Татьяна Гармаш-Роффе - Расколотый мир

Потому что какая может быть неправильность жизни, если жизни больше нет?

То-то.

Эта мысль утешала, успокаивала. Он бы даже сказал, умиротворяла. У-мир-о-творяла – то есть мир творила в душе… Потому что это был последний и непобиваемый аргумент в его пользу. С таким аргументом Роман мог позволить себе даже роскошь не торопиться! И пожить еще до вечера.

Он почувствовал голод. Притормозил у какой-то пиццерии, вошел, сел за столик, заказал еду. С тех пор как мама умерла, он не особо экономил. Раньше он экономил: хотел купить им с мамой квартиру – для него было важно слово купить ! То есть приобрести в собственность . Чтобы мама почувствовала себя настоящей хозяйкой. Хозяйкой квартиры, из которой ее никто никогда не сможет выгнать !

Но мама не дождалась, пока он наберет достаточно денег…

Может, ему следует написать завещание? У него не такой уж маленький счет в банке… Завещать деньги Лизе и Кирюше?..

Ха-ха, будто откупиться!

Роман расплатился, оставил щедрые чаевые. Хоть кому-то польза от его денег.

Вышел на улицу. Куда теперь?

Возникла мысль: покончить поскорее с задуманным!

Потом возникла другая: убедиться, что с Лизой и Кирюшей все в порядке.

И он поехал к тому скверу, где столько раз гулял с Александрой, разговаривая с ней об истории России, о летописях и архивах…

И где, спрашивается, теперь искать этого засранца?! Он, видите ли, страдалец, теперь собирается руки на себя наложить!

Кис вспомнил почерпнутое откуда-то из литературы, что в старину розги замачивали . Интересно, в чем? Он бы замочил сейчас, с удовольствием!

…Он сидел у Сереги в кабинете на Петровке, следя за поступающими отчетами. На работе «этот засранец» не появился, в снимаемой им квартире его нет. Оставалось его искать по номерам машины, а они уже имелись в распоряжении у Сереги. И еще по сотовому.

Но, видать, «засранец» и впрямь был не глуп (гены, как сказала Вера!): телефоном ни разу не воспользовался и постов ГИБДД избегал.

Время тянулось. Алексей нервничал, повторяя, как заклинание, слова Веры о том, что « это скорее эмоция, чем намерение ».

Только бы она оказалась права!

Около четырех дня он все же рискнул отлучиться: хотелось кофе, настоящего, крепкого. Недостаток сна и нервотрепка давали себя знать. Стресс это называется…

Александра, получив в руки сначала Лизу, а затем, час спустя, Кирюшу, пребывала в эйфории. Такой ее Алексей никогда не видел. Когда он сказал ей, что поедет искать Романа, потому что опасается суицида, она посмотрела на него непонимающе. «Какой еще Роман? Какой суицид? О чем речь?» – спрашивали ее глаза…

Алексей не сердился. Это действительно не ее проблема, а его и только его! Может, потом они возникнут и с Сашей… Но для этого сначала нужно, чтобы Роман был жив. Иначе у них с Александрой точно никаких проблем не возникнет.

Наверное, впервые в своей жизни Алексей хотел, чтобы у него возникли с проблемы с любимой женщиной…

…Ждать придется долго. Да идти ему все равно некуда и незачем, отчего ж не подождать? Хотя Александра с детьми могут вовсе не выйти на прогулку… Но, как знать, может, выйдут пораньше. У детей за последние дни сбился привычный режим.

Роман поставил машину далеко, за квартал от сквера. И подумал, что уезжать отсюда будет разумнее на метро. Если его ищут, то и машину первым делом…

Он заглушил мотор и посидел немного, поглаживая руль «Вольво». Хотелось спать. Он встал очень рано, да и то, «встал» – это громко сказано. Подремал в кресле перед компьютером часок, вот и все. Потом распечатал письмо и поехал отвозить коляску, пока соседи не проснулись…

Соблазн поспать был очень силен. Но Роман не знал, как далеко продвинулось следствие. Что бы ни нахимичили алкаши-приятели, теперь уже без разницы. Теперь он сам написал Ему письмо и сам назвал в нем имя мамы. Последняя дань ей, что-то вроде того…

Так что вся милиция уже точно на ногах.

Рисковать он не хотел. Он знал, как закончит сегодняшний день, и на другой расклад – оказаться за решеткой – он не согласен.

Роман достал из «бардачка» пистолет, сунул его в карман куртки, запер «Вольво», похлопал его легонько по крыше и ушел, не оглядываясь.

…Александра и впрямь вышла из подъезда с коляской пораньше, в четыре. Из предосторожности Роман встал далеко и лиц разглядеть не мог – ни ее, ни малышей, – но даже на таком расстоянии он почувствовал, как от них веет счастьем.

В котором ему нет места.

Он потрогал пистолет в своем кармане.

Александра вдруг посмотрела в его сторону, но разглядеть его и узнать она не могла, конечно! И точно, он был прав, потому что она спокойно направилась к скверу. А он осторожно двинулся за ней, сохраняя дистанцию. Минут через пятнадцать станет совсем темно, и он сможет подобраться к ним поближе…

…Саша позвонила, когда Алексей расплачивался в кафе.

– Мне кажется, что я только что видела парня, похожего на Степана… на Романа, – исправилась она. – Правда, собаки с ним нет…

– Где он?! Ты его еще видишь?

– Нет… Не знаю… Алеш, мне страшно! Он следит за нами! Он нас поджидал еще у подъезда! Правда, он стоял довольно далеко, я не уверена… Но потом я пошла с детьми в сквер, как обычно… И меня как будто дернуло! Я оглянулась и заметила его! Он… Алеш, он крался за нами! Я боюсь… Зачем он крался?!

Кис вдруг почувствовал себя так, словно его облили бензином и подожгли. А если они с Верой неправильно рассудили?! Что они знают об этом мальчике толком?! Выстроили его характер, исходя из его поступков и определенных представлений о подростковой психологии (а Роман с его биографией в подростках, несомненно, подзастрял)…

Но они исходили из представлений о нормальной психологии! А если он психопат?!!

– Саша! Ты еще в сквере?

– Да.

– Уходи оттуда! Иди домой, слышишь! И будь внимательна, придерживайся самых людных и освещенных мест! И сразу позвони мне! Я немедленно выезжаю!

Алексей выехал немедленно, как обещал. По его звонку к скверу направилась ближайшая патрульная машина.

Мучаясь в пробках, он хотел позвонить Александре на мобильный, чтобы сопровождать каждый ее шаг, но он боялся рассеять ее внимание… За те десять минут, в которые она должна была дойти до дома, он перебрал в уме целую гору догадок, одна другой страшнее.

Зачем Роман крался за ними? Хотел поговорить? Но почему тогда «крался»?

Он хотел убить Сашу? Детей? Он вооружен?

Но зачем он тогда написал это письмо? Зачем указал адреса домов ребенка?

Он психопат?

Он ловкий и жестокий манипулятор, который решил провести ложный пас, осчастливить его, Алексея, своего отца, с тем, чтобы наказать его еще сильнее, еще больнее? Именно тогда, когда он расслабился?!