Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

Пауза.

Как это следователь Чалов говорит? Об этом надо еще подумать...

– Полина...

– Что? Теперь слово за вами – заберите меня отсюда.

– Я пойду найду дежурного врача. – Катя поднялась. – Мы не можем вот так сбежать тайком, я должна предупредить. Побудьте тут, я скоро.

В этот момент в палату вошла сестра, катя перед собой капельницу.

– Вот как раз вам и капельницу поставят, полежите, я сейчас, только с врачом переговорю.

– Но вы не уедете без меня?!

– Я не уеду без вас, вы слишком важный свидетель, Полина. Побудьте под капельницей, это вам только на пользу.

– Посещение больных закончились, у нас тут строго до семи, а сейчас уже половина девятого, – сказала медсестра Кате недовольным тоном.

Катя вышла в коридор: одно дело – пообещать Каротеевой, а другое – сказать врачам, что она забирает больную... На ночь глядя. Но надо что-то решать прямо сейчас. Она ведь обещала. Позвонить Чалову, попросить совета? Нет, сначала надо переговорить с врачом.

Она снова заглянула в палату – медсестра возилась, прилаживая иглу от капельницы.

– Где я могу найти врача – поговорить?

– Дежурный в приемном покое, идите туда, если желаете. Или... кажется, Денис Михайлович еще не ушел, посмотрите в ординаторской.

Катя дошла до ординаторской, дернула ручку двери – заперто. Денис Михайлович... это бородатый доктор, молодой, который принимал Полину... если тот фарс можно назвать «приемом больных по «Скорой». Она решила спуститься вниз и отыскать дежурного по отделению. Вызвала лифт, прождала его несколько минут – лифт застрял на каком-то этаже. Может, его вообще отключили вечером в целях экономии электроэнергии?

Катя вышла на лестницу и начала спускаться, наверху послышались голоса – мужские, Катя подумала: а вдруг это врачи, ну хоть кто-то здесь должен быть вечером? Она повернула назад, одолела лестничный пролет и столкнулась в дверях терапевтического отделения с высоким плотным мужчиной с аккуратно подстриженными усиками, одетым в спортивную куртку и серые брюки. Облик выдавал в нем военного. Он загородил собой дверь, но Катя уже повернула назад – это не врач и не больной, явно тоже какой-то припозднившийся посетитель. Она быстро спустилась на первый этаж, но попала в вестибюль больницы – с уже закрытыми стеклянными дверями и притушенными люминесцентными лампами на потолке. Ни охраны, ни гардеробщика... Лишь серые летние сумерки сочатся в панорамные окна.

Где этот чертов приемный покой?! Второй раз она здесь, и опять все та же история – никого не дозваться в этой больнице.

В конце коридора возник силуэт. Кто-то шел навстречу – быстрым шагом – и внезапно резко остановился, повернул назад. Кате это показалось странным, она прибавила шаг – чисто машинально, еще не думая ни о чем таком...

Кто-то двигался навстречу, заметил ее и теперь... лишь звук спешно удаляющихся шагов, поворот коридора... Катя побежала – кто это? Кто это убегает от нее в этой чертовой больнице, похожей на склеп?

Тень... силуэт... внезапно дверь справа по коридору широко распахнулась – это больничный буфет, и оттуда дежурный медбрат выкатывал тележку, уставленную стаканами с кефиром. Электрический свет озарил коридор, и Катя увидела... Гермеса.

Она сразу его узнала – высокий, светловолосый, он оглянулся на ходу – через плечо, по-волчьи и... побежал.

– Стойте! Подождите! – крикнула Катя.

Что похоронный агент и компаньон Платона Ковнацкого делает в такой час в больнице?

Поворот коридора, двери, двери, двери, двери кабинетов и... железная дверь черного хода – Катя толкнула ее обеими руками на бегу и вылетела на улицу. Дверь, оснащенная крепкими замками, оказалась незапертой. А больничный двор... служебная парковка у черного хода, освещенная мощным прожектором, пуста.

Гермес исчез. Или он лишь привиделся Кате в больничном коридоре, как некий фантом?

Но что-то во всем этом было не так... что-то тревожило... Черт с ними, с этими лекарями, которых не доищешься, сейчас же она вернется в палату к Полине, и они покинут больницу. Поедут к Кате, а уж оттуда можно позвонить Чалову и поставить его перед свершившимся фактом – она своей властью забрала важную свидетельницу, и теперь надо решать вопрос с помещением ее в госпиталь МВД – под охрану.

Так оно лучше, надежнее, вернее...

Она снова повернула назад и уже из больничного вестибюля попыталась вызвать лифт – и он пришел. В травматологии на медпосту сидела дежурная медсестра – та самая, что ставила Каротеевой капельницу.

– Нашли Дениса Михайловича? Я его видела, но он, наверное, уже ушел, – сказала она. – И вам тоже пора.

– А вам пора проверить капельницу, – сказала Катя. – И... вот удостоверение, я забираю больную Каротееву.

– То есть как забираете? По какому праву?

– Это в рамках программы защиты свидетеля.

– Какой еще программы? Да вы что? Она же из реанимации поступила, у нее не только ранение, у нее кардиограммы хуже некуда! Я вам не позволю.

– Пойдите лучше найдите кого-нибудь из врачей, – повысила голос Катя. – Что толку лежать ей тут у вас, когда ни от кого никакой помощи не дождешься!

Медсестра вспорхнула с поста и ринулась в ординаторскую с криком: «Денис Михайлович, вы еще здесь? У нас тут форменное самоуправство», но не получила ответа, подергала дверь. Катя не стала дожидаться результатов поисков – она и так уже была сыта по горло.

Она дошла до палаты Каротеевой, открыла дверь: «Полина, мы уходим отсюда» – и...

Едва не споткнулась об опрокинутую капельницу. Лекарство растеклось по полу, но цвет какой-то странный у лужи – розовый...

Полина Каротеева корчилась на сбитых простынях. Какую-то секунду Катя еще верила, что это просто припадок... что это она сама в конвульсиях все опрокинула, но...

На горле Полины зияла огромная рана, и воздух со свистом вырывался, плодя кровавые пузыри...

Катя бросилась к ней, приподняла. Полина хрипела, силясь что-то сказать, как и там, на даче, среди клумб в зените лета.

– Кто это сделал? Полина, кто тут сейчас был?! – Катя подсунула руки ей под плечи, приподнимая, наклоняясь к самому ее лицу, к самым губам, уже немеющим.

Умирающая пыталась вытолкнуть из себя какое-то слово с огромным последним усилием... Испуская дух...

Уходя...

Опускаясь все глубже, на самое дно колодца.

В дежурную часть Ясногорского УВД Катя сообщила сама, и опергруппа приехала через четверть часа. Чалову позвонил начальник местного розыска, выдернул из дома, и, пока шел осмотр места, Катя ждала, когда он доберется из Москвы до чертовой больницы.

Однако, когда следователь Чалов появился, Катя на какую-то долю секунды даже пожалела, что он здесь.