Евгений Сухов - Питер да Москва – кровная вражда

– Ладно, ладно, пошутил я. Чувствуется, что военный разведчик в тебе не умер. Как же тебе удалось такого аса, как Баринов, обвести вокруг пальца?

– Сам не знаю, – честно признался Хруль. – Учил меня никому не доверять, а тут попался.

– Постарел, видно, Яков Степанович, – в голосе Гаврилова послышались нотки сожаления, – чутье потерял. А ведь такой ищейкой был! Значит, он предложил тебе убрать меня?

– Так точно, Андрей Антонович. Хотел слинять по-быстрому. Как крыса…

Гаврилов посмотрел на кружащих над головой чаек, а потом спросил небрежным тоном:

– Стало быть, мой корабль тонет? С чего он это взял? А может, он у меня в «Петротрансе» на Кремль работает?

– Не по Сеньке шапка, – возразил Хруль. – Он на себя пашет. Факт!

Чайки неугомонными белыми бестиями кружились над яхтой.

Андрей оторвал от лежащей на столике булки кусок и выбросил за борт. Стая чаек мгновенно устремилась к лакомству, разорвав его на части.

– Короче, – неожиданно посерьезнел Гаврилов, – ты должен исправить мою ошибку. Баринов должен исчезнуть. Ты меня хорошо понял?

– Да, Андрей Антонович.

– Даю тебе на это два дня. Баринов просил у меня несколько дней отгулов. Так вот, я ему дам кратковременный отпуск – пусть немного отдохнет. Съездит в лес, по грибы…

– Я все понял, Андрей Антонович. Считайте, я уже напросился к нему в попутчики.

– Любишь хорошее вино? – неожиданно поинтересовался Андрей.

На лице Хруля отразилось смятение. Что это: простое любопытство или очередной хитроумный подвох?

– Да я все больше по водочке… В вине особенно не разбираюсь, Андрей Антонович.

– А вот это напрасно, – посетовал Гаврилов. Он поднялся, отряхнул руки от крошек. Но чайки явно не желали мириться с окончанием трапезы. Гаврилов озадаченно посмотрел вверх: – Ну вот, приучил их на свою голову, теперь без буханки хлеба на палубу хоть и не являйся. – Андрей подошел к столику-бару, отворил стеклянную дверцу. На полках стояло несколько бутылок. Он достал одну – высокую, из темного стекла. Она напоминала противотанковую гранату.

– Эта бутылка бордо стоит тысячу долларов. – С этими словами Гаврилов штопором выдернул пробку из горлышка. – А знаешь, почему это вино так дорого стоит?

– Не имею понятия, – смущенно произнес Хруль, наблюдая за тем, как тонкая багровая струйка льется в пузатый, тонкого стекла бокал.

– Потому что люди в массе своей болваны! – изрек хозяин. – Они живут во власти условностей и предрассудков. Безусловны в жизни только деньги. Все остальное – мираж! Должности, посты, этикетки… Пустое, друг мой! Если, конечно, эти этикетки не приносят хороших денег. У нас, ты ведь знаешь, в службе безопасности работает доктор технических наук. Профессор. Лауреат. Так он у меня сидит на компьютере, набивает данные. И получает триста баксов. А в своем институте он получал аж пятьсот. Рублей! Со всеми своими званиями и значками. Ну ладно, хватит философствовать. Предлагаю выпить за будущего начальника службы безопасности «Петротранса». Ну как, по душе тост?

– Признаюсь, не ожидал, – осклабился Семен. Он держал бокал в руке, не смея двинуть его навстречу бокалу Гаврилова.

– На какой ты сейчас машине?

– Машина хорошая. «Фольксваген Пассат».

– Ну-у, – протянул Андрей. – Что подумают люди о моем начальнике службы безопасности? Ты теперь будешь в каком-то смысле лицом фирмы. Вернешься – пересаживайся-ка на мой «Гранд Чероки». Джип бронированный, собран по спецзаказу. Все равно стоит без дела в гараже. Лады?

– Спасибо, Андрей Антонович! – Бокал в руке Гаврилова слегка дрогнул, и Хруль поспешнее, чем следовало бы, поднял свой бокал. Трепетно зазвенел хрусталь, скрепляя новый стратегический союз.

Семен обратил внимание, что чайки уже склевали брошенный на воду хлеб и разлетелись по своим птичьим делам. Он вдруг почувствовал, как у него закружилась голова – то ли от терпкого вина, то ли от радужных перспектив.

Филат долго не решался вскрыть этот большой желтый конверт, в котором, судя по объему и весу, лежали не просто листы бумаги, а что-то другое. Интуиция подсказывала ему, что внутри находится нечто страшное, опасное… Большой конверт из плотной бумаги притягивал к себе взгляд, точно магнит.

Желтый конверт принес ему посыльный от Перикла Геркулоса – маленький чернявый мужичонка, очень смахивающий на крепенький боровик. Мужичок то и дело озирался, как будто тяготился тем, что вынужден проживать среди бледных поганок и мухоморов, иное дело родная дубрава, где каждый гриб – приятель. Посыльный сказал, что эту посылочку хозяину передал господин Гаврилов для Филата.

Рома Филатов удивился. Хотя потом, поразмыслив, понял, что удивляться нечему. Хитрый грек умел поддерживать дружеские отношения со всеми. К тому же Филат помнил, что у грека в казино Андрей Гаврилов ошивался частенько – так отчего бы Периклу Кириллычу не оказать услугу важному клиенту…

Наконец он решился. Взял конверт в руки и одним движением оторвал край. Внутри лежала пачка фотографий. Он вытряхнул их на стол и – чуть не зажмурился. Неизвестный фотограф заснял крупным планом обезображенный труп Красного… Филат медленно перебирал фотографии. Красный лежал… да какое там лежал – валялся на земле в жалкой позе со спущенными штанами.

Гаврилов шлет ему предупреждение? Угрожает? У Филата желваки заходили под кожей. Ну берегись, сучонок кривогубый… Берегись! На законного вора лапу поднял…

Он взял еще пару фотографий и увидел, что на них запечатлены совершенно иные мизансцены. Голая девица на кровати стоит на коленях. Рядом с ней лежит мужик – судя по пузу и седым волосам на дряблой груди, лет шестидесяти с лишком. Голова девицы склонена над пахом пожилого мужика. Во рту у нее…

Ах ты, сволочь!

Филат мельком взглянул на другую фотографию: пожилой сидел рядом и довольно улыбался. Он сразу узнал обоих – он видел эти лица на видеокассете. Антон Лаврыч Гаврилов и Рита. Вот это да… Вот какой сюрприз приготовил ему Андрей Антонович. Значит, врала Рита. Все врала про тот вечер в загородном доме отдыха… А еще про что она могла ему соврать? Хорошо бы у нее лично выяснить…

Филат сложил фотографии и засунул их в конверт. Голова была переполнена тяжелыми думами.

И тут в дверь позвонили. Трель звонка вывела его из оцепенения. Он машинально взглянул на часы: десять. Так это, может быть, Рита? Он позвонил ей с дороги вчера поздно ночью и сообщил, что приезжает… Но, может быть, вовсе и не Рита. Конверт ему принесли в девять, но предварительно позвонили. Сейчас никакого предварительного звонка по телефону не было.

Достав из кармана «вальтер», Филат почувствовал себя увереннее, после чего подошел к двери, на ходу посмотрев в монитор. На лестничной площадке свет был выключен – и поэтому нежданного гостя он не разглядел.