Сергей Асанов - Ведьма

Все это в видеомониторах наблюдали Садовская, Ксенофонтов и Баранов. Машина, из которой операторы снимали, все время держалась метрах в ста от микроавтобуса и теперь уже подъехала к месту аварии. Съемка не прекращалась ни на минуту.

В аппаратной какое-то время царило оцепенелое молчание. Голос решился подать только Валентин Баранов:

– Должен вас обрадовать, ребята: у вас большие проблемы.

Михаил вылез из салона последним, хотя был ближе всех к выходу. Он помог выкарабкаться женщинам. Рустам Имранович все еще был без сознания, но теперь его состояние уже внушало опасения: оператор не смог его удержать и Шайдуллин сделал несколько ужасающих кульбитов вместе с автобусом. Наверняка у него теперь куча переломов, а уж ссадины и кровоподтеки были видны и невооруженным глазом. Все остальные пассажиры злосчастного автобуса вроде отделались ушибами и царапинами, хотя Валя постанывала и сильно хромала.

Что касается главного злодея, то он был в отключке. Во всяком случае, так поначалу Михаилу показалось. Ему очень хотелось надеяться на то, что Иванов уцелел и придет в себя, чтобы указать им точное место, где находится Катя Соболева, но Миша ошибался.

Колдун лежал на руле лицом вниз, безвольно опустив руки. Он не дышал, и пульс у него не прощупывался. Прошло уже несколько минут после катастрофы, и Михаил не знал, успеют ли они что-нибудь сделать и стоит ли вообще что-то предпринимать, – все это было скрыто от него.

Медики уже атаковали кабину, взяли колдуна под руки, вытащили, положили на траву, начали суетиться вокруг, но отчего-то Мишке казалось, что для того шоу уже закончилось. И он почти не чувствовал сострадания.

«Становишься черствым, – говорил он себе, вытирая лицо краем футболки, – и сердце твое постепенно покрывается инеем и скоро может превратиться в кусок льда, похожий на куриный полуфабрикат в холодильнике супермаркета. И никого не будет жаль, и никого не будешь любить… Ну, кроме одного милого человечка, пожалуй. Кстати, интересно, где она сейчас, моя девочка Леночка? Как хочется ее к себе прижать, погладить по волосам, нашептать на ушко какую-нибудь добрую сказку, чтобы она не плакала и ничего никогда не боялась… Но она все равно будет плакать и бояться, и, кроме того, она сразу почувствует холод в твоем сердце…»

Он фыркнул, отвернулся от безжизненного тела Вячеслава Иванова. «Не колдовать тебе больше – теперь над тобой самим будут колдовать другие специалисты».

Сзади подошел Баранов, положил руку на плечо:

– Ты цел, добрый волшебник?

– Почти. Синяк будет на жопе… и я уже не добрый.

– Так скоро?

Миша кивнул. На Баранова это не произвело особого впечатления. Вот уж с кем соревноваться по части цинизма будет совершенно бесполезно!

– Свои самобичевания, Миш, ты оставь для журналистов, а мне скажи по старой дружбе: мы спасем прекрасную принцессу или оставим ее гнить в каком-нибудь заброшенном подвале?

Михаил закрыл глаза, начал потирать веки.

– Я увидел какой-то берег… – произнес Михаил, потирая уставшие глаза, – воды много, противоположный берег очень далеко, но он виден… Он зеленый, там лес, но есть там кучка домиков, скорее всего садовых… Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Что-то до боли знакомое, – кивнул Баранов. – Еще что-нибудь видишь?

– Шоссе у самого берега… Автобус с номером 60… Такой неповоротливый, грязный автобус…

– На садовых рейсах только такие и ездят.

– Вижу красный кирпичный домик… Колонку возле шоссе… Баба какая-то ведро тащит… – Миша напрягся. Он натолкнулся на самый важный элемент, который скорее всего укажет верный путь. Что-то это такое очень знакомое, что-то очень громкое… – Так… погоди секундочку.

– Да я-то погожу, – усмехнулся Баранов, – но, боюсь, Фиона наша не дождется…

Миша поднял руку, делая знак замолчать, несколько секунд постоял так, глубоко дыша. Баранов смотрел на него с едва заметной скептической улыбкой.

– Поезд, – наконец выдохнул Миша.

– Чего?

– Слышу поезд… Рядом железная дорога… Короче, ты понял? Озеро возле шоссе с рейсовым автобусом 60, колонка, домик из красного кирпича, железная дорога возле самого дома…

Баранов кивнул.

– Старик, тебе бы вместо джи-пи-эс работать…

– Перестань, я сделал все, что смог.

– Я понимаю. – Баранов обернулся к ментам, которые что-то выясняли с телевизионщиками и расставляли на дороге оранжевые конусы, освобождая одну полосу для проезда транспорта.

Маришка Садовская громко ругалась по телефону, успевая посылать куда-то далеко всех, кто лез к ней с расспросами, медики оказывали помощь пострадавшим. Людмила Кремер присела на траву возле насыпи, нюхала кусочек ваты и недобро посматривала в их сторону.

– Поезд какого цвета, не помнишь? – спросил Баранов.

– Помню.

– Ну?

– Красного…

Баранов широко улыбнулся:

– Вот с этого и надо было начинать, навигатор! Это ж скорый поезд на Москву.

– Ты знаешь, где это?

– А ты – нет?!

Михаил потер лоб. Действительно, как-то он упустил из виду, что сам может угадать это место.

– Черт…

– Именно! – Баранов открыл крышку сотового телефона, набрал номер. – Алло, братва! Дуйте в садовое товарищество «Любитель», осмотрите все дома и подвалы в квартале между железкой и бухтой водохранилища… Там еще шоссе и автобусная остановка. Понял? Возьмите медиков и валяйте. С вас коньяк!.. Ага, удачи, пацаны! – Он захлопнул крышку и посмотрел на Михаила: – Твое счастье, экстрасенс, что у меня тесть там домик построил. Я в этой бухте уже много лет купаюсь и загораю. Классное там место…

– А ты уверен, что я не ошибся?

Баранов хихикнул.

Михаил не ошибся. Катя была жива и вполне здорова, хотя и достаточно измотана. К удивлению врачей, проведших первый осмотр, не было на ней ни синяков, ни ссадин, ни следов от уколов и иных физических повреждений. Похоже, Иванов ее так и не тронул.

Позже, когда девушку напоили успокоительным, дали умыться, переодеться и посадили в комфортабельный автобус, с ней начали работать психологи. Катя довольно быстро пришла в себя и отвечала на вопросы спокойно и обстоятельно. Она подтвердила первые предположения врачей и оперативников: молодой человек в черной рубашке и черных брюках неоднократно спускался в подвал с вполне определенными намерениями, но дальше угроз и жалких попыток снять с нее джинсы и завалить на диванчик, стоявший в углу, дело не доходило. Очевидно, он сам боялся своих желаний – жаждал и страшился, как многие неуравновешенные и обладающие экстраординарными способностями личности. Пожалуй, Катя даже смогла бы оказать ему достойное физическое сопротивление, но колдун перед каждым «сеансом» что-то нашептывал ей, крутил перед лицом руками с длинными скрюченными пальцами, обкуривал вонючим дымом, и она быстро забывалась. Впрочем, Катя все видела и чувствовала, и она точно могла сказать, что несчастный парень с ней ничего ужасного не сотворил.