Сергей Асанов - Ведьма

Спросить – не спросить?

Спрошу!

– В какой… кхм… в какой клуб? – выдавила она и замерла в ожидании скорого ответа.

Но мужик молчал.

«Может, я недостаточно твердо настроена? – подумала Агнесса. – Может, надо как-то дать понять, что я готова к большой работе?»

– Вы сказали «добро пожаловать», – повторила она громче. – А куда «добро…»?

«А добро с собой, красавица, – хмыкнул мужик. – Все свое добро тащи с собой. Ты мне нравишься».

Несмотря на очевидную нелепость ситуации, она зарделась. Господи, неужели это возможно? Чтобы кто-то мужского пола сделал ей комплимент? Да ну, так не бывает…

Но она рано радовалась. Мужик ждал ответного комплимента.

«А я тебе нравлюсь?» – спросил он негромко, но твердо.

Агнесса прикусила губу. У нее гулко стучало в висках, стучало в груди, в ногах – стучало уже везде. Она чувствовала себя барабаном.

Нет, пожалуй, для первого раза достаточно. Надо бежать. Она набралась храбрости и сбросила одеяло с головы. Свежий воздух взял ее в свои объятия.

– Мамочки! – выкрикнула Агнесса, сбрасывая одеяло на пол. Несмотря на яркий солнечный свет, бьющий в окно, в окружающем мире теперь таилось что-то ужасное. Женщину охватил страх. – Мамочки, что же это делается…

Кажется, у нее окончательно поехала крыша.

К съемкам следующей программы приступили через три дня. Но сначала Михаил Поречников стал звездой. Нет, еще не в масштабах города или страны, а в отдельно взятом учебном заведении – точнее, в педагогическом университете, в котором он преподавал историю.

Первым его приветствовал охранник при входе в главный корпус. Сидящий в стеклянной будке седой дедок даже привстал и, не сводя восторженного взгляда с Михаила, начал быстро что-то говорить. Миша успел разобрать лишь несколько слов:

– Мы… Всей семьей… Жена в восторге… Обалдеть… В нашем вузе… Поздравляю… Так страшно было…

Миша вежливо кивнул, но не стал останавливаться. Он примерно представлял, что его может ждать на каждом следующем этаже, и не считал возможным бурно реагировать на каждое проявление восторга.

Ощущал ли он себя звездой? Пожалуй. Это были непривычные, но весьма приятные ощущения. Впрочем, яркому термину «звезда» он предпочитал более ироничное «звездун».

Он не видел эфиров со своим участием – ни первого, где проходил кастинг, ни своих приключений в лесу. Поначалу он боялся смотреть, опасаясь увидеть себя в глупом свете, но, когда ему позвонил приятель и коллега Вовка Капустин, сомнения отпали.

– Ты был просто супер, старик! – верещал Вовка, едва не повизгивая в трубку. – Теперь ты понял, как это круто? Только попробуй сказать, что я совершил ошибку, уговорив тебя поучаствовать в этом цирке! Только попробуй!

– Не буду, – улыбнулся Миша. На самом деле сомнения в удачности затеи у него до сих пор оставались. – Как оно все прошло, нормально?

– Да не то слово! Ты выглядел убедительнее всех. Конечно, есть там еще парочка фруктов, с которыми тебе придется пободаться как следует, но ты их сделаешь, я тебе точно говорю! С твоими-то данными…

– Так, оставь мои данные в покое, латентный гомик. Ты дело говори.

– Что тебя интересует?

– Кто тебя еще зацепил?

– Ну… – Капустин подумал немного, потом затараторил с прежним пылом: – Короче, серьезная дама эта ваша… Как ее там… Кремер, кажется. Я видел два предыдущих сезона, и ты можешь поверить моему чутью. Я фаворитов вижу сразу и пятерку или даже тройку финалистов могу предсказать почти со стопроцентной точностью.

– Ну и?..

– Ну так я же и говорю: Кремер – раз! Баба та еще, мозги вам выест. Так, еще этот мужичок в кепке поборется, я уверен, тоже крепенький парень…

– Рустам Шайдуллин?

