Сергей Асанов - Ведьма

Миша вздохнул. Конечно, он несправедлив. Он слишком требователен к ним. Просто ты их коллега, ты их препод, хоть и молодой, но такой же занудный препод, как и все остальные преподы в этом заведении. Таскаешься с тетрадями и методичками, ставишь закорючки в зачетные книжки, отчитываешь нерадивых и успокаиваешь нервных… И вдруг – экстрасенс! Разумеется, они все теперь будут мучительно вспоминать, не обругали ли они его ненароком мысленно и не смог ли он это прочесть в их глазах, а потом они будут прилипать к экранам телевизоров в воскресенье вечером, и ничего ты с этим не поделаешь. А Ленку Хохлову они точно разорвут на кусочки и замучают расспросами.

Блин, Ленка, Ленка, голая коленка…

Он посмотрел на часы. До занятий оставалось пять минут. Надо идти и читать лекции. Впрочем, найдутся ли желающие их слушать? Михаилу вспомнилась сцена из третьей части «Парка Юрского периода»: закончив лекцию, доктор Грант спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы, и тут же поднимается лес рук; тогда Грант уточняет – есть ли у кого-нибудь вопросы, не связанные с парком и ожившими монстрами… И из сотни рук остается только одна.

Вот так и он сейчас – пойдет втолковывать этим молодым оболтусам биографию Карла Двенадцатого, а они все будут порываться спросить у него что-нибудь про актера Кирилла Самарина или ведьму Людмилу Кремер.

Придется это терпеть. Радует, что хоть недолго – всего-то полтора месяца максимум. А вот дальше…

– А дальше, мой юный друг, у вас может начаться совсем другая жизнь!

От неожиданности Михаил подпрыгнул на стуле. Он задумался и проморгал приближение своего давнего соперника профессора Саакяна. Обычно он чуял его за два этажа, но не в этот раз.

– Ваши радары, Миша, нуждаются в профилактическом осмотре. – Саакян прошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Они должны работать даже тогда, когда вы спите или, прошу прощения, занимаетесь любовью со своими студентками.

У Миши автоматически сжались кулаки, но он постарался сдержать гнев. Седовласый профессор все никак не мог смириться с поражением в битве за душу и тело Ленки Хохловой, и хотя это были уже остаточные явления, все же они доставляли много неприятных минут.

– Ваши остроты ничего не изменят, Александр Георгиевич, – спокойно ответил Михаил. – Что вы хотели?

– Хотел засвидетельствовать вам свое почтение. Вы были великолепны.

– Спасибо. Что-то еще?

Саакян и не думал обижаться. Как ни пытался Миша дистанцироваться от профессора и его всяческих дружелюбных поползновений, тот никоим образом не проявлял своего недовольства. Это был хитрый лис и очень мощный экстрасенс, от которого трудно укрыться.

Впрочем, и Мишка не пальцем сделанный, и Саакян всегда это знал, поэтому наезжал аккуратно, в любой момент готовый отскочить подальше и прикрыться свинцовым щитом.

– Да, есть еще кое-что, – тепло и по-отечески улыбнулся Саакян, – вас не обманешь, коллега…

– Слушаю вас.

Профессор присел на краешек письменного стола, сложил руки на груди. Его теплая улыбка медленно испарилась.

– Конечно, вы можете не обращать внимания на мои слова, но полагаю, что вы этого не сделаете, потому что прекрасно знаете, что я не стану пугать вас без надобности. Да и не смог бы, поскольку был бы вами раскушен в два счета.

– Я не кусаюсь. – Миша начал нервничать. – Давайте ближе к делу.

– Да, конечно… Итак, Михаил, у меня есть все основания полагать, что вас ждут серьезные неприятности в этом деле.

– В каком деле?

– В том, которым вы сейчас занимаетесь. На проекте возникли трудности, верно?

Михаил вздохнул, но предпочел промолчать.

– Вижу, что я прав. Я мог бы сделать вид, что это меня не касается, но на правах старшего товарища… Не надо морщиться, Миша… Так вот, на правах старшего товарища и более опытного специалиста в этой области я собираюсь позволить себе вмешаться.

И он умолк, очевидно, ожидая вопросов. Он знал, как себя подать, старый хрен…

Михаил понимал, что профессор прав. Он видит ситуацию на расстоянии, он чувствует ее, словно собака чует приближение бури или землетрясения. И теперь главное – не ошибиться в оценке ситуации: либо старик действительно, осознавая свое возрастное и профессиональное превосходство, желает помочь молодому коллеге, либо он, не утратив обиду, придумал какую-нибудь чудовищную каверзу. В конце концов, Миша действительно когда-то очень сильно наступил ему на ногу, пытаясь спасти Ленку от его домогательств. Мог ли старик простить ему столь глубокое проникновение в биографию?

Миша пристально всмотрелся ему в глаза. Он даже не пытался маскироваться – Саакяна все равно не обманешь.

– Сканируете? – усмехнулся профессор.

– Да. Хочу понять, что вам нужно.

– И как? Успешно?

– Пока не вижу ничего криминального.

Саакян улыбнулся. И улыбка действительно получилась вполне открытой и даже миролюбивой.

Миша вздохнул. Выбора у него нет, Саакян все равно пролезет в это дело так или иначе, поэтому лучше контролировать процесс.

– Хорошо, уговорили. Проблемы действительно есть. Кто-то из участников шоу преследует только одному ему известные цели. На съемках первой программы выключили девчонку из съемочной группы, причем выключили навсегда. Она умерла от сердечного приступа, просто скорчилась на полу в подсобном помещении. И никаких следов…

Миша сделал паузу, посмотрел на своего собеседника. Он был немного удивлен. Саакян слушал очень внимательно, сощурив свои и без того маленькие хитрые глазки и вперив их в пол.

– На съемках второй программы пытались выключить меня, – продолжил Миша. – Не могу сказать, что безуспешно, но я, как видите, остался жив.

– И это радует, – без всяких эмоций заметил профессор. – Как именно вас выключили?

– Я заметил в лесу силуэт человека, а потом после маленького ядерного взрыва в голове потерял сознание. Вам это о чем-нибудь говорит?

Саакян почесал пальцем кончик носа.

– Что-то знакомое…

– То есть? – напрягся Миша.

– Я знаю как минимум троих, кто умеет это делать. Вернее, знал троих, потому что одного из них уже наверняка нет в живых.

– Вы можете их назвать?

Саакян посмотрел на него со своим фирменным лисьим прищуром. Разумеется, он не станет передавать важную информацию просто так, без всех этих театральных эффектов. В противном случае он не стал бы магистром каких-то там таинственных наук.

– Одного из них, повторюсь, уже наверняка нет в живых, поэтому его имя вам вряд ли что-то скажет. Да я, честно говоря, и сам не помню, как его звали. В последний раз я видел его в барнаульской клинике восемь лет назад, он был при смерти. Редкостный был негодяй – умертвил трех человек, среди них одна несовершеннолетняя девочка.