Кирилл Казанцев - Судить буду сам

Можно построить неприступную крепость, можно обзавестись автомобилем, подобным танку, можно окружить себя сотнями охранников… Но где гарантия, что беда будет открыто ломиться в бронированные ворота замка? Она ведь может пробраться туда через неприметную щель в стене, она может незаметно спланировать на крышу или пробраться в глубь цитадели через подкоп… Она может перерезать коммуникации, и тогда жизнь обитателей цитадели превратится в ад.

Кто сказал, что, имея бронированную технику, возомнивший себя всемогущим абсолютно гарантирован от риска однажды не вернуться на комфортабельном «танке» в свой «неприступный» замок? Да, действительно, танки грязи не боятся. Но, увы, они боятся огня, да и многого другого…

Только всеобщее уважение к законам способно достаточно твердо гарантировать безопасность всех и каждого, независимо от его социального статуса. Только уважение к человеческому достоинству и человеческой жизни способно удержать общество от превращения его в стаю голодных крыс, озлобленных и беспощадных. Ведь там, где полностью обесценено такое понятие, как жизнь, где достоинство отдельно взятой личности – не более чем пыль, безопасность всех сразу и каждого в отдельности превращается в иррациональный абсурд.

Это – вековечная беда и даже трагедия России, которая заключается в том, что большинство ее населяющих из числа тех, кто способен прорваться к вершинам материального достатка и власти, чаще всего не страдают избытком положительных нравственных качеств. В России, увы, даже с воцарением так называемой «демократии» в обществе сохранились элементы мировоззрения, свойственные временам, давно уже канувшим в Лету. И прежде всего это деление на «избранных» и «быдло».

Нет, открыто об этом никто не говорит. Вслух это отрицается и опровергается. Но вот на деле… Кто не знает, что даже не самый крупный чин очень часто видит в доверенной ему доле власти не средство достойного труда на благо общества, а средство личного возвышения над прочими и шкурного обогащения? Что всякий, достигший определенной высоты материального достатка, видит в тех, кто этого достатка не имеет, людей второго сорта. А тех, кто богат духовно, кто не растерял совести в погоне за монетой, кто продолжает жить по законам нравственности, кто продолжает верить в силу добра, – «избранные» поименовали тухлым словечком «лох», уравняв духовное благородство с безграничной глупостью и слабостью.

Так было и при царе-батюшке, и при генсеках, и в не так давно провозглашенную пору «победившей демократии». Мир не меняется, несмотря на смену названий, лозунгов, идеологий и декоративных политических фасадов. Пока не будет внутренних перемен в тех, кто осуществляет политическую и административную власть, в тех, кто оказался на вершине имущественной «пирамиды», общество обречено переживать бунты, потрясения, социальные катастрофы…

Тем же днем в кабинете прокурора области появился хорошо одетый мужчина с чуточку надменным взглядом восточных глаз, в которых читались боль и тревога. Изложив суть своего визита – собственно, это было излишне, поскольку прокурор, хорошо зная гостя, сразу понял, с чем тот к нему пожаловал, – визитер в завершение добавил:

– Случившееся демонстрирует слабость нашей правоохранительной системы. Вам не кажется, что господин Чубареев на посту руководителя милицейского ведомства явно не справляется со своими обязанностями?

…О том, что его сын попал в реанимацию, Эдильбеков-старший узнал еще ночью и сразу же прибыл в больницу во главе целой делегации родственников и охраны. Он долго и дотошно выяснял у врачей, что, собственно говоря, могло стать причиной коматозного состояния, в которое впал Азамат, несмотря на все усилия специалистов. Интересовали его и прогнозы по поводу перспектив полного выздоровления сына.

Врачи от прогнозов воздерживались, поскольку еще не были получены результаты лабораторного исследования токсинов, занесенных в организм пострадавшего. На этом этапе лечение сводилось лишь к симптоматической терапии, нацеленной на сохранение основных функций организма. Будучи одним из весьма влиятельных людей областного центра, Эдильбеков не привык к неопределенности. Он жестко, в приказном порядке требовал от врачей немедленно «что-то делать», чтобы его сын в ближайшие часы был на ногах. Но те лишь беспомощно разводили руками. Они не были чудотворцами, да и возможности клиники, вовсе не столичного уровня, были не безграничны и по лечебному, и по лабораторному оборудованию…

– Уважаемый, я все понимаю… – выслушивая претензии Эдильбекова, терпеливо втолковывал главный врач клиники. – Но что мы можем поделать? Я уже вызвал санитарную авиацию, скоро отправим вашего сына в Москву, там ему обязательно помогут.

– Но почему же у нас в Меднореченске не медицина, а сплошное убожество? – продолжал бушевать тот.

– А это лучше у вас спросить, уважаемый Махмуд Сулейманович, – в разговор вмешался заведующий отделением реанимации. – Вы же были в прежнем составе областной думы, когда неизвестно на что были истрачены триста миллионов рублей, присланных из Москвы на закупку медоборудования? Да и нынешние депутаты, не знаю, о чем думают. Вон, у меня половины специалистов нет как нет. Зарплата – смешная, нагрузки – огромные. Вы знаете, что некоторые родственники больных или пострадавших прибегают и оружие под нос суют? И орут при этом: умрет – перестреляем вас. Да кто согласится работать в таких условиях?

– Что эти триста миллионов, к тому же рублей?! – Заведующий клиникой горько рассмеялся. – Вон, в СМИ уже открыто говорится о том, что у нас ежегодно треть госбюджета разворовывается чиновниками. А это – триллионы. Ежемесячно из России в офшоры незаконно вывозится по три миллиарда баксов краденых денег. И все хотят, чтобы у нас что-то еще жило и двигалось. Курам на смех!

В этот момент прибежал лаборант, который сообщил, что экспресс-анализом удалось установить тип токсина, использованного неизвестным, который поразил Эдильбекова-младшего отравленной стрелой. Как показал анализ, это был яд растительного происхождения, курареподобного действия, но с рядом особенностей. И самая главная из них – не просто блокировка нервных стволов, а еще и их активное разрушение, что может привести к утрате двигательных функций, прежде всего конечностей.

Узнав о том, что его сын, скорее всего, остаток жизни проведет в инвалидной коляске без малейших шансов на выздоровление, Эдильбеков схватился за голову, что-то горестно вскрикнув на родном языке. Но врачи, его уже не слушая, поспешили в палату, обсуждая на ходу, как нейтрализовать действие загадочного токсина.