Татьяна Степанова - Душа-потемки

– Она в Варшаву хотела вернуться после войны.

– Чушь! Никуда она не хотела возвращаться. Уж я-то знаю. – Сорокина показала глазами: – Плесни-ка мне еще чайку покрепче, раз ночевать у себя оставляешь меня, старуху… Ей и тут хорошо было. При Хвостове-то, маршале, она вообще жила как принцесса. Никто тогда так не жил, может, только Лиля Брик да Айседорка Дункан, но та сразу в Европу смоталась… А бабка твоя осталась и до самой своей смерти ужасной…

– Тетя Искра, берите конфеты… Вот «Белочка», а вот «Грильяж».

– А чем мне грызть твой «Грильяж»? Зубами, что ли, моими вставными, «мостом»? Нет, ты уж мне повидла яблочного дай… давай, давай еще… вот, хорошо, – Искра Тимофеевна Сорокина изящно облизнула ложку. – Да, до самой своей смерти она царила… Много вокруг нее разных прохвостов стало вертеться. Со старостью своей она все никак смириться не могла. Все казалось ей, что еще хороша… А куда там в семьдесят-то лет? Какие такие воздыхатели? Одни альфонсы… а то еще и похуже. Когда я позвонила ей в дверь… в тот день и она мне не открыла, я сразу все поняла. Я за дворником побежала в ЖЭК. А потом уже дверь вскрыли, и мы увидели ее в спальне, на постели… До сих пор ее лицо помню – черное.

– Я потом слышала от родителей – ее ограбили, это все сделано было, чтобы драгоценности ее забрать.

– Драгоценности она свои все в комиссионку сплавить к тому времени успела. На что жила-то? На что норковые шубы себе покупала? Такси вызывала? Два частных врача, гомеопат, массажистка… Кольцо ее с бриллиантом – вот это пропало, точно. Тот, кто ее задушил там, на постели, снять, видно, кольцо никак не мог. Он сломал ей палец безымянный…

– Об этом у нас в семье никогда не говорили, родители вообще старались, чтобы мы с сестрой не…

– Еще бы! Твоя мать очень переживала, что такая квартира у вас из-под носа утекла в связи с ее смертью. Она ведь прописать кого-то из вас туда хотела – тебя или сестру. Скорее всего, тебя, она тебя выделяла, любила. Ты часто у нее гостила, Эвка.

– Да, я помню, славные дни. Детство. Телевизор включить?

– А что там по телевизору-то? Все бубнят… Стариков совсем перестали слушать. Я вот по утрам «Эхо» включаю, так там… «твиттер» какой-то, «свитер»… «аккаунт»… что все это, зачем…

– Это все в Интернете.

– Интернет, техника… Помню, как однажды в тридцать четвертом году маршал Хвостов к бабке твоей на машине с открытым верхом прикатил. Во дворе стояла. Мы ее со всех сторон – вот это техника была. А потом уж он так демонстративно не приезжал, другими путями пользовался. Смотришь, а он уже в доме, на лестничной клетке с букетом цветов в дверь ее звонит… А как подъехал, какой дорогой, никому и невдомек, – Искра Тимофеевна Сорокина покачала головой. – Как раз метро тогда построили уже, ветку проложили. Ну и все остальное тоже, что метро сопутствует.

– Да, тетя Искра.

– Тебя что-то беспокоит?

– Да Феликс… Он меня в милицию тогда проводил, я вам говорила. И там с ним что-то произошло. Он необычный мальчик… Так вот боюсь, теперь они его в оборот возьмут.

– Не волнуйся за него. Надоест в обсерватории в телескоп свой пялиться – явится. Я его вчера за продукты поблагодарить как следует не успела.

– Все, что нужно, вам привез?

– С лихвой. А у нас там опять неладно с этим чертовым универмагом.

– Он говорил мне, милиция приехала, все оцепили. Что там такое?

– Что-то опять случилось. Я с балкона смотрела. Приезжают-то они быстро, милиция, толку вот что-то нет. Знаешь, что я тебе скажу…

– Нет.

– Я ведь верующей не была, отец меня так воспитывал. Я в бога в лагере поверила, бог есть, и он мне помог, иначе я бы там, в лагере, не выжила. А если бог есть, то и ад есть, понимаешь?

– Тетя Искра…

– Я прежде хотела, чтобы его сломали, этот чертов универмаг. А сейчас я знаю, что сломать его нельзя. Будет только хуже, понимаешь?

– Нет. Налить вам еще чаю?

– Я вижу, ты не хочешь об этом говорить, не веришь мне.

– Я верю, но…

– Но вот твой племянник, Феликс, он же особенный. Что-то ведь есть в нем, и ты это знаешь, хотя можно и не верить. Вот и я знаю – что-то там есть… зло… и оно там, внутри, заперто до поры до времени.

– Я постелю вам здесь, на диване, он раскладывается. – Ева Комаровская встала из-за стола. – Ляжем часов в одиннадцать. А сейчас я включу телевизор, может, по «Культуре» отыщем что-нибудь приличное вечер скоротать.

– А ты словно помолодела, Ева.

– Я?

– Ну да, я вот все смотрю… Такая в тебе перемена, словно лет пять скинула, а то и десять. Блеск в глазах, сила…

– Мне просто попался хороший косметолог, тетя Искра, – Ева Комаровская широко улыбнулась.

В общем, узнать что-либо о тех старых убийствах у Марка, этого так некстати, а может, и весьма кстати подвернувшегося секьюрити, Кате по дороге домой так и не удалось. Уж как она старалась! Какие хитрые наводящие вопросы выдумывала! Марк за рулем шеинского «Мерседеса» (Катя сразу поняла, что это машина хозяина универмага) лишь усмехался.

Поворачивался к ней, окидывал ее взглядом, словно оценивая.

– Я понимаю, что в вашей конторе все только и знают, что вопросы задавать. Вопросы, вопросы, – промурлыкал он, – но…

Опять это маленькое «но»! Сколько можно! И снова все дело в интонации…

– Но всякому овощу свое время.

– То есть? – спросила Катя.

– Может, у меня свой интерес.

– Какой интерес? – в принципе нечего было дурочку из себя разыгрывать, можно догадаться…

– Ну, скажем, приглашение на ужин. Да не сейчас, не паникуй ты сразу! Сегодня вечером я занят. Вот моя визитка, это тебе. А вот вторая визитка, черкни мне тут свой контактный – любой, какой не жалко. Встретимся, поужинаем в хорошем месте, и обещаю, на твои вопросы с Петровки отвечу. Может, даже с удовольствием. И может, даже на все, это как настроение…

Катя написала свой телефон и взяла его визитку. Они ехали уже по Фрунзенской набережной.

– Вот здесь остановитесь, пожалуйста… Здесь остановись. Спасибо, Марк.

– Пока.

– До свидания.

– Сумку не теряй в следующий раз, а то и дело так уголовное посеешь. В Сибирь сошлют.

У подъезда Катя оглянулась. Он все не уезжал, смотрел.

Дома Катя первым делом проверила сумку. Гангстер… по виду настоящий гангстер… Нет, все в сумке цело. Ключи, удостоверение, ключи от сейфа…

Что называется, подцепили не глядя. Кто кого подцепил. Надо же, на руках носил по всему этажу, так романтично… А вообще-то ситуация складывалась неприятная, и даже опасная. Пустой этаж, ни души, кричи – не кричи… Урок на будущее – избегать таких ситуаций самым категоричным образом. Интересно, а что он сам там делал, наверху? Так и не сказал ведь. Весь костюм свой дорогой в пыли испачкал…