Евгений Сухов - Генералы шального азарта

Через центральный вход Давыдовский не пошел. Он завернул за дощатое строение балагана, прошел саженей пять и обнаружил звериный загон. «Граф» открыл калитку, прошел загоном до служебного входа в балаган и открыл дверь. И тотчас на него уставилась морда с соломенными волосами, глазами в синих разводах и свиным пятачком вместо носа.

– Наше вам с кисточкой, – сказала морда и хрюкнула.

– Здрасте, – растерянно произнес Давыдовский. – Видите ли, в чем дело…

– Вижу, вижу, – ответила морда и снова хрюкнула. Очевидно, хрюканье должно было изображать смех. Впрочем, Павлу Ивановичу это было не важно.

– Чиркин! – вдруг раздался за спиной женский голос. – Ты где ходишь, зараза? Ступай к Зигмунду!

– Прошу прощения, голый господин, – произнесла морда и, хрюкнув, ретировалась.

Какая-то дородная женщина с бородой и усами обошла Давыдовского кругом и спросила:

– Новенький, что ли?

– Ага, – быстро ответил Павел Иванович.

– Гардеробная там, – протянула она руку в конец коридора и тотчас удалилась.

Давыдовский мгновение постоял, затем решительно направился в направлении, указанном усато-бородатой женщиной. Дойдя до конца коридора, открыл какую-то дверь и услышал отборнейшую брань…

– Где он, мать его растак? Где этот… Илейка, мать его разэдак?

– Сигизмунд Карлович, дело в том, что… – пытался оправдываться небольшого роста человечек с потной лысиной, которую он периодически вытирал цветастым носовым платком.

– Не желаю ничего слушать! – орал Сигизмунд Карлович. – Через сорок минут начало представления, а вашего Илейки нет. Где он, раскудрит его налево?!

– Запил он, Сигизмунд Карло…

– Что? Запил?! Етит его! А кто тогда выйдет против «Железной маски»?

Человечек с потной лысиной полез за носовым платком, и в это время, воспользовавшись паузой, в разговор вклинился Давыдовский:

– Простите, я хотел бы…

Не обращая никакого внимания на «графа», Сигизмунд Карлович снова заорал, да так, что изо рта одного из «бр. Домбровских» на человечка с потной лысиной полетели брызги слюны:

– Кто, я тебя спрашиваю, будет сегодня подсадным?

– Простите… – снова попытался вмешаться Давыдовский, и Сигизмунд Карлович, наконец, заметил его:

– Это еще что за фрукт?

– Позвольте представиться…

– Я тебя спрашиваю – кто это ? – не дав Давыдовскому договорить, продолжал наседать на человечка с потной лысиной Домбровский. И, бросив еще взгляд на человека в одном исподнем, вдруг осекся.

Какое-то время он с откровенным интересом осматривал «графа» с ног до головы. А потом в его глазах вспыхнул веселый огонек.

– Ты посмотри, какая у парня мускулистая фигура! – сказал он человечку с потной лысиной уже вполне доброжелательно. И затем обратился непосредственно к Давыдовскому: – Вы кто?

– Видите ли, я…

– Хотите подзаработать? – как и в прошлый раз, не дал договорить Давыдовскому Сигизмунд Карлович.

– Да, – без колебания ответил «граф».

– А где ваша одежда? – спросил балаганный антрепренер.

– Украли, – коротко ответил Давыдовский.

– Это хорошо…

– Что? – не понял Давыдовский. – Что же хорошего вы находите в том, что у меня украли одежду?

– Хорошо то, что вы сейчас находитесь в безвыходном положении и просто вынуждены принять мои условия, – ответил Сигизмунд Карлович.

– Я уже сказал, что готов их принять, – сказал «граф». – Конечно, если они меня устроят…

– Устроят, можете не сомневаться, – ответил Домбровский. – Условия вполне подходящие. – Он снова посмотрел на Павла Ивановича, с удовольствием задержав взгляд на мощной груди и развитых бицепсах. – Впрочем, в вашем положении отказываться от любых условий не резон… Значит, так: вы будете подсадным.

– Кем, простите, буду? – не сразу понял, о чем идет речь, Давыдовский.

– Ну, понимаете, через сорок минут, теперь даже меньше, у нас должно состояться дневное представление. И один из номеров – силовой. То есть наш артист «Железная маска», имя которого мы покуда держим для публики в секрете, будет жонглировать булавами и гирями, ломать пятаки, поднимать живую лошадь и, возможно, бороться с медведем. После этих номеров он обратится непосредственно к публике и предложит с ним побороться. И вы – согласитесь… Вот и все. Идет?

– Идет, – просто ответил Давыдовский.

– За это вы получите… червонец.

– Нет, – подумав, ответил «граф».

– Нет? – удивился Сигизмунд Карлович.

– Нет, – твердо ответил Давыдовский.

– Хм… И сколько же вы хотите?

– Четвертную, – ответил сын тайного советника и вежливо улыбнулся.

– В вашем положении торговаться совершенно не резон, – заметил Сигизмунд Карлович.

– В вашем тоже, – парировал Давыдовский.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем балаганный антрепренер пожал плечами и сказал:

– Хорошо.

Павел Иванович кивнул и улыбнулся еще шире.

– Будете сидеть во втором ряду, место вам покажут. А пока, – Сигизмунд Карлович посмотрел на человечка с потной лысиной, – выдайте подсадному какое-нибудь платье. Ну, скажем, цехового… В самый раз будет!

Выход «Железной маски» был во второй половине представления. А началось оно с того, что под переливающийся звон поддужных колокольчиков на сцену выехала тройка запряженных медведей. Ею величаво правил огромный бурый медведь в поддевке, шелковых штанах и малахае, лихо заломленном назад. Тройка сделала несколько кругов по сцене, после чего укротитель с прилизанной прической и огромными усами, закрученными кверху, распряг медведей, и они стали выделывать разные эквилибристические номера. Сам «ямщик», несколько раз перевернувшись через спину под аккомпанирование оркестра, принялся жонглировать двумя мячами, что у него неожиданно весьма ловко получалось. Потом натянули проволоку, и громоздкий зверь прошел по ней туда и обратно, ни разу не покачнувшись.

После номеров укротитель запряг медведей, ямщик-медведь снова уселся на облучок, и «тройка» под аплодисменты публики укатила со сцены под перелив колокольчиков.

После каждого из номеров клоуны Бим и Бом смешили публику, причем довольно остро, а однажды даже прошлись слегка по светлой личности казанского губернатора Николая Ефимовича Андреевского, тайного советника и кавалера ордена Белого Орла. Публика, состоящая в основном из черного люда, пришедшего развлечься в свой выходной в балаган, и детей с няньками и матронами, хохотала до упаду. А вот когда Бим и Бом прошлись по главному в губернии начальнику, а вернее, по его трем дочкам от жены-немки Эмили Фогель, гадая, могут ли губернаторские дочки, являясь по матери мадемуазелями Фогель, варить гогель-могель, публика не засмеялась. В городе губернатора уважали за знание нужд и быта крестьян, открытие в городе богаделен и приютов и за помощь населению хлебом во время прошлогоднего неурожая. Поэтому последнюю шутку клоунов едва не освистали. Более по ходу представления шуток по поводу губернского и городского начальства не наблюдалось.