А я рад, что ты у меня в руках. Все, добегалась ты, девочка.

– Значит, так тому и быть.

– Ты убила моих друзей.

– Я наказала ублюдков. И очень жаль, что я не наказала тебя.

– Уже не сможешь.

– Я знаю.

– А вдруг представится случай?

– Не представится. Я знаю, что ты со мной сделаешь.

– И не боишься?

– Боюсь. Но я к этому готова.

Аркадий заглянул ей в глаза и поверил ей. Не было в ее взгляде жалости к себе, и желание жить совсем обескровлено, а потому и мертвое лицо. Она смотрела в какую-то невидимую преграду перед собой, сквозь которую видела свое будущее в той жизни, которая должна была наступить после смерти. И даже улыбалась кому-то, кто ждал ее за той чертой. Ну да, там же ее отец и мать…

– А как же Кирилл? – спросил он.

– А что Кирилл?

Это был первый случай, когда она посмотрела на него внимательно, с интересом, хотя и безжизненным взглядом.

– Ты его любишь?

– Очень.

– Врешь. Ты познакомилась с ним, чтобы выйти на меня.

– Я бы все равно на тебя вышла. Я все равно бы тебя убила. Через год, через два, через десять, я бы все равно тебя убила… А Кирилла я любила. Тебя ненавидела, а его любила. И сейчас люблю.

– Тогда тебе не повезло. Ты уйдешь за грань, а он останется здесь.

– Ничего, когда-нибудь мы с ним встретимся, – вздохнула она.

– А хочешь, я отправлю его вслед за тобой?

Юля промолчала. Действительно, нужно быть сволочью, чтобы желать смерти своему любимому.

– Вас поставят перед алтарем на колени, вы склоните головы, к вашим затылкам приставят пистолеты, и как только поп закончит отходную молитву, вас застрелят. Два выстрела прозвучат разом… Как тебе такой вариант? Мне, например, нравится, – самодовольно улыбнулся Авдеев.

– И ты об этом так спокойно говоришь? Что ж, тебе самому недолго осталось, – презрительно и с претензией на пророчество усмехнулась Юля.

– И что же со мной случится?

– Тебя сам Бог накажет.

– Да нет, не Бог. Меня накажет не Бог. Меня может наказать твой друг и учитель. Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Понимаю.

– Ты должна сказать, где твой Кухаров… Если скажешь, где он, ты отправишься на тот свет в одной упряжке со своим Кириллом.

– А разве я должна этого хотеть?

– А разве нет?

– Ты псих. И я уверена, что медицина здесь бессильна. Тебя только могила исправит.

– Исправлять она будет тебя. И хорошо, если в могилу ты отправишься быстро. Гораздо хуже, если умирать ты будешь долго и мучительно… Ты должна была сгореть в своем доме, но ты не сгорела. Я думаю, ошибку можно исправить…