Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

Я перекатился, нырнув за валун, прилип к ребристой глади камня. Хорошенькое дельце, однако... Хлопок затвора, и пуля выбила каменную щепку рядом с головой. Я высунулся, послал две пули в тот район, что-то мелькнуло. Не хотел я никого убивать. Но кто первым начал?

Ответный выстрел не замедлил прозвучать, но я уже убрался – брызнули искры из скалы.

– Это человек, Сергей! – визгливо крикнул Голованов. – Он не в лохмотьях!

Понятно, не в лохмотьях. Хотя какие наши годы? Еще неделька таких походных условий – и можно зарабатывать на паперти.

– У него оружие! – ахнула за кадром девица.

Какие наблюдательные люди. Человек. Не в лохмотьях. С оружием. Я не выдержал, рассмеялся, чем привел противника в замешательство.

– Он смеется... – недоверчиво подметила вторая девица.

– Послушайте, – крикнул я, – я сейчас подохну с вами от хохота! Может, заключим перемирие, пока я вас всех не перестрелял? Учтите, патронов у меня – мешок, а если разозлюсь, да вспомню юношеский чемпионат по стендовой стрельбе и боевые навыки в игре «Doom-2»... В общем, как насчет продлить свою молодость?

Мой голос прозвучал для них подобно гласу Господню. Тишина воцарилась – как у Гоголя в «Ревизоре». Пятеро молодых людей глубоко задумались. Я не стал перебивать естественный процесс мышления. На всякий случай посмотрел по сторонам – не идут ли смелые? – уселся на землю и закурил.

– Послушай, умник, – неуверенно сказал Куницын, – ты кто такой?

– Милиция, – отозвался я. – Мы с вами где-то встречались. Не далее как позавчера. А может, третьего дня.

– Знакомый голос, – с сомнением сказала брюнетка.

– Ничего подобного, – решительно отвергла рыжая, – впервые слышу. Всади ему в печенку, Сергей. Он точно нас преследовал.

– Посадят, – усмехнулся я. – Послушайте, ребята, я отлично понимаю – мы твердо знаем, что надо делать. Но никогда не знаем, что надо НЕ ДЕЛАТЬ. Может, хватит выеживаться?

– А что нам не делать? – хмуро спросил Куницын.

– Не стрелять! – заорал я, теряя ангельское терпение. – Вы что, придурки, в натуре, в тюрьму собрались? Так я это живо организую!

– Ладно, выходи, не стращай, – процедил Куницын. – Но пистолет опусти и не дергайся. И учти... так называемый милиционер – будешь на нас телегу гнать, мы дружно подтвердим, что ты первым стрелять начал.

Я спрятал пистолет и выглянул из-за камня. На скале приподнялся Куницын. Я показал пустые ладони. Повернул их тыльной стороной. Он поморщился, кивнул и тоже опустил карабин. Съехал задним местом на соседний уступ. Мы медленно сходились. Над соседним булыжником воспарила физиономия Валентина Голованова с распухшим лбом (явно не святой Валентин). На другой стороне – ученый лик Мурзина в солидных очках. По бокам – две физиономии помельче. Забавно наблюдать, как сомневающиеся люди выбираются из укрытий, боязливо озираются, облизывают пересохшие губы, робко спускаются.

Эпохальная встреча произошла на середине тупикового отростка лабиринта. Сердце колотилось, но небрежная поза и скабрезная ухмылка мне, похоже, удались. Пусть видят, что за плечами у меня пусть не вся мощь МВД, но взвод ОМОНа – наверняка. Эта «труппа» разительно изменилась с момента нашей встречи на базе. Грязные, похудевшие. У Куницына – воспаленные глаза. Голованов – бледное недоразумение, и куда подевался отлизанный красавчик? – колтун на макушке, взор блуждающий, штормовка прожжена. Мурзин пытался вытереть рот, нарисовал себе усы грязной рукой, и никто не сделал замечание. У брюнетки потемнела кожа, грязь скопилась в морщинках, синева под глазами. У рыжей волосы вылезли из-под берета – спутанные, потерявшие живительный блеск, глаза потухли, пухлые губы источили трещинки. А ведь это только начало пути, пронеслось в голове.

– Ой, ущипните меня кто-нибудь, – сказала брюнетка. – Это тот самый милиционер, который... Только не ты, – она шлепнула по руке Мурзина, который потянулся ее ущипнуть.

– Не узнаю такого, – упрямо сказала рыжая.

– Бывает, Стелла, – широко улыбнулся я. – При склерозе хорошо помогает морковка.

– Покажите ей свою визитную карточку, – пробормотал Куницын. – Что-то с памятью ее стало.

Я вынул удостоверение и сунул девице под нос, который она тут же демонстративно задрала, и отвернулась. Потом передумала и стала исподтишка меня разглядывать, что не понравилось Мурзину.

– Хреновая визитная карточка, – пожал плечами Мурзин.

– Предпочитаем кредитные, – поддержал Голованов.

– Вы когда-нибудь бреетесь? – спросила Рита, критически озирая растительность на моей физиономии.

– Мы чем-то обязаны этой странной встрече? – бросила рыжая. – Совершили какое-то преступление?

– Вы один? – спросил Куницын.

Из множества вопросов я предпочел ответить на последний:

– Один.

– Господи, – вздохнула Стелла. – Такое ощущение, будто за углом районное отделение милиции. Почему вы всегда появляетесь так не вовремя?

– Очень вовремя, – возразил я. – Кто еще защитит таких симпатичных молодых людей от нападок странного существа, которое вас невзлюбило?

– Он все видел... – ахнула Стелла.

– Какого черта? – взорвался Голованов. – Если мы однажды вызвали милицию, которая все равно не смогла ничего сделать, то это не значит, что теперь постоянно обязаны терпеть...

– Заткнитесь, – перебил я. – Вы сами не понимаете, во что ввязались. Во всяком случае, большинство из вас этого точно не понимает.

– О-о, – расцвел Мурзин, – мы начинаем изъясняться загадками. Вернее, продолжаем.

– Бред какой-то, – фыркнул Голованов, посмотрел на съеженную Риту и приосанился. – Гуляем, никого не трогаем, и вдруг начинает преследовать милиция. Здесь ходить нельзя? Мы обязаны вам заплатить?

– Погуляем вместе, – обрадовал я их, лихорадочно размышляя, стоит ли сообщать присутствующим о том, что уголовному розыску известно о некоторых обстоятельствах «прогулки». – Воздержитесь от проявлений недовольства, молодые люди. Митинги, протесты, бойкоты делу не помогут. Смиритесь с мыслью, что теперь вас шестеро. Причем, заметьте, шестой – абсолютно не желает вам зла. Напротив, хочет защитить от посягательств извне и внутренней пятой колонны. Как говорится, ствол хорошо, а два лучше.

От меня не укрылось, как Куницын сжал карабин и навострил уши. В оружии он знал толк. Карабин «Беркут» – штука не конверсионная, из всей массы нарезного оружия изначально создавалась для охоты. Плоский магазин на пять патронов расположен перед спусковой скобой. Увесистый приклад. Удобен, внушителен. Калибр 7,62, прицельная дальность триста метров. А главное, легко разбирается на две половинки и укладывается для транспортировки в элегантный футляр. Не удивительно, что Вардан не смог с уверенностью сказать, имелось ли при уходящих оружие.