Татьяна Степанова - Предсказание – End

Марина Андреевна была так занята своим побегом из-под супружеского крова, что поначалу даже не смотрела по сторонам. А между тем погодные дорожные условия благоприятностью не отличались. Как это и бывало прежде, со стороны Колокшинского водохранилища надвигался густой туман. Так осень давала знать о своем приходе в августе – почти в зените лета. Дорога, как в пролитое молоко, погружалась в белесую мглу, и вот уже не различить ни поворота впереди, ни дорожного знака, ни холмов, ни леса, ни стогов сена на поле.

Марина Андреевна сбавила скорость и тут внезапно вспомнила о сыне. Как же это она убегает в Москву? Ведь ее сын через неделю возвращается из лагеря. Скольких трудов стоило отправить его туда, достав через городскую администрацию и через мэра Шубина льготную путевку в этот оздоровительный образовательный лагерь. И вот сын возвращается. А она – мать – бежит. Позорно бросает его. Бросает? Но она бросает мужа, с которым не может более находиться под одной крышей, иначе быть большой непоправимой беде.

А как же ее мальчик, ее сын? Что будет с ним? Марина Андреевна еще сбавила скорость. И сделала это вовремя. Впереди на дорогу перед самой ее машиной вынырнула какая-то тень. Она двигалась наперерез, явно стремясь поскорее пересечь дорогу и скрыться в лесу, который из-за тумана был уже неразличим. Если бы скорость автомобиля оставалась прежней, то Марина Андреевна непременно сбила бы это создание – это был явно не человек, какое-то животное, но в тумане было не разобрать точно.

Марина Андреевна нажала на тормоз, и машина остановилась. Она вглядывалась во мглу. Что это было? Ведь она едва не сшибла это существо. Кажется, похоже на собаку…

Кругом царила тишина. Марина Андреевна снова подумала о сыне – как же теперь быть с ним? Снова включила зажигание. Мотор затарахтел, чихнул и заглох. Она попыталась завести снова – не заводится. Еще раз – опять не заводится. Она взялась за ручку двери, намереваясь вылезти – посмотреть, что же не так с этой чертовой машиной. Но…

Легкий шорох со стороны капота. И вот он уже справа у передней двери. Словно чьи-то крадущиеся шаги. Осторожные шаги… Шорох…

Марина Андреевна отдернула руку, точно пластиковая ручка обожгла ее. За окнами машины клубилась непроглядная муть. Марина Андреевна сунулась вперед к ветровому стеклу. Что же там такое? Нечто перебежало дорогу, и она едва не сшибла это . А потом это вернулось из леса?

Шорох послышался снова – перед капотом. Или это лишь почудилось Марине Андреевне? Растревоженные ночным скандалом нервы ее напряглись до предела. Машина застыла посреди пустой проселочной дороги, и кругом ничего не было видно, точно снова наступил «конец света». Только в этом уже не была виновна жалкая провинциальная электроподстанция.

Что-то мягко проскребло по бамперу. Марина Андреевна вжалась в спинку сиденья. Справа от нее была ее дорожная сумка. А прямо перед ней – лобовое стекло. И каждую секунду она боялась увидеть в нем то, что так внезапно и так смертельно напугало ее.

И тут сзади послышался шум мощного мотора. Черный автомобиль вынырнул из молочной завесы и остановился рядом. Марина Андреевна рванула дверь и, заикаясь, прокричала:

– У меня машина сломалась, вы не поможете? Я заплачу, только помогите!

– Сейчас посмотрим, что там с вашей тачкой, – раздался из тумана из авто (а это был черный «БМВ») мужской голос.

Перед Мариной Андреевной возник Герман Либлинг. Как и там, с Кирой в парке, встреча эта произошла вроде бы совершенно случайно – по крайней мере, Марина Андреевна потом, позже, всегда так считала. Встреча была случайной. А туман был все так же густ и непрогляден. Но вот то, что перебегало дорогу, а потом вернулось из леса, исчезло, пропало бесследно. Да и было ли вообще?

Тень скользящая…

Явно не человек…

Скорее что-то похожее на крупную собаку…

Но в отличие от Киры Марина Андреевна, увидев перед собой Германа Либлинга, не почувствовала облегчения. Жгучая тревога ужалила ее и без того неспокойное, травмированное переживаниями сердце. Германа на ее глазах забрали в прокуратуру, потом отпустили. То, что кричал про шантаж ее муж, то, о чем шептались и в открытую говорили в городе – на почте, в Сбербанке, во всех магазинах и на всех углах, живо вспомнилось Марине Андреевне. Но пик, пароксизм безотчетного страха уже миновал, она взяла себя в руки.

– Сейчас посмотрим, что с вашей машиной, – сказал Герман, подходя к ней. – Это вы? Не ожидал встретить вас здесь.

– Со мной все в порядке. Вы можете ехать. – Марина Андреевна и не замечала, что говорит и ведет себя крайне непоследовательно.

– Значит, помощь не нужна?

– Нет, благодарю.

– Вообще или только моя?

– Вообще… Вас же забрали в прокуратуру тогда…

– Меня забрали. И что? А вы жена прокурора, и зовут вас Марина. – Герман наклонил голову, словно рассматривая ее, как рассматривают в музее картину, а может, в квартале красных фонарей – девку на съем, выставляющую себя в витрине.

– Вас забрали в связи с убийством… Про вас в городе говорят, что… Было ведь еще убийство девушки в парке, и вы… это же вы… Не подходите ко мне!

Герман шагнул и рывком открыл капот прокурорской «Шкоды».

– Сядьте за руль и попробуйте снова завести, – сказал он.

Марина Андреевна не двинулась.

– Я никого не убивал, – сказал Герман Либлинг. – Тут у вас провода замкнуло. Инструменты найдутся какие-нибудь в багажнике, а?

Марина Андреевна не знала, что ей делать. Кричать? Но дорога пуста. И он не нападал, не резал, не насиловал, он копался в ее моторе.

– Багажник откройте, я посмотрю.

И она на негнущихся ногах пошла и открыла багажник. Он подошел.

– Отвертка сгодится… Вы совсем не похожи на жену прокурора. – Он смотрел на нее с высоты своего роста. – Поверите вы мне или нет – я никого не убивал.

– Но вас же забрали, и тогда, давно, тоже… В городе говорят – вас хотели судить за убийство, я сама слышала – все это твердят, все в один голос, весь город.

– Я никого не убивал, – повторил Герман. – Я четыре месяца сидел, пока шло следствие. Мой следователь был садист.

– Что?

– А ты не знаешь, что такое бывает там у них? – Он как-то естественно перешел на «ты». – Дело тогда сразу передали в прокуратуру. Следователь был садист, выбивал из меня признание. Ты не знаешь, как это они умеют при закрытых дверях в своих кабинетах? Не знаешь, нет? Илья тебе никогда не рассказывал «про работу»? Про ток? Про сломанные пальцы? Или про то, что можно сделать простым бритвенным лезвием? Смотри, что им можно сделать. – Он рванул вверх свою толстовку, бежевую с какой-то надписью, обнажаясь, и Марина Андреевна увидела на его накачанной груди зарубцевавшиеся шрамы.