Андрей Троицкий - Крестная дочь

Карим подтолкнул девчонку к свободной койке. Конфетки вывалились из руки Айгюль. Но поднять их не разрешили.

– Я шесть конов выиграл, – Тимур толкнул девчонку к кровати. – Значит, я первый. А дядя Гоша за мной.

– Ты только заплати сначала, а потом все остальное, – Карим свел брови на переносице. Дружба дружбой, но за удовольствие полагается три сома. – На халяву – хрен чего получишь.

– Тоже друг называется, – Тимур покачал головой. – В ящик загляни. Уже лежат твои паршивые деньги. Крохобор. За копейку в мечети пернет.

Он задернул сатиновую занавеску, послышался перезвон пружин, шепот и тихая возня. Рашид перетасовал карты, и бросил колоду на стол, теперь не с кем переброситься, потому что Карим большой чистоплюй, все сочиняет планы на дальнейшую жизнь: даже в дурака не играет и план редко курит. Все откладывает деньги, хочет отчалить в большой город и там выучиться на зоотехника или, бери выше, настоящего врача. Тогда к нему на хромой козе не подъедешь: важный хрен, станет бабки экскаватором загребать, а прежним кентам руки не подаст.

– Говорят, вчера в больницу русскую бабу привезли, – Рашид раскрыл жестянку с табаком, высыпал на стол щепоть канабиса, собираясь засмолить новую самокрутку. – Молодуха. И вроде не очень страшная. А ты нам все водишь этих мочалок из психушки. Их за бесплатно никто не станет… А с нас по три сома лупишь. Приведи русскую.

Карим сам хотел сообщить новость о русской девчонке, но, оказывается, слухи уже разлетелись, как саранча в жаркий ветреный день. Он был разочарован, но вида не показал.

– Приведу завтра, когда солдаты уедут, – ответил Карим. – Они сегодня собирались смотаться, но остались. Завтра точно уберутся. Вдруг она орать начнет или что… Хорошая девка. Молодая, все на месте, – но провел рукам по груди. – Кожа гладкая, как шелк. Короче, по десять сомов с носа. Вот так.

– Ты что совсем что ли… Десять сомов…

Рашид покрутил пальцем у виска, но дядя Гоша осадил.

– Сказано – десять. И все. Без базара, – он улыбнулся, обнажились стальные коронки. – Девка хоть теплая?

– Теплее не бывает, – Карим поднял вверх большой палец. – Давно таких не видел. Гладеньких… Я с ней беседу за жизнь провел. Про любовь и все такое. Сто кило дерьма на уши навешал. Улыбается – ей нравится, когда про любовь шпарят. Короче, девку можно брать голыми руками. Не обожжешься. Может, она сама этого хочет. Ну, любви…

Карим посмотрел на портрет Достоевского: взгляд классика казался печальным, каким-то отстраненным. Карим докурил сигарету и высморкался.

– А из каких она краев? – дядя Гоша задрал майку, вытащил из-под брючного ремня ТТ, положил пистолет на стол. И начал скрести ногтями исколотый живот. – Не из Куляба? Может, землячка. Тоска… Хоть бы землячкой оказалось. Поговорили о том о сем. А уж потом…

– Сам у нее спросишь.

Душу дяди Гоши съедала черная меланхолия, он потеребил Карима по голове, взлохматив его короткие волосы, посмотрел на парня пустыми глазами и сказал:

– Грустно как-то на сердце и тревожно. Душа просит чего-то… А чего? Сам себя не понимаю. Тоска подкатывает, как в зале суда, когда заседатели по очереди приговор читают. И знаешь наперед: эти гниды накатят по полной, до краев. Безысходность и мрак. Ни анаши не хочется, ни водки. Эх… Поймать бы сейчас какого-нибудь жида и утопить его в выгребной яме. Но откуда в этой дыре жиду взяться…

– Да, для такого дела тебе надо в город ехать, – посоветовал Карим. – Может, там какой захудалый жид и попадется. А у нас с этим полный голяк.

Он поднялся на ноги, засунул деньги в карман штанов и сказал, что гости могут спокойно отдыхать. Он зайдет часа через полтора, заберет девчонку. Карим прошагал половину больничного двора, но неожиданно остановился. Возле главных ворот пыхтели два «Урала», солдаты бросали в кузова мешки, скатанные шинели, грузили ящики. Карим подошел ближе, потерся среди военнослужащих и, ускорив шаг, заспешил обратной дорогой. Толкнулся в дверь домика и с порога объявил:

– Солдаты уезжают. Есть предложение. Я приведу русскую сегодня, где-нибудь через часик. Но тогда с носа не по десять, а по пятнадцать сомов. Как, согласны?

Пару секунд все молчали. Только за занавеской звенели пружины матраса. Рашид вскочил на ноги, сжал кулаки.

– У меня таких денег и дома нет. Моя мать на автобусной станции побирается. А ты цену ломишь, сначала – десять. Теперь уже пятнадцать. Так не пойдет.

– Эх, сынки, один раз живем, – Гоша сверкнул железными зубами. Вытащил толстый потертый бумажник, покопавшись в его бездонном чреве, отслюнявил и бросил на стол деньги. – Тут пятьдесят сомов. Я за всех заплачу. Деньги что навоз… Может, та русская – моя землячка.

Таймураз, узбек в черных дольчиках, стоял поодаль и улыбался, сочиняя планы на утро. Думать тут не о чем, все и так ясно как божий день. Сначала Вакс пристрелит этого мужика, который валяется на земле. А другой, что в запыленной куртке, станет заступом копать могилу убитому корешу. Останется время прошмонать узлы на телеге. На первый взгляд, ничего путного там нет, негодное тряпье, но как знать… Авось, хоть что-то ценное завалялось. Когда работа будет выполнена, пристрелят второго ублюдка. Только сначала снимут с него куртку, ботинки и штаны, чтобы не испачкать хорошие вещи кровью, и еще надо не забыть наручные часы на стальном браслете. Потом скинут тело в яму и наскоро забросают землей, чтобы завтра утром с этим не возиться.

А дальше время еды и отдыха. Надо отоспаться, утром опять в дорогу. Путешествие предстоит неблизкое, до южной границы с Казахстаном. И дальше через границу, но бензина, что есть в запасных канистрах, хватит. В небольшом городке, название которого все время выпадает из памяти, у Тайма есть люди, которые с удовольствием купят все трофеи, что удалось взять. Первым делом уйдет «уазик», машина надежная и почти новая, ста тысяч не набегала.

Вчера под вечер «Урал», набитый людьми и барахлом, наткнулся в степи на эту тачку. Два геолога развели костер и грелись у огня. С этими парнями надо всегда держать ухо востро, у геологов есть двустволки и ножи, поэтому успех дела решили быстрота и натиск. Грузовик, не доехав двух десятков метров до цели, круто развернулся, с заднего борта по геологам начали стрелять. Но как-то беспорядочно, неумело. Одного подранили, другой пустился бегом в степь. Грузовик развернулся и погнал следом. Сблизившись, попытались зацепить малого бампером, но он все вилял в сторону, снова и снова скрывался в темноте.

Грузовик разворачивался и гнал следом. Так продолжалось долго. В свете фар парнишка метался, как заяц, выписывая немыслимые зигзаги. Худой и длинноногий, он бегал очень быстро. И, пожалуй, мог бы уйти, но не судьба. Вакс, распахнул дверцу и стал на ходу стрелять с подножки грузовика. Наконец, срезал убегавшего двумя прицельными выстрелами из ружья. В то время, когда продолжалась погоня, второй друг, которому картечью зацепило ноги, уполз далеко в степь.