Владимир Колычев - Мент без ценника

– Я правильно все поняла? – с восхищением глядя на него, робко спросила она.

– Что поняла?

– Ты… Вы заступились за меня?

– Лучше «ты»… Да, ты поняла все правильно.

– Зачем вы… Зачем ты за меня заступился?

– Затем, что Гущин – мразь… Узнал, что ты занималась проституцией, и стал тебя шантажировать. Или нет?

– Да. Он пришел ко мне и стал шантажировать. Сказал, что Егору все расскажет, если я под него не лягу.

– И ты согласилась? – пренебрежительно спросил Богдан.

– Нет. Но все к этому шло… Я не хочу, чтобы Егор узнал. И еще он сказал, что может упечь Егора на пятнадцать лет. А можно, сказал, сбавить срок до двух лет.

– Хвосты он заплетать умеет… И Егора твоего заплел. Сначала Костылина на него повесил. Теперь вот Сысоева…

– Кто такой Сысоев?

– А Гущин тебе не говорил?

– Нет… Ты говорил. Только я что-то не очень поняла. Сысоева убили, а Егору нужно алиби…

– Ты правильно все поняла.

– И Егора обвиняют в его убийстве?

– И это так. Только у Егора алиби может быть. Хорошо, если есть. Где он находился в ночь с двадцатого на двадцать первое февраля?

– Дома он был, – не задумываясь, ответила Лена. – Со мной. Мы все ночи вместе в феврале проводили. И с двадцатого на двадцать первое – тоже…

– Точно?

– Ну да.

– Может, ты крепко спала, поэтому не заметила, как он ушел?

– Да нет, я сплю чутко, я бы заметила. Я правда очень чутко сплю…

– Так следователю и говори. И когда под протокол скажешь, проследи, чтобы он это записал.

– Да, я поняла… А кто такой этот Сысоев?

– Предположительно, твой клиент. Которого твой муж мог зарезать из ревности.

– Кто такое сказал? – возмутилась девушка.

– Гущин.

– Ваш Гущин – еще та сволочь!

– Понимаешь, в чем дело, Лена, Сысоева и Костылина убили одним ножом. Официального заключения экспертизы еще нет, но, возможно, оно будет в пользу этой версии. И если Егор убил Костылина, то и Сысоева – тоже он.

– Но Егор не знает никакого Сысоева! И я его тоже не знаю… Какой ужас!

Лена достала со шкафа пачку сигарет, зажигалку.

– Как замуж за Егора вышла, так больше не курила, – выпустив из легких струю дыма, сказала она. – А как его забрали, так остановиться не могу…

– Я тебя понимаю.

– Курила я до Егора. Но проституцией не занималась. Просто мужчина один был… Потом как-то вышло, что я с его товарищем сошлась. Потом с другим… А этот другой с проституткой до меня жил. Та в милицию стукнула… Ну, в смысле, сообщила… – Лена развязно усмехнулась, глянув на Богдана. – Чего так смотришь? Ну, не была я примерной девочкой. С мужиками за милую душу спала. Без отца росла, мать еле концы с концами сводила, за мной не особо следила. А потом сюда приехала, в институт поступила, никого не знаю. Семнадцать лет, дура полная, а тут Людка, вся из себя. Я тебя, говорит, жизни научу. Как будто я ничего не знаю… В общем, я два года куролесила. Потом за ум взялась, Егора встретила… Он, конечно, не красавец, но я красавца и не искала. Мне просто надежный мужик нужен был. Чтоб не пил, не курил… Как там в песне?.. Ну да, чтоб цветы всегда дарил. В дом зарплату приносил, так, кажется… Мне с ним нравилось. И нравится. Я в институте учусь, на последнем курсе, его зарплаты не хватает, но ничего, не жалуюсь… Не жалуюсь, а в этот «Петроль» поперлась… Знаешь, я ведь на самом деле возмутилась, когда Костылин на меня полез… Хотя, казалось бы, что здесь такого? Ну, отдалась бы раз, потом другой, зато двести долларов каждый месяц… Только не хочу никому отдаваться… А с Гущиным… Эта сволочь меня шантажировала. От меня бы не убыло, но все равно противно… А ты можешь Егору помочь?

– Могу.

– Эх ты! – разочарованно вздохнула Лена. – Я думала, ты не такой, как Гущин. А ты туда же!

– Что-то ты не то говоришь, – нахмурился Богдан.

– Да ладно, не то!.. Сейчас наврешь с три короба, я тебе поверю, расплачу́сь с тобой натурой…

Лена смотрела на Городового так, как будто и хотела расплатиться с ним таким вот образом, но при этом отговаривала себя. И хочется, и колется… Возможно, Богдану так только казалось.

– Я таким товаром оплату не принимаю, – покачал головой он.

– Что, не нравлюсь?

– Как женщина? Как женщина – нравишься. Только ситуация не та. У меня принципы. Ты вот ради мужа собой пожертвовать можешь, а я ради своих принципов могу себе во многом отказать. Да и не пытаюсь я тебя обманывать. Так что можешь расслабиться.

– Но ты же сказал, что можешь Егору помочь…

– Могу. Но не ради тебя. А ради него. Не верю я, что это он Костылина убил. И нож ему, скорее всего, подбросили. А еще я свидетеля нашел, который настоящего убийцу видел.

– Это правда? – просияла Лена.

– Правда – в нашем деле понятие уголовно-процессуальное. А это тебе не три тополя на Плющихе. Это густой лес, причем иногда темный. И такой, что ноги можно сломать… Убийцу настоящего видели – и что? Может, это вовсе и не убийца, а случайный прохожий. Нож у него видели – так с ножом сейчас каждый третий ходит. А с Егором все понятно. Он и в убийстве признался, и улики против него есть. Сысоева, может, ему и не пришьют, но за Костылина он точно получит срок. Вопрос только в том, большой или малый.

– Гущин говорил мне про состояние сильного душевного волнения. Егор действительно меня ревновал…

– Ревность и сильное душевное волнение – это не одно и то же. Но бывает приступ ревности, это уже близко… Только боюсь, что Гущин может отомстить твоему Егору. Если он Сысоева на себя не возьмет. Может его по сто второй статье пустить или по сто третьей. И там умышленное убийство, и там. Но сто вторая без смягчающих обстоятельств. А это пятнадцать лет.

– Но ты же можешь ему помешать? – Пристально глядя на Богдана, Лена опустила бретельку на платье.

Плечи у нее красивые, и все, что ниже, не хуже. Но это лишнее…

– Могу.

– И что от меня нужно? – Девушка взялась за вторую бретельку.

– Нужно. Только не то, о чем ты думаешь.

– А о чем я думаю?

– Прекрати.

– Да ладно, шучу я, а ты и поверил… На вшивость тебя проверяла!

Она оправила платье.

– Тогда и я тебя проверю.

– Как? – игриво повела Лена бровью.

– Ты видела, как я спустил Гущина с лестницы.

– Я до сих пор в полном восторге.

– Да? Тогда ты должна спрятать этот восторг. И если тебя вдруг спросят, что здесь произошло, ты не должна говорить, что я его ударил…

Увы, но Богдану приходилось призывать Лену к лжесвидетельству. Слишком хорошо он знал своего коллегу. Гущин еще тот фрукт – слона может из мухи сделать. Как же – он целый капитан, а тут какой-то лейтенант руку на него поднял… Не спустит он на тормозах это дело, рапорт подаст, потребует служебного расследования. А то и уголовного… Богдан бил его аккуратно, вряд ли судмедэкспертизе удастся снять побои. Остается жена Хромцова, которая может дать показания. А может и не дать…