Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья

– Ты пойми, ситуация очень серьезная. Есть фабула заказного убийства, есть заказчик, есть исполнитель, есть признание, оформленное в полном соответствии с нормами уголовно-процессуального кодекса.

– А кто задержал моего сына? – жестко, чуть ли не с ненавистью в голосе спросил Окулов.

– Капитан Сизов.

– Какое он имел на это право? Почему он преследует моего сына?

– Он считает, что это твой сын убил Эльвиру.

– Но это бред!.. Он выгораживает этого Теплицына!..

– Да, но твоего сына видели в обществе маньяка-убийцы. И он же пытался убить его в больнице…

– Попытка убийства – это вздор. А то, что его с Матюшиным видели, так они соседи, мало ли какие у них могли быть дела…

– Их видели вместе в ночь, когда произошло убийство…

– Это ничего не значит!.. Ты должен вытащить моего сына! Ему нельзя в тюрьму! Там этот Сизов! Он все что угодно может сделать с ним!.. Ты должен приструнить Сизова. Ты должен спасти моего сына!

Иван Герасимович думал недолго. Он предвидел, чем закончится разговор, и уже вынес свое решение:

– Хорошо, я тебе помогу. Но учти, это в последний раз! Если твой сын еще раз попадется, ищи других заступников. Ты принимаешь мое условие?

Антон Борисович согласно кивнул. Он принял условие, а прокурор вызвал к себе в кабинет свою племянницу.

Вика была холодна, как одинокая березка в январскую стужу. Звонкие льдинки в глазах, лицо как будто гипсовое – такое же белое и неподвижное.

Недоуменно глядя на нее, Андрей поднялся со своего места. Подал ей стул.

– Что-то случилось?

– Случилось… Боюсь, что у меня плохие для тебя новости… Я могла бы отказаться от этого дела, но решила, что так будет честнее…

– Вика, я ничего не понимаю.

– Во-первых, не Вика. А во-вторых, я должна предъявить тебе обвинение.

– Мне?! Обвинение?! В чем?

– Вы, гражданин Сизов, обвиняетесь в незаконном задержании гражданина Окулова Бориса Антоновича, – сказала она, как из пушки пальнула.

– Я?! В незаконном задержании?!.. Но есть же признание Балахниной…

– Ты его видел?

– Нет.

Вчера Андрей весь вечер до самой ночи провозился в Борисом Окуловым. Сначала созвонился с Перегудовым, через него вызвал наряд милиции. Но пока бы тот добрался до места, Окулов мог уехать, поэтому в дело пришлось вступить ему самому. Андрей объяснил ему, в чем он виновен, а затем применил силу – потому как добровольно сдаваться Борис не захотел. Нос ему примял и губу разбил – обычные издержки силового задержания.

– Тогда о чем ты говоришь?

– Но ты же сама расколола Балахнину. Сама увела ее…

– В кабинет ее увела. Где она отказалась от своих показаний. И ничего она не написала…

– Погоди, но ты же все видела и слышала!

– Да, но задержание Окулова признано незаконным.

– Кем признано?

– Районным прокурором… Помнишь, я предупреждала тебя – не связывайся ты с Окуловыми…

– Но ты же со мной была все это время. Ты же и Катю на признание раскрутила…

– А истина мне дороже, чем родственные чувства.

– Какие родственные чувства?

– К Ивану Герасимовичу… Он мой родной дядя. По матери. Отца у меня не было, но его мне заменил Иван Герасимович… И Антона Борисовича я хорошо знаю…

– И ты… Ты только сейчас в том признаешься?

– Я не чувствую за собой никакой вины, чтобы в чем-то признаваться.

– Но как же так! Ты же знаешь, что я задержал Окулова по праву!

– А по какому праву ты поместил бывшего сотрудника Парасюка в камеру к уголовникам? Это называется злоупотребление служебным положением, это статья Уголовного кодекса… А почему твой подопечный Теплицын распивал в камере спиртные напитки? Почему ты позволял ему нарушать режим?.. Прокурор считает, что если так и дальше пойдет, то в конце концов ты поможешь ему бежать…

– Прокурор так считает или ты?

Андрей никак не мог оправиться от удара, который нанесла ему Вика. Он чувствовал себя воздушным гимнастом, сорвавшимся со штейн-трапе и летящим вниз без страховки.

– Прокурор.

– Вика, как же так?

– Не пытайся на меня воздействовать. Иначе я ничем не смогу тебе помочь.

– А чем ты мне можешь