Владимир Колычев - Дважды коронован

Впрочем, без разницы, как Рита узнала об этом богатстве. Главное, сейф сейчас открыть. А на шее у Трюфеля только один ключ.

Фурман знал немало чудаков, которые кладут ключ от дома под коврик у двери, и Трюфель оказался одним из них. Ключ от сейфа он спрятал под полкой оружейной пирамиды – закрепил его клейкой лентой, и вся недолга.

Ларчик открывался просто, и Фурман увидел в нем кожаный саквояж, доверху набитый деньгами. Пачки из пятидесяти– и стодолларовых купюр. И новенькие банкноты здесь, и бэушные – все вперемешку. Сумма впечатляла – триста восемьдесят тысяч долларов!

– Вот подфартило! – ликовал Косой.

– Какой фарт? – с напускным презрением поморщился Фурман. – Фарт – это для лохов. А я точно знал, что нам здесь реальный куш обломится. Точно знал, понял? Так что никакой это не фарт, а конкретный результат! – Он сложил деньги в кейс, защелкнул его, поднялся на ноги и повернулся к Рите: – Ты хоть знаешь, что с тобой Робинзон сделает?

– За что? – всполошилась она.

– Как за что? А кто на общак показал? Ты. За это тебя живьем закопают, и черти будут жрать! Ты лежишь в земле, вся такая красивая, а они со всех сторон лезут. Во все щели! И жрут, жрут...

– Я не хочу! – едва живая от страха, пролепетала она.

– Тогда тебе сматываться надо.

– Куда?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю.

– Хочешь, поехали с нами!

– Куда?

– Куда-нибудь. Там «бэха» во дворе стоит. Где ключи, знаешь?

– А вы меня с собой возьмете? – быстро отреагировала Рита.

– Ну, если хорошо попросишь...

– Попрошу... – прошептала она, склонив голову. – Но только если с тобой...

– Заметано! – торжествующе оскалился Юра.

Рита не дура, поняла, в какую историю вляпалась, и теперь пытается выкрутиться из нее. У Фурмана деньги, оружие, машина, с ним ей будет неплохо. Но только с ним. На «групповуху» она не согласна. Но так ведь и он не хочет, чтобы пацаны ее затоптали. Она станет его персональной любовницей. И пусть кто-нибудь скажет что-то против...

Фурман мотал срок и знал, как менты вычисляют преступников по их следам. Поэтому прежде чем уехать, он произвел в доме уборку и стер все «пальчики», которые мог оставить сам или его пацаны. И следы ног с подоконника стер. Осколки стекол собрал, окно заделал фанерой так, будто это было делом рук хозяина дома. Даже трубу, за которую держался, и ту подчистил. И еще забрал с собой трупы собак. Но главное, тщательно протер обрез, после чего силой вложил его Рите в руку. Оружие с отпечатками ее пальцев забросил далеко в огород, с расчетом что его обязательно найдут и сделают соответствующие выводы.

Теперь Рита от него точно никуда не денется. Она застрелила Трюфеля и сбежала с общаком. Она понимает, что искать ее будут и менты и братва. И только Фурман может быть залогом ее спасения.

Машина легко летела по ночному шоссе. Яркие фары разгоняли темноту, мягкие подвески уверенно гасили неровности дороги. Скорости переключаются автоматически, не надо постоянно дергать рычагом – крути руль, жми на газ, и все дела.

Тартарынь осталась позади, впереди – Москва и казачья вольница. А рядом, только руку протяни, сидела красавица Рита. Фурман чувствовал себя так, словно за спиной у него выросли крылья.

Водить машину он научился в ПТУ, которое так и не закончил. Специализация у него была что надо – водитель категории «С», «D» и «Е». Тогда ему казалось, что это его призвание. Ведь «фурманами» в старину называли извозчиков на фуре, большой конной повозке. Вот и гонял бы он фуры по большим дорогам. Но не судьба...

Ни прав у него нет, ни паспорта. В ментовке отметился, справку сдал, но документы получить не успел. Ничего, от Москвы до Тартарыни всего-то шестьсот километров; ночь на машине, и уже на месте. Как-нибудь съездит в родные края, заберет паспорт. Он же не в розыске. В отличие от Риты...

А пока все складывается отлично – деньги в багажнике, ствол под рукой, девка клевая под боком, настроение на высоте.

Но все испортил Горемыка.

– Слышь, братан, пусть к тебе Косой сядет, а Ритку сюда давай. Тесно здесь, а она худенькая.

Не трудно понять, что хотел Горемыка. Ритка, она сладкая, теплая, упругая, жаться с ней на заднем сиденье – одно удовольствие. Иначе он сам бы вперед попросился, ан нет, Косого продвигает, хитрозадый потому что и рукоблудый...

– Что, очень тесно? – не снижая скорости, спросил Фурман.

– Ну да, не развернуться.

– А с Риткой легче будет?

– Ну, в тесноте, да не в обиде...

– А ты, Моток, как думаешь?

– Я не знаю, – замялся парень.

Он понимал, что Фурман прибрал Риту к рукам. Неплохо бы, конечно, прижаться боком к чужой собственности, но бригадиру это не понравится. А Фурман для него авторитет, ссориться с ним не резон.

– А ты, Косой, что думаешь?

– Если вперед, я не против...

– А с Риткой позажиматься?

– Ну, если можно...

– Нельзя.

– Почему нельзя? Она что, твоя жена? – возмутился Горемыка.

– Сейчас узнаем... Согласна ли ты, Маргарита Батьковна, взять в мужья Юрия Сергеевича Фурмана?

– Согласна, – недолго думая, ответила Рита.

– Вопросы еще есть?

Но Горемыка не унимался:

– Тесно здесь.

– Ты, браток, не знаешь, что такое автозак. Пассажиров как селедки в бочке, а еще духота, дышать нечем. И сзади кто-то тычется...

– Мы же не в автозаке...

– Логично. Мы дело сделали, банк сорвали. Теперь мы – белые люди и должны жить в комфорте. А для комфорта четыре рыла нужно, а не пять. Пять – это тесно. Так я говорю?

– Ну, так.

– Но ты же потерпишь. Ты же не сахарный, не растаешь, да?

– А если сахарный?

Фурман притормозил, съехал на обочину и остановил машину.

Часть оружия они оставили в доме, но пять автоматов и кучу пистолетов забрали с собой. Фурман велел сгрузить оружие и патроны в багажник, но не смог удержаться от искушения оставить один ствол при себе. Не думал, что «беретта» понадобится так скоро.

Передернув затвор, он резко повернулся лицом к Горемыке и приставил ствол к его щеке. Даже в темноте было видно, как вытянулось лицо у бедолаги.

– Если ты сахарный, на кой хрен ты нам такой сдался?

– Э-э... Ты чего?

– Сам же сказал, что пятеро – это много. Сейчас от твоего сахарного тела избавимся, и нас будет четверо. Молитвы какие-нибудь знаешь?

Знал Горемыка молитвы или нет, но одно ему было известно точно: Фурман слов на ветер не бросает и ему убить человека ничего не стоит.

– Пощади!

Именно этого Фурман и добивался. Теперь Горемыка словно объезженная лошадь, брыкаться больше не станет. Какое-то время...

– Еще раз дернешь копытом – убью. Ты меня понял?

– Да, – униженно закивал парень.

– Вот и ладушки! – Фурман спрятал пистолет, снова выехал с обочины на дорогу и, не оборачиваясь, спросил: – Как там, сахарный, тесно тебе или нет?