Сергей Ильвовский - Шесть шестых

Ребриков залез во внутренний карман пиджака и, вытащив оттуда сложенные вчетверо два листа бумаги, с опаской протянул их Колапушину.

Колапушин, продираясь сквозь, с его точки зрения, юридически безграмотные пункты об авторских правах, отказе в компенсации за проезд к месту съемки и прочее, добрался наконец до главного.

– А ведь господин Ребриков был абсолютно прав, Егор, – укоризненно заметил он Немигайло. – Тебе просто нужно было его внимательнее слушать. В этом договоре прямо сказано, что после показа передачи по телевидению деньги будут перечислены на счет господина Ребрикова по истечении десяти дней. Все на месте: и банковские реквизиты, и подписи, и печать. С такой бумагой в кармане действительно ездить по Москве ему опасно, особенно теперь. Вы куда, Николай Владимирович, собираетесь? Домой?

– Да что я, с ума сошел?! Я и в Москве-то оставаться боюсь. У друга пока поживу, в Серпухове. Только домой все равно надо заехать – взять кое-что. Я надеялся, конечно, что выиграю, но не ожидал, что столько. У меня же с собой нет ничего! – Ребриков уставился на Колапушина с надеждой: – Вы мне поможете?

– Обязательно. Вот лейтенант вас проводит. – Колапушин кивнул на Пупкина. – Лейтенант, у вас есть с собой оружие?

Вася отложил отксерокопированную пачку бумаг и молча отвернул полу пиджака, демонстрируя рукоятку пистолета, торчащую из наплечной кобуры.

– И у водителя нашей машины тоже есть оружие, – сказал Колапушин, возвращая Ребрикову его драгоценный договор. – Пойдемте, лейтенант, я распоряжусь насчет машины. Потом вернетесь и отвезете господина Ребрикова туда, куда он скажет.

После того как дверь комнаты закрылась, Колапушин остановил Пупкина:

– Вот что, Вася. Насчет машины ты и сам можешь распорядиться. Скажи Михалычу, что я приказал. Ты, главное, посмотри, как этот Ребриков живет, куда поедет и вообще... Присмотрись, одним словом, что он за человек.

– А что, Арсений Петрович, вы его подозреваете? – удивленно спросил Пупкин, глядя на Колапушина немного наивными глазами.

– Подозревать его в убийстве у нас никаких оснований нет. Но понимаешь, возможно, все дело крутится вокруг этого выигрыша. Троекурова ведь могли убить в любом месте и в любой день, но сделали это именно здесь и именно сегодня, среди кучи народа. Самое, пожалуй, неудобное для убийства место. Однако убили! Все, давай дуй за машиной! У нас тут дел еще полно. А на обратном пути заскочи в студию к судмедэксперту, Алексею Сергеевичу. Спроси у него какую-нибудь успокоительную таблетку для Ребрикова, а то он, бедолага, трясется весь.

– Хороший парень, – одобрительно произнес Немигайло, глядя вслед помчавшемуся рысью по громыхавшей железной лестнице Пупкину. – Чуток тормозит, правда, но это лучше, чем все время торопиться, как Мишка. Жаль, с фамилией ему не повезло.

– Ну почему не повезло, – не согласился Колапушин. – Фамилия как фамилия. Чем она хуже, чем Ручкин там или Ножкин? Разве могли его родители, когда его Васей называли, знать, что появится дурацкий анекдот и над человеком смеяться будут? Главное, парень он действительно хороший.

– Что дальше-то делать будем, Арсений Петрович?

– Все то же самое, Егор. Я в аппаратную вернусь – продолжу с режиссером. Там очень удобно разговаривать, можно все сразу посмотреть. А ты чем сейчас займешься?

– Поспрашиваю еще кое-кого. Тут интересная картинка рисуется – компьютерщики говорят, что шеф-редактор Аннинская грозилась убить Троекурова.

– Что-то у тебя тон какой-то унылый. Такой интересный факт, а ты до сих пор молчал.

– Так не складывается, Арсений Петрович! Представляете – она достает где-то пистолет с глушителем, заманивает Троекурова в пустую студию, да еще за декорации, убивает его и благополучно уходит никем не замеченной. И при этом заранее, при свидетелях, заявляет, что собирается его убить. Да если она нормальная, то молчала бы об этом как рыба, а если сумасшедшая, то как это она так четко все провернула?

– Верно, не складывается. Она где сейчас?

– У себя в кабинете. Плачет, не выходит.

– Пусть себе пока поплачет. Наберем побольше данных, тогда и пойдем с ней побеседуем. Говоришь, убить грозилась? Ну-ну... Интересно!

– Куда поедем-то? – спросил у Пупкина водитель, включая зажигание.

– Сейчас у Николая Владимировича спрошу, – отозвался Вася, устраиваясь с Ребриковым на заднем сиденье. – Николай Владимирович, вы где живете?

– На Шатурской улице, в районе Рязанского проспекта. А потом в Серпухов надо. Я точно не помню, как там улица называется, но показать смогу, это совсем рядом с вокзалом.

– Ну ничего себе! – вздохнул водитель. – Два раза через всю Москву пилить, а потом еще и в Серпухов. До утра ведь кататься будем. Хорошо хоть ночь, а то бы в пробках замучились.

«Волга», развернувшись во дворе, поехала вверх к воротам. Охранник, уже привыкший к этому позднему столпотворению посторонних машин на своей территории, нажал кнопку привода, открывающего ворота, даже не выходя из своей стеклянной проходной.

Вася, полуобернувшись к Ребрикову, посмотрел на него с восхищением. Наконец, решившись, он спросил:

– Николай Владимирович, а вам играть было очень трудно?

– Очень. Да не называйте вы меня по отчеству! Я как-то привык, что меня все называют просто Николай или Коля. А вас как зовут?

– Василий. Можно просто Вася. А почему трудно играть? Вопросы очень сложные?

– Вопросы, конечно, сложные. Я на два, честно говоря, точного ответа и не знал совсем. Но как-то попал – нажал нужные кнопки.

– Это у вас, наверное, интуиция сработала. У нас вот капитан Немигайло тоже так. Вдруг возьмет да и ляпнет что-то. Сначала думаешь – ну и глупость сказанул! А потом оказывается, что он прямо в десятку попал. Просто другими словами выразил – сразу и не поймешь.

– Нет, Василий, вот с интуицией у меня как раз слабовато. Тут скорее подсознание помогло. Наверное, читал где-нибудь. Мне ведь очень много читать приходится – работа у меня такая. Вот и всплыло в памяти в нужный момент.

– А вы кем работаете?

– Я редактор и переводчик. Могу с нескольких языков любые тексты переводить.

– Вы в каком-нибудь издательстве?

– Из издательства я давно ушел, – пренебрежительно махнул рукой Ребриков. – Ну их... Так, на вольных хлебах... Где что добуду, то и работаю. Когда густо, когда пусто, зато никто над душой не стоит. Главное – договор вовремя выполнить. А там как хочу: хочу – ночами работаю, а хочу – несколько дней вообще ничего не делаю.

– Нам тоже приходится ночами работать. А в телевизионной игре вы в первый раз участвовали?

– Нет, не в первый. Я вообще люблю в такие игры играть – и на радио, и по телевизору. Куда удается попасть, там и играю.