Татьяна Гармаш-Роффе - Расколотый мир

Я знаю, что это неправильно. Я не прошу у вас прощения, потому что этого нельзя простить.

Заберите поскорее Кирюшу и Лизу из детских домов, им там плохо, конечно.

Может быть, неправильно, что я вам все это написал, но я все делаю неправильно. Я не буду вам мешать, вы больше обо мне никогда не услышите. Пусть Кирюша и Лиза будут счастливыми.

И вы тоже, Алексей Андреевич, Папа.

Роман».

Неуклюжесть этого письма не оставляла никаких сомнений в его искренности.

Тяжело проглотив ком в горле, Кис заметался. Будить ли первым делом Сашу, спавшую после полубессонной ночи со снотворным? Звонить ли Сереге – или снова просить Веру о помощи?

Он потряс жену за плечо:

– Сашенька, дети нашлись! Просыпайся, я выезжаю, я тебе с дороги позвоню и все объясню!

Он запрыгнул в сапоги, накинул дубленку и выскочил на улицу. Он решил поехать за Лизой, и, садясь в машину, набирал уже Серегу.

– Отправь кого-нибудь по адресу… – Кис продиктовал. – Там Кирюша! Я еду за Лизой! Роман мне письмо прислал…

Алексей завел мотор, переключил телефон на наушник и, выруливая со стоянки, рассказал Сереге содержание письма.

– Сделаем! – ответил Серега. – Сейчас пошлю кого-нибудь, не дергайся! Теперь ведь все нормалек, а?

«Нормалек»? Алексей не был в этом уверен. Он через часок-другой вернет своих с Сашей детей – и это «нормалек».

Но у него теперь был еще один ребенок – а вот с ним совсем не выходил «нормалек»… Примет ли его Александра после всего того, что случилось?

Да примет ли он его сам?

Не те слова. Принять-то, конечно, примет… Поможет, станет опекать… А вот простит ли?

Простит ли? – вот в чем вопрос…

– Надо его найти, Серега. Романа надо найти! Слышишь?

– Дык уже ищем. Ты чего, Кис? Мы же его арестовать должны, сам понимаешь! Прокуратура, само собой, закроет дело, раз он адреса сдал – считай, похищенных детей вернул, – но взять-то его надо, старина, порядок есть порядок…

Ну да. Конечно. Порядок есть порядок.

Он позвонил домой, однако на звонок никто не ответил. Значит, Александра под действием снотворного еще спит. Не проснулась даже от его потряхивания за плечо. Даже от слов, которыми он это потряхивание сопроводил.

Ну что же, пусть спит. Она никогда до всех этих событий снотворное не принимала, и оттого оно вырубало ее полностью. Тем лучше. Может, выйдет так, что он уже обернется к тому времени, когда она проснется. А там и Серегин человек подтянется с Кирюшей! То-то будет Саше радости!

Кис даже глаза зажмурил на секунду, предвкушая сцену.

Кажется, они выбираются из той жути, в которой жили последние пять дней.

Кажется, жуть сегодня отступит, как отступают ночные кошмары при свете дня.

Кажется, все теперь будет в порядке…

Кажется?

Будет?

В порядке?

Всё?

Его размышления прервал звонок. Серега.

– Кис, а парень твой на работу не вышел сегодня! Его место проживания мы выяснили, сейчас человека отправлю к нему на квартиру. Но телефоны не отвечают, ни сотовый, ни домашний, – худой знак!

Худой знак, Алексей согласен. Похоже, что сын его ударился в бега. Парень не знает, что освобождается от уголовной ответственности, поскольку добровольно вернул похищенных детей (указав адреса, по которым их развез)? Испугался и сбежал?

Или…

Что, собственно, «или»?

А то! Оно там есть, это « или »!

Нужно с Верой поговорить!

От тревожных мыслей его оторвал звонок Саши.

– Алеш, мне приснилось – или ты вправду сказал, что…

– Да, родная, да! Роман нам прислал письмо с указанием адресов! Я уже подъезжаю! Как только заберу Лизу, сразу тебе позвоню! А за Кирюшей едет Серегин человек!

…Забрать Лизу оказалось не так-то просто – Алексей об этом заранее не подумал. Пришлось задействовать Петровку, Серегу, который страшно чертыхался. Сообщить, мол, в милицию о подкидыше они там, в доме малютки (так это называлось), не поторопились, хотя должны были; а тут вдруг воспылали любовью к протоколу!

Иными словами, прошло немало времени, прежде чем Алексей получил на руки Лизоньку.

Масечка, как она припала к нему, как обхватила его ручками!

– Па… – сказала она.

До этих пор Кис, слыша односложные высказывания детей, думал, что они случайны; но теперь он точно знал: « Па » – это «папа»!

До этих пор он почему-то думал, что его дети слишком маленькие, чтобы любить , и что они пока нуждаются только в тепле родного человека. Как котята или щенки, которые инстинктивно определяют по запаху и чему-то-там-еще теплое, кормящее и защитительное тело матери.

Но теперь он понял, когда Лиза прижала ротик к его носу – она пока еще не умела целовать, – что она выразила ему, папе, свою любовь.

Любовь , черт побери!!! Такое человеческое чувство…

И только на обратном пути, когда Лизонька уже спала на заднем сиденье, поняв, что папа снова с нею, и когда Серега подтвердил, что Кирюшу тоже уже забирают из дома ребенка, – только тогда он снова вспомнил о другом своем ребенке.

О Романе. О его письме, оставившем у него тяжелое и беспокойное чувство. И о своем намерении переговорить с Верой.

Отчего-то ему было непросто ей позвонить. Письмо Романа его напрягало и даже пугало…

Он сначала позвонил Саше: «Все в порядке, родная, мы с Лизой едем домой! И Кирюшу привезут скоро!»

Встав на заправке, он набрал номер Веры, но тут же дал отбой.

Сначала нужно удостовериться, что с Кирюшкой все в порядке!

Он перезвонил Сереге – убедился, что с Кирюшей все в порядке…

Кис знал, что лукавит с собой. Он просто тянул время.

Потому что был уверен, что Вера подтвердит его догадку.

Он обернулся на Лизоньку. Она спала безмятежно, она даже во сне, масечка, знала, что все закончилось, что папа снова с ней.

Отступать некуда. Алексей решительно набрал Веру. Прочитал ей письмо Романа. Спросил по окончании, с трудом подбирая слова:

– Вер, тебе не кажется, что это прощание ?

Вера молчала.

– Вер… Это означает суицид, да?

Вера молчала!

– Вера-а-а!!!

Роман, после того как оставил коляску и записку, пошел бесцельно слоняться по улицам. Ему теперь оставалось только одно: уйти из этой жизни!

В которой он сделал много неправильных вещей, но правильных вещей в этой жизни не существовало!

Если бы только он просто сам ошибся, можно было бы еще надеяться, что ошибки исправимы…

Но они не были исправимы, потому что сама жизнь устроена неправильно и постоянно ошибалась.

Роман точно знал, что он был прав!

И точно знал, что был не прав…

Несоразмерность ?

Это не поддавалось осмыслению.

А тогда зачем ему такая жизнь?

Да ну ее на хрен!

Он слонялся по улицам, пытаясь придумать, как лучше, как легче уйти из жизни, чтобы перестать всем мешать. Он оказался в жизни лишним, никому не нужным человеком. Он даже маму не смог спасти, а теперь и Ему только навредил… Все испортил – сжег мосты , как сказала Лана.