Сергей Алхутов - Греческая Рапсодия

От выпитого пива Грек захмелел. Он ничего не ел с утра.

– Почему отменили операцию? – вдруг командирским голосом спросил он.

– Меня вышибли на пенсию, – сказал Бахтин и закрыл лицо пивной кружкой.

Грек вспомнил, что не курил целый день и полез за сигаретами. Он вдруг понял, что удерживало его возле Бахтина. Это было неосознанное ранее чувство жалости.

– Почему? – спросил он и устыдился своего вопроса. Не надо было спрашивать.

– Не понимаю, что происходит, – сказал Бахтин. – Ведь суть нашей работы в том, чтобы концентрировать, анализировать информацию и своевременно информировать верха, а верха, как говорил Ленин, уже не могут или не хотят принимать меры. Что-то разладилось в нашем государстве. Я не понимаю, что происходит, – вновь повторил он, – я говорю – держите вора, а мне – не лезь не в свое дело… Стране нужна валюта. Тридцать лет это было моим делом, а теперь оказывается не мое. Посмотрите, что вокруг происходит. Им дали волю, чтобы они зарабатывали для государства деньги. А они растаскивают страну. Продают секретное оборудование, ноу-хау. Вагонами вывозят стратегическое сырье. Ладно, сторожевой пес Бахтин уже не нужен начальству. Другие времена, другие нравы. Пусть растаскивают, я честно работал.

– Жаль, – сказал Виктор и, помолчав, с гордостью добавил: – Я ведь узнал секрет нового прибора.

– Теперь это уже ни к чему. Ну, если только из любопытства: в чем?

– Источник питания посылает невидимый инфракрасный луч.. Он отражается от объекта и возвращается в прибор, проходит через пластину из особого минерала, выращенного в космосе…

– Любопытно, – равнодушно сказал Бахтин. Видно было. Что он тоже захмелел.

– Еще пива 7 – предложил Грек.

– Нет, спасибо, это допью – и все.

– Я. Пожалуй. Пойду, сказал Грек.

– До свидания.

– Будьте здоровы.

Виктор Грек вернулся домой. Место, где утром упала Наташа, было чисто выметено и полито водой. Следов крови нигде не было видно. Поднялся в квартиру. Собрал свои вещи, их оказалось не так уж и много. Позвонил в бюро по найму жилья и, узнав, где сдается комната, отправился по нужному адресу.

Это была двухкомнатная квартира. Большую комнату занимала хозяйка, сухонькая опрятная старушка. Маленькую она отвела Виктору. Окно выходило на помойку, впрочем, как и большинство окон Страны Советов, но он не очень огорчился данному обстоятельству. Этаж был четвертый, так что запаха не чувствовалось. Он принялся разбирать вещи: одежду повесил в стенной шкаф, книги положил в тумбочку, стоящую у кровати. Грек взял с собой только две, которые он читал всю жизнь: "Двенадцать стульев" и "Похождения бравого солдата Швейка".

Старушка ходила за ним по пятам и говорила резким, неприятным голосом:

– За порядком следи.

– Хорошо, – отвечал Виктор.

– Баб сюда не таскать, я этого не люблю.

– Не буду, – обещал Виктор.

– Пьянки не устраивать. Пьянки до добра не доводят. Сын мой из-за них в тюрьму попал, жена посадила. Теперича на сто первом километре живет. Не прописывают. А завтра помру я, кому квартера достанется? Надысь из ЖЭКа приходили, все про здоровье спрашивают. А у мене все болит.

– Ключ дайте мне, – попросил Грек.

– Ключ? Зачем тебе ключ? – подозрительно спросила старушка.

– Ну, как же, – удивился Грек, – я же теперь квартирант.

– Ну ладно, – нехотя сказала хозяйка, – щас принесу.

Она вышла из комнаты. Получив ключ, Грек пошел на улицу – осмотреться и купить что-нибудь на ужин.

Это была окраина города. Дорога, на которой стоял дом, сбегала с холма и шла вдоль железнодорожной насыпи, за которой находился пруд. Вдали, на возвышенности среди деревьев виднелись кресты и голубые купола небольшой церкви. Магазинов было всего два. Овощной и продуктовый. В продуктовом один отдел был отведен под коммерческий магазин. Купив колбасы и хлеба, Грек из любопытства зашел в коммерческий и примерил понравившиеся брюки модные, широкие.

– Вам бы лучше классику, – сказала ему продавщица, молодая, симпатичная женщина, – вы – стройный.

Она смотрела на Грека с интересом. Хотя бы потому, что видела его впервые. На окраине как в поселке. Примелькавшиеся лица.

"Что ни делается, все к лучшему, – сказал себе Виктор – теперь я свободный человек".

Он заметил интерес в ее глазах. С улыбкой поблагодарил и пошел к новому дому.

Наступила осень. Всюду пахло грибами. Особенно сильно – у перронов пригородных электричек и выходов метро, где каждый день возникали стихийные рынки. Грек частенько бродил там. Во-первых, это было похоже на народное гулянье, только вот не хватало духового оркестра. Во-вторых, в магазинах было шаром покати, и продукты он покупал себе только на рынке. Грек вдруг с удивлением обнаружил, что процесс приготовления пищи доставляет ему удовольствие. К тому же это оказалось очень просто. Например, зеленый суп: пучок щавеля, кубик куриного бульона, пара картофелин и разбить туда сырое яйцо. Еда на два дня.

В коммерческих палатках появился спирт "Рояль". Его можно было разбавить кипяченой водой и спокойно напиться, если вдруг одиночество хватало за горло. Грек пил сейчас каждый вечер. Он говорил себе, что пьет от одиночества, но это было не так. Просто красиво говорить себе, что пьешь от одиночества. Грек пил от безделья.

То есть работа у него была, но вечерами буквально нечем было себя занять.

С прежней работы пришлось уволиться. Об этом ему категорическим тоном заявила Марина. Грек не стал возражать. Ведь в свое время она устраивала его туда. Как говорится, я тебя породил, я тебя и убью. Но Грек нисколько не жалел об этом. Он даже почувствовал некоторое облегчение. На жизнь он зарабатывал теперь посредничеством. В стране развивалось кооперативное движение. Вновь появившиеся предприятия нуждались в сырье, которого не было в свободной продаже. Это уже позднее появились биржи, управляющие которых показывали своих кобелей по телевидению и похвалялись умением заработать большие деньги, хотя занимались тем, что, имея доступ к государственным материалам, перепродавали их по коммерческим ценам.

Грек за несколько лет работы в снабжении приобрел опыт и имел обширные связи. С каждой сделки он получал свои десять процентов и зарабатывал на этом такие деньги, которые ему раньше и не снились.

Итак, наступила осень. В один из этих прекрасных дней Грек и Рязанов сидели в желтом "Мерседесе" выпуска 1978 г. и пили водку. Место, где они расположились было очень красивым. Машина стояла на пригорке. Внизу у подножия холма лежали пруды, перетекавшие друг в друга. По берегам тянулся лес, уходивший куда-то вдаль. Мимо по дороге шли люди, направлявшиеся в церковь, которая находилась на вершине холма.