Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья

– Ты там про какую-то мульку говорил, – напомнил Илья.

– Говорил, – кивнул Кирилл. – На Ваньку-дурака мулька. Приходит юный паренек в тюрьму, все ему здесь в диковинку, оттого и страшно жуть как. Тебе же страшно?

– Ну, как сказать…

– А ты не говори. Если страшно, не говори. И виду не подавай. Такие, как Сельдец, аки псы на страх реагируют. Стращать он умеет – и подличать тоже, но если такому отпор дать, он долго не продержится…

Кирилл замолчал и, как показалось Илье, ушел в себя. Взгляд вдруг почернел, наполнился безумно-лютой злобой. Илья смотрел на него сбоку, и все равно ему стало не по себе. Не хотел бы он сейчас встретиться глазами с Кириллом.

Но приступ душевного беснования закончился так же внезапно, как и начался. Кирилл пришел в себя, вменяемо посмотрел на Илью.

– Так вот, страшно юному пареньку в тюрьме. А Сельдецу скучно, ему развлечения подавай, а тут мальчик молодой, неискушенный. Мальчику зябко, ему хочется душевного тепла, а Сельдец тут как тут, конфеткой угостит, печеньицем, день так, два, а потом – все, плату за угощение требовать начинает. А мальчику нечем расплатиться, тогда Сельдец фуфлом своим расплатиться предлагает, дескать, никто не узнает. И горе мальчику, если он согласится…

– Я не мальчик. И не соглашусь, – нахохлился Илья.

– Правильно… Да и не голодный ты, карамелькой тебя не купишь… Что там у нас на ужин сегодня?

– Копченый окорок, сыр, огурчики соленые, печенье… Коньячка бы еще.

– Я бы тоже не отказался… Сдается мне, что Юра очень любит денежку, – заговорщицки подмигнул Кирилл. – И коньячок можно заказать, и водку. И даже девочек заказать можно, только плати…

– Девочку не надо. Если жена узнает, сразу лавочку закроет.

– Тогда не надо, – кивнул Кирилл. – Проститутки – это зло…

И снова его взгляд потемнел от махровой злобы. Он опять погрузился в себя, до белизны на костяшках пальцев сжимая кулаки.

– Эй, что с тобой? – легонько толкнул его Илья.

– А-а? Что? – Кирилл встрепенулся так, будто его вырвали из лунатического сна.

– Тебе плохо?

– Плохо?!.. Да, плохо… Не надо девочек. Ненавижу этих продажных сук… Из-за них вся жизнь коту под хвост… Если бы не эта сука… Так, что-то меня не туда понесло, – сказал Кирилл, пытаясь вразумить самого себя. – Ты прав, коньячку бы нам сейчас не помешало. Или лучше водочки. От коньяка только тяжелей станет, а водка просветляет. Да и не так дорого, хотя и не дешево. Здесь как в ресторане советских времен – чего нет, то по тройной цене. Бутылка рублей триста будет стоить, а то и пятьсот. А одной мало будет. Твои деньги, моя поставка, идет?

Илья согласно кивнул и полез в карман за деньгами. Он понимал, что Кириллу нравится жить за его счет, но в то же время он его не осуждал, разве что самую малость. Он еще не мог назвать Кириллом своим другом, но ближе, чем он, в этой тюрьме у него никого не было. И с ним не так страшно, как если бы он оказался один на один с тюремным миром. Пусть он и попал из-за него в переплет, но ведь они выкрутятся из положения, в которое поставил их смотрящий.

Кирилл подошел к двери, костяшками пальцев стукнул в дверь, по специальному откидному приспособлению для выдачи пищи. «Кормушка» открылась, послышался голос надзирателя:

– Чего тебе?

– Нам бы согреться, – Кирилл сунул в образовавшийся проем тысячную купюру, и та мгновенно исчезла.

– На все! – успел крикнуть он, прежде чем «кормушка» с лязгом захлопнулась.

Кирилл вернулся на место.

– Посмотрим, сколько у человека совести, а пока малявку сочиним.

– Кому?

– Да есть в городе один человек, он поможет… Но как малявку ему передать, вот в чем вопрос…

– Через коня, – подсказал Илья.

– Смотри ты, уже соображаешь, – свысока усмехнулся Кирилл.

Илья действительно знал, что в тюрьмах есть своя арестантская почта. От камеры к камере, от решетки к решетке тянулись тонкие нити, по которым замысловатыми путями «гонят» к адресатам «коней» с записками, а в некоторых случаях и с наркотиками. Но знал он об этом понаслышке, от самого Кирилла, а как происходит этот процесс в действительности, даже не представлял. На «сборке» ничего такого не было, и здесь пока непонятно, есть что или нет.

– Можно через коня, но кто нас к дороге подпустит. Да и нет здесь, похоже, дороги. Не вижу я ничего… Может, в самом деле сучья хата… Ладно, разберемся… Ты пока отдыхай, а я пару строк чиркну.

Только Илья забрался на свою шконку, только растянулся по всей своей длине поверх одеяла, как на уровне локтя всплыла физиономия Кирилла.

– Все, готово… От этой малявки наша общая судьба зависит, – вполголоса сказал он. – Если я не смогу доказать свою невинность, нас обоих приговорят. Ты меня понимаешь?

Илья согласно кивнул.

– Почту можно через Юру отправить, ему точно не впервой. Понимаешь?

– Понимаю. Сколько надо?

– Думаю, тысячи хватит.

Илья нехотя полез в карман за очередной купюрой. Хорошо, когда есть деньги, но плохо, когда они закончатся. А если так и дальше пойдет, то это произойдет в самом ближайшем времени.

Записку можно было бы передать и через Андрея, но Илья не рискнул посвящать Кирилла в свои отношения с замначальника оперчасти. Поэтому отделался от него очередным денежным подношением.

Юра забрал и записку и деньги, но Кирилл не успокоился.

– Если кум перехватит, то плохо дело, – посетовал он. – А здесь, похоже, все через кума ходит…

Илья и сам догадывался, что с этой камерой не все чисто. Потому как знал, по чьей воле он здесь оказался. Андрей хотел сделать как лучше, но вышло нехорошо. Но его трудно было обвинить в том, что, по сути, он загнал Илью в капкан. Хотя все же его вина усматривалась. Ведь он же предупреждал, что из-за Кирилла у Ильи могут быть большие неприятности. Но в то же время он сам узнал, что с ним все чисто. И сам определил Илью в одну с ним камеру. Может, не так страшен Сельдец, как он сам себя малюет. Да и Остап, возможно, ничего особенного из себя не представляет. Илье очень хотелось на то надеяться.

С грохотом открылась «кормушка». Илья решил, что это Юра принес водку, но послышался окрик баландера, и к двери потянулись люди с мисками-шлюмками. Занавеска в блатном углу даже не шелохнулась и со шконок сползли не все. Остался лежать массивный и высокой плотности паренек в дорогом спортивном костюме, еще двое лишь приподнялись, но только для того, чтобы достать из ящиков на стене продукты домашнего происхождения. Арестанты по очереди получали порцию тюремной каши с мясом мучных червей, полусырой, плохо пропеченный хлеб – верное средство для заворота кишок, слегка подкрашенный чай. Илью от такой пищи мутило, поэтому он даже не глянул на свою миску. Но чашку для чая подал.