Евгений Сухов - Воровская правда

— Начальник, у меня к тебе ксива есть, — хрипло прокричал заключенный.

Беспалый посмотрел на говорившего, это был запомоенный зэк с погонялом Курица. Тонкость игры блатных заключалась в том, что на встречу к хозяину спешил не уважаемый пахан, наделенный полномочиями, а забитый и опустившийся зэк, о которого невозможно было вытереть даже ноги, чтобы не поморщиться при этом от брезгливости.

Подобной выходкой воры хотели показать отношение к своему барину и еще раз напомнить о том, как они его презирают. Хозяин обязан был ознакомиться с требованиями блатных, иначе они просто «разморозят» зону. Тонкость их хода заключалась в том, что как только подполковник Беспалый возьмет из рук запомоенного маляву, так тут же зашкварится сам. А следовательно, по мнению заключенных, автоматически попадет в касту отверженных.

Курица приближался с самодовольной улыбкой.

— Гражданин начальник, ты бы записочку-то взял, — помахал листком бумаги опущенный.

— Стоять! — закричал Беспалый. И когда Курица застыл, сурово распорядился: — Кругом, марш! Если не хочешь гнить в карцере!

— Начальник, а как же малява? — слабо запротестовал запомоенный.

— Бегом! — сорвался подполковник на крик и, когда Курица побежал к бараку, повернулся к Кузькину: — Хватит играть в эти игры. Дашь им час на размышление. Если откажутся… Вызовем спецназ. Пускай поучат их уму-разуму!

— Есть, товарищ подполковник!

Подбежал взволнованный дежурный:

— Товарищ подполковник…

— Ну что там еще стряслось?

— У нас побег!

— Вот как, кто же бежал? — постарался выглядеть удивленным Александр Тимофеевич.

— Точнее, не совсем убежал… Тут звонила со склада Нина Волкова, труп нашли в кузове грузовика. Застрелили прямо в лоб.

— Опознали, кто это был? — деловито спросил подполковник Беспалый.

— Да. Это заключенный Клещ.

— Клещ? — не сумел сдержать удивления Беспалый.

— Так точно, Клещ… Только непонятно, почему он пошел в бега. Как будто всегда на хорошем счету был.

— С ним больше никого не было?

Дежурный пожал плечами:

— Волкова больше ни о ком не говорила.

— Та-ак, ясно, — протянул подполковник. — Вот что, дать бунтовщикам пятнадцать минут на размышление. Ни секундой больше! А потом взломать барак! Не исключено, что вместе с Клещом бежал кто-то еще. Мы должны знать — кто именно. Может, именно он и пристрелил Клеща.

— Будет кровь, — осторожно предупредил старший лейтенант Кузькин.

— А мне плевать! — заорал подполковник. — А потом, с каких это пор ты вдруг сделался таким мягкотелым? Тебе все ясно?!

— Так точно, товарищ подполковник! — снова вытянулся старший лейтенант.

Кеша Штырь состоял в пристяже Ореха и даже претендовал на роль одного из подпаханников. Причем этот пацан до последнего времени считался весьма путевым, и воры даже имели на него серьезные виды. Возможно, уже сейчас он разгуливал бы в сане положенца, если бы нелегкая не занесла его в компанию к Ореху. Собственно, и сейчас для Штыря еще не все было кончено, косяков за ним не числилось, и если он поведет себя правильно, то вряд ли кто-нибудь из воров напомнит ему о прошлых шалостях.

Со Штырем следовало провести разъяснительную работу. В последний раз.

Мулла посмотрел на часы. Скоро Варяг будет вне зоны досягаемости. Чтобы помочь смотрящему, блатные минут через пятнадцать должны устроить кипиш.

Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, Заки Зайдулла направился к баньке. Орех со Штырем любили поплескаться. А пятница и вовсе была для них святым днем. В парную заходили только после полуночи и парились почти до самого утра. Чтобы не скучать, каждый из них брал по две «девки» и водки, и полуночное время проходило весело и незаметно.

Мулла посмотрел в окошко. В небольшом чистом предбанничке стоял Штырь во весь рост и сладко потягивался, а трудолюбивый пидор, стоя на коленях, вытирал ему испачканный конец вафельным полотенцем. Все правильно, таков порядок!

Усмехнувшись, Мулла откинул недокуренную сигарету и потянул на себя дверь. Штырь не удивился его вторжению. Пьяно посмотрев на гостя, он произнес:

— Водку будешь, Мулла? Еще осталось! — Он взял бутылку со стаканом.

— У меня пост, — серьезно произнес Заки.

Штырь непонимающе уставился на Зайдуллу. Какой может быть пост, когда тебе наливают? Недоуменно поморгав, он отставил стакан в сторону и отпил из горлышка пару больших глотков. Хотя кто его, этого Муллу, поймет, может, ему и вправду нельзя!

За крепкой дубовой дверью кряхтел Орех — это «шестерки» охаживали пахана вениками.

— Если водку не будешь, тогда чего тебе надо? — искренне удивился пацан.

Собственно, Штырь был парень простой и весь его жизненный интерес сводился к трем нехитрым вещам: сладко поесть, крепенько выпить и поиметь молоденького, с девичьей кожей петуха.

— Базар один серьезный есть, — весомо проговорил Мулла, присаживаясь на лавку.

— А-а, вот оно что… — И, посмотрев на пидора, Штырь хмуро буркнул: — Пшел отсюда! — И когда тот ушел в подсобку, крепко прикрыв за собой дверь, Штырь спросил, поставив на подоконник бутылку: — Так о чем базар-то, Мулла?

— Тебе привет от Ворона.

— От Ворона?! — в восторге выдохнул Штырь.

— Да. Малявку я вчера от него получил. Спрашивает, как, мол, поживает мой крестник?

С Вороном Штырь был знаком по Крестам, куда угодил пятнадцать лет назад за рэкет. Смотрящим тюрьмы в то время был Ворон — Вадим Сукачев. Он имел отдельную камеру и свободно расхаживал по коридору в мягких удобных кроссовках и в теплом спортивном костюме. С воли ему бесперебойно поступал неплохой грев, а на столе, кроме традиционных коньяка и водки, можно было увидеть разнообразные заморские ликеры да ананасы, до которых он был большой охотник. Сытно жилось в Крестах Ворону…

В его камеру частенько захаживали высокие милицейские чины, они травили друг другу анекдоты и рассказывали разные воровские байки. Ни для кого не было секретом, что Ворон был одним из хозяев Крестов, и начальник тюрьмы, чтобы не сделать опрометчивый шаг, частенько советовался с законным вором, как решить судьбу того или иного арестанта. Это был некий тандем, вдвоем они вели политику казенного дома. Зэки знали, что Ворону иногда разрешалось тайно покидать стены тюрьмы, чтобы в диком разгуле, где-нибудь на окраине города, на берегу Финского залива, в окружении красивых девок, скрасить бесцветное тюремное проживание. Потом он отлеживался дня два в камере и лечил гудевшую голову холодным пивом. В его камере стоял огромный холодильник, в котором не переводилось свежее пиво.

В Кресты Ворон попал не случайно — таково было решение воровского сходняка. В последние годы там воцарился беспредел, и даже рядовая «прописка» молодняка, которая в обычных СИЗО больше напоминала шутку, здесь принимала формы изощренного издевательства и нередко заканчивалась для новичков трагически. Хуже всего было то, что «отмороженные» первоходки сумели навязать тюрьме свой порядок, больше подходивший для вольера с оголодавшими волкодавами. Здесь торжествовал сильнейший, как в джунглях. Молодняк также стал участвовать в судилищах и сурово карал новичков даже за совсем невинные проступки, совсем не подозревая о том, что тем самым нарушает правила Тюрьмы.