– Да, он. Еще могу дать гарантию, что споткнетесь об эту узбекскую бабушку Фатиму. Вот вроде все, остальные – статисты, которых сольют по ходу дела. А, ну и ты еще, старик, совсем забыл про тебя!

Они посмеялись. А Миша подумал, что выводы его проницательного приятеля в точности совпали с его собственными. Значит, на экране все выглядит так же, как и происходит в действительности. Значит, респект и уважуха создателям шоу, сумели удачно смонтировать.

И вот теперь Михаил Поречников шел по коридорам родного университета и не узнавал коллег и студентов. Молва о его участии в съемках популярной программы, разумеется, давно облетела все три корпуса, и теперь, когда Мишка засветился наконец в ящике, он начал приобретать статус небожителя.

– Миш, а Миш! – окликнула его Зинаида Храмова, замдекана исторического факультета. Когда-то она была его преподавательницей, а теперь они стали хорошими коллегами, едва ли не друзьями, несмотря на приличную разницу в возрасте. – А ведь эдак ты и доберешься до своего знаменитого даже-не-однофамильца!

Миша улыбнулся. Давненько ему не напоминали о сходстве их имен.

– Ох, Зинаида Пална, как говорил Шендерович о другом человеке и по другому поводу, в одном телевизоре мы с ним не поместимся. Пусть уж резвится там без меня.

– Жаль. На вас, Миш, приятно посмотреть. Приятнее, чем на многих тамошних завсегдатаев.

И она пошла по своим делам, а Михаил покраснел. Он подумал, что если успешно доберется до финала программы (если его не убьют в каком-нибудь другом лесу направленным выстрелом энергетической базуки, ха-ха), то он, пожалуй, запросто станет предметом чьих-нибудь тайных воздыханий. Это было еще приятнее, хотя, казалось бы, к этому он тоже мог давно привыкнуть, потому что уже на стадии поступления в этот университет многим дамочкам разных возрастов надолго запал в душу. Но к этим вещам, очевидно, трудно привыкнуть, и каждый раз что-то приятно постукивает в груди и пощипывает в области паха…

Дальше были уборщицы, студентки, библиотекари и даже один слесарь-сантехник, измученный традиционной утренней жаждой. Девушки загадочно улыбались, здороваясь с преподавателем истории, и отходили к стеночке, парни восторженно кивали, библиотекари при приветствии называли Мишу по имени-отчеству, а слесарь, хмыкнув и утерев нос рукавом куртки, туманно заметил:

– Здорово ты его.

Миша так и не понял, кого именно и что именно здорово…

Когда он добрался-таки до своего факультета, голова уже шла кругом. К счастью, в кабинете истории никого не было. Миша настежь открыл окно и плюхнулся на стул. Сейчас бы пивка светлого холодненького, из пол-литровой кружечки.

Кажется, вокруг него начинается какой-то дурдом. Весь мир сошел с ума (ну, старик, не преувеличивай – не весь, а лишь небольшая его часть в отдельно взятом учебном заведении). Выяснилось неожиданно, что все вокруг не просто смотрят телевизор, а смотрят «Неон-ТВ» и их нетленное реалити-шоу «Ясновидящий». Третий сезон подряд смотрят не отрываясь и пионеры, и пенсионеры, и вечно похмеляющиеся сантехники, и библиотекари, неслышно и незримо обитающие среди томов Шиллера, Гете и Пелевина, и охранники, ничего сложнее сканвордов отродясь не видавшие… Расчлененные трупы, смерть, жестокие убийства, мучения, чье-то горе, слезы, отчаянные попытки узнать правду, какой бы горькой она ни была, – и они все это смотрят каждую неделю (а кто-то ведь и каждый день – в других программах по другим каналам!), усаживаясь в воскресенье вечером за стол, хрустя шоколадным печеньем и бегая во время рекламных пауз в туалет или покурить! А теперь они со щенячьим восторгом заглядывают ему в глаза и едва не начинают просить автографы. И ведь просили бы, не будь он местным жителем и не крутись он в этих университетских стенах с утра до вечера. Что происходит вообще?