Татьяна Гармаш-Роффе - Голая королева

Первая машина оказалась его, Киса. Носом к обочине, задом почти поперек дороги. Пустая. Значит, Алекс все-таки приехал!

Алекса он разглядел в темноте дальше, возле «БМВ», полностью съехавшего с дороги. Он сидел под дождем на мокрой грязной земле возле открытой дверцы и молча смотрел на приближающегося Киса.

Из дверцы свисала тонкая белая рука.

Капот машины был наполовину смят ударом о дерево.

Безжизненная голова Алины лежала на руле.

– Я был уверен, что найду тебя здесь!

Кис размашистой походкой шел по аллее больничного парка. Алекс встал со скамейки ему навстречу.

– Леша! Куда пропал, я тебя уже сто лет не видел!

– Дела, мой друг, дела.

– Лина вышла из комы!

– Я знаю, звонил в больницу. Поздравляю. Мне сказали, что она пошла на поправку.

– Мне тоже так сказали.

– Сказали? Ты ее разве не видел?

Александр странно посмотрел на него.

– М-м, – осторожно начал Кис, – что-то не так?

– Она не хочет меня видеть.

– Вот те на… Но почему, она что-нибудь объясняет?

– Она ничего не объясняет.

Алекс уселся обратно на скамейку, вытащил пачку сигарет, предложил жестом Кису. Алексей покачал головой, достал свои, сел рядом. И, не дождавшись продолжения, заглянул вопросительно в лицо Алексу.

Тот медленно выговорил:

– У нее амнезия, Кис. Почти полная. Она помнит только свое детство.

Кис присвистнул и растерянно замолчал.

– Да, после такой травмы немудрено… – забормотал он. – Не расстраивайся, Алекс. Память к ней вернется… Не сразу, конечно, постепенно… Главное, что она осталась жива. И цела.

– Проблема в том, что… Видишь ли, она ничего и не хочет вспоминать. Она согласилась узнать только свое имя. Никакой другой информации о себе – включая информацию о своем муже – она знать не желает.

В голосе Алекса звучали усталость и горечь. Кис внимательно посмотрел на него. С того самого дня, как Алина пропала, Алекс сильно изменился. Он оброс, отпустил бороду, одевался в джинсы и совершенно потерял свой холеный лоск, напоминая скорее то ли хиппи, то ли маргинального философа – тип, уже слегка подзабытый с советских времен.

Алексей решил сменить тему:

– Значит, теперь следствие полностью зайдет в тупик. Они там очень рассчитывали на показания Алины… Филипп бесследно пропал, Антон умер в больнице, Марго убита, а Гена выкручивается, смягчает краски, все валит на остальных… Моих свидетельств недостаточно, я сам мало что видел, Алина ничего рассказать не может – вот у Гены и выходит, что она к ним приехала добровольно, решив уйти от тебя… Письмо Алины к тебе у них оказалось… А ее побег через окно Гена объясняет тем, что она поссорилась с Марго.

Кис старался избегать подробностей о былых отношениях Алины и Филиппа – Алина сама не рассказывала мужу, стало быть, и не Кису вмешиваться в это дело. К тому же Алекс не слишком интересуется ходом следствия. Все, что его занимает, – это настоящее, а не прошлое Алины…

Забавно, при их первой встрече отказ Алекса ворошить прошлое страшно раздражал Киса, казался чистоплюйством; а вот теперь, по зрелом размышлении, он склонен признать, что каждый имеет право на неприкосновенность своего прошлого, и Алекс уважает это право… Кис тоже.

– Получается, – продолжал он, – что все ограничилось лишь попыткой со стороны Марго оказать моральное воздействие. Все остальное – и убийства, и драки – это якобы просто разборки между ними и к Алине отношения не имеют. Филипп взбесился, и все тут, а отчего – Гена не знает. Напал на них и едва всех не перебил. Георгий был просто приглашен, по его словам, Марго в гости. Марго познакомилась с ним случайно, как именно – Гена понятия не имеет… Врет, конечно. Я думаю, что твой секретарь сам нашел Марго. Катя мне поведала: Алина жаловалась, что он подслушивает ее телефонные разговоры. Заинтригованный некоторыми фразами Кати о Марго, он, видимо, решил ее найти. Номер телефона Марго он увидел на определителе, позвонил, представился, заинтересовал: идея вытрясти из вас деньги принадлежала наверняка ему! Марго-то размаху не хватило, она выпрашивала подачки по малости: вещички да маленькие суммы на бедность. Георгий, должно быть, из мстительных чувств подал эту идею Марго, да и сам в долю пристроился… А Марго эта мысль понравилась чрезвычайно, и она, пообещав ему долю, получила от него ценную информацию о распорядке дня Алины, о ваших привычках… Но только теперь этого не докажешь, и у них, к сожалению, не спросишь… Жизни Алины они якобы не угрожали, оружия у них не было никакого, если не считать каттера, у милиции в распоряжении только синяки на ее лице, но после травмы, которую она получила в машине, не слишком понятно их происхождение, да царапина на животе… А к автокатастрофе Алины они непричастны. Или, скажем, очень косвенно. Дорога была мокрой, скользкой, скорость высокой…

– И Лина была без очков, – закончил Алекс. – Это я виноват, невольно… Я узнал машину, думал, ты едешь. Стал сигналить фарами… Лина то ли испугалась, то ли свет фар ее ослепил… Она на моих глазах с дороги слетела и врезалась в дерево!

Голос его дрогнул.

– Я знаю, Алекс, ты мне это уже рассказывал, – дотронулся Кис до его рукава. – Кончай все заново перемалывать! Тебе надо сменить обстановку, я не уверен, что тебе идет на пользу сидеть тут каждый день. Какой толк?

– Очень даже толк есть…

– Что, о смысле жизни размышляешь?

– Как ты догадался? Я и не представлял, что ты такие слова знаешь, – съехидничал Мурашов.

– Нечаянно сами на ум пришли. Глядя на твою физиономию философскую.

Алекс улыбнулся.

– Лина стала выходить гулять. А я на нее смотрю. Издалека. Пытаюсь приучить себя к мысли, что она меня не знает.

– По-моему, ты драматизируешь, Алекс. Постепенно память к ней вернется, вот увидишь! Нужно просто набраться терпения. Нельзя опускать руки и нельзя самому опускаться! Посмотри на себя – на бомжа стал похож! Кончай хандрить, приведи себя в порядок, работой займись. Дела небось стынут?

– Я хожу на работу, ты чего? – удивился Мурашов.

– В таком виде?!

– Представь себе. Я только днем прихожу сюда, в перерыв…

– Ну ты даешь!

– Ты неправильно понял, Кис. Я не опустился – я изменился. Мне надоело делать то, что надо кому-то. Носить костюмы и галстуки, потому что так надо. Быть любезным со всеми и всем нравиться – потому что так надо. Даже бриться – потому что так надо! Посмотри, разве мне не идет бородка?

– Идет, – усмехнулся Кис.

– Вот видишь!

– Скажем прямо, будучи совладельцем и директором издательства, можно себе это позволить. Рядового сотрудника ты бы сам уже давно выгнал.

– Этим-то обстоятельством я и пользуюсь, – кивнул Алекс. – Вот думаю, не проколоть ли ухо, не носить ли мне еще и серьгу? – прищурился он хитро.