Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче

– Саш, а почему ты всегда одна? Ты вот мне твердишь, что нехорошо это, а сама – одна. Или ты от меня скрываешь кого-то?

Александра только фыркнула в ответ. Ксюша настойчиво повторила вопрос, поимев в ответ повторное фырканье, к которому добавилось несколько недоуменное поднятие бровей – мол, что за вопросы идиотские? Ксения, однако, и не думала отставать от сестры.

– Са-аш, скажи честно, у тебя есть кто-нибудь?

– Нет.

– А детектив тебе понравился?

– Который?

– Алексей.

– Обезьяна. Лохматая кривоногая обезьяна с желтыми тигриными глазами. Впрочем, я его не рассмотрела.

– А у него один глаз зеленоватый!

– Не зеленоватый, а в коричневую крапинку.

– Ты же его не рассмотрела!

– Ну… Глаза заметила. Уж больно дурацкие.

– А почему ты замуж не выходишь?

– За кого?

– За кого-нибудь.

– За «нибудь» я не хочу.

– Ждешь принца?

– Зачем мне принц? Что это вообще за выражение – принц? Это какой из себя?

– Ну… красивый, умный, добрый… И чтобы был… ну, может, не так уж богатый, но чтобы деньги умел зарабатывать. Иначе у него будут комплексы неполноценности.

– А так будут комплексы сверхполноценности. Все одно.

– Ты чего, Саш, в мужененавистницы записалась?

– Ты не находишь, Ксения, что ты говоришь глупости? – строго спросила Александра, пытаясь положить конец неприятному для нее разговору.

– Почему? Нельзя уж и спросить? Ты вот все обо мне знаешь, а я о тебе – ничего.

– На то я и старшая сестра.

– Что с того? Разве это мешает поделиться секретами?

– У меня нет секретов. А если бы и были… то что ты можешь мне посоветовать? Ты же сама наивная дурочка, тебя надо за ручку вести по жизни!

– Ну знаешь, – обиделась Ксюша, – в конце концов, не такая уж я дурочка!

– Я имела в виду, – мягко поправилась Саша, – что ты еще маленькая. А так ты, конечно, умница.

– Ты меня всегда упрекаешь в наивности! Это что, порок? Это глупость? Я должна стыдиться, да?

– Нет, боже упаси, нет! Наивность – это от доброты. Добрый человек полагает, что, относясь по-доброму к людям и миру, он пользуется их взаимностью. То есть что люди и мир будут относиться по-доброму к нему. Что есть ошибка… И наивность. Иногда это бывает от глупости. А иногда от недостатка опыта, как у тебя. Но это пройдет. Ты умная девочка, а жизнь научит…

– Чему научит жизнь? Что пройдет вместе с опытом? Доброе отношение к людям? А я, может, не хочу, чтобы оно проходило! Я, может, считаю, что это самое главное в жизни!

– Речь не об этом, Ксюшенька. Может быть, с годами тебе и удастся сохранить доброе отношение к миру, но ты перестанешь ждать от него взаимности… Впрочем, любить людей без взаимности крайне трудно. Почти невозможно. И ты с опытом это поймешь.

– «Опыт, опыт»! Ну нет его у меня, и что с того? Отсутствие опыта, между прочим, придает свежесть взгляду на вещи! И вообще – иногда стоит просто поделиться, выговориться…

– Мне не о чем выговариваться. – Голос Александры немедленно сделался сух.

Ксюша помолчала и сказала осторожно:

– Не хочешь – дело твое, только я ведь чувствую, что с тобой что-то не то. Ты последнее время… год, нет, больше! – ты какая-то замкнутая стала. И злая. Как будто тебя обидели. Сильно обидели. Раньше ты шутила, острила, и твои остроты хоть и кусачие были, а все же это юмор был! Теперь ты не шутишь, ты отзываешься о людях плохо – всерьез. И в твоих словах желчь, горечь. Как будто тебя постигло большое разочарование.

– Тоже мне психолог! Что за ерунду ты рассказываешь? Никаких у меня разочарований не было, просто…

Запнулась. Замолчала.

Ксюша спросила вкрадчиво:

– Просто – что?

– Просто жизнь – это такая штука, что отбивает охоту жить!

«Вот это да, – подумала Ксюша, – вот это уже серьезно!»

– Это случайно не тот депутат, – спросила она вслух, – с которым у тебя был роман два года назад, отбил у тебя охоту к жизни?

– Еще чего! – высокомерно пожала плечами Александра. – Это ничтожество?

– Ну, не такое уж ничтожество. Красивый мужик был, умный…

– Дерьмо. Взяточник, лгун и подлец.

– Тебя любил, между прочим.

– Мной пользовался, статьи у меня вымогал в своих интересах.

– Тогда кто?

– Что – кто?

– Кто у тебя отбил охоту…

– Ксения, давай прекратим этот разговор! Что ты заладила: кто да кто? Никто! Дед Пихто! Люди – ничтожные существа, и все. «О люди, жалкий род, достойный слез и смеха…» Чего тебе еще надо в качестве объяснения? Чем больше живешь, тем больше это понимаешь.

– Ты людей презираешь?

– Другого они не заслуживают.

– Но ты же сама раньше говорила, Саша, что любовь к людям – это и есть настоящее мужество! Я, между прочим, у тебя научилась…

– Говорила – сто лет назад! Я так думала – и так говорила. А теперь я думаю иначе.

– Почему?

– Отвяжись от меня! Все, закончили, меняй пластинку! Лучше скажи мне, ты со своим французом сегодня встречаешься?

– Да, в пять.

– Передавай привет.

– А… – Ксюше очень хотелось спросить, что думает Александра о Реми, но боялась очередной резкости со стороны сестры. И все же отважилась: – А как он тебе?

– Нормально. Примерно то, что тебе нужно.

– Так туфли выбирают!

– Мужей тоже.

– Для меня главное…

– Знаю, знаю – любовь. Большая, красивая, возвышенная, светлая… Что там еще? На всю жизнь, до гроба.

– Почему ты над всеми издеваешься, Саша? Ты не веришь в любовь, совсем, ни капельки?

– Ну что ты, верю, конечно. И в инопланетян верю, и в загробную жизнь.

– Ты пошлая.

– Я умная. И старая. И знаю, что почем.

– «Что почем»! Вся жизнь и отношения между людьми – рынок?

– Ага, один такой большой базар. Спрос и предложение. Рыночные отношения. Каждый выбирает, что может, в соответствии со своим карманом.

– Не поняла!

– Проще пареной репы: всем хочется молодых, красивых, умных, добрых и богатых. Ну, не все вместе, конечно, такое вообще не существует, а хотя бы что-нибудь из набора. Но и они в дефиците, да и стоят дорого… Дорого! Причем платежным средством являются не только деньги – еще физическая красота, возраст и очень важное примечание: положение в обществе. Согласись, торговец с рынка, набитый деньгами, проиграет перед известным и не менее богатым актером, даже если этот актер – старый урод! В общем, наличные, которыми расплачиваются на этом базаре, состоят в основном из денег, физических данных и престижа – славы, положения в обществе и проч. Но цены высоки, а платежеспособны – единицы. И потому, пересчитав наличные, каждый идет на компромисс: это, конечно, не совсем то, что мне нужно, но ведь на лучшее мой кошелек не потянет… Так что обойдемся и этим. Ей за сорок, ей, может, нравятся двадцатилетние мальчики, но где же ей, с сеточкой мелких морщин на шее, завоевать малолетку? Разве только если есть кое-что в ее закромах, кроме дряхлеющего тела, что можно выложить к ногам юнца, – известность, например. И сопутствующие ей деньги. У какой-нибудь звезды есть чем прикормить голодного щенка, а у моей соседки – нет. Поэтому у моей толстой соседки, которой не больше лет, чем, скажем, какой-нибудь певице, муж – нищий алкоголик. Опять же, почему она его терпит, а не разводится к чертовой матери? Потому что ей неохота быть одной. А ее шансы сменить пьянчужку на что-нибудь приличное равны нулю: она не богата, у нее трое детей, невзрачное неухоженное лицо и заплывающие с каждым годом бока… Даже мужчина ее лет ей не по карману!.. Возможно, какому-нибудь мужичку под шестьдесят она бы и показалась достойной кандидатурой, но в данный исторический момент наши стареющие дельцы, утомленные советской властью, перестройкой и боями за жирный кусок на раздаче государства, отдыхают на молодых грудях стройных манекенщиц. И опять же вовсе не потому, что у всех у них поголовно проснулась страсть к юным женским телам – у многих уже даже в памяти стерлось, как выглядел их рабочий инструмент, когда функционировал, – но у них высокая покупательная способность на базаре, и они покупают на нем самый дорогостоящий товар: вопрос престижа! Ведь всем давно известно, что бляди стоят дороже, чем жены!.. Да поможет им виагра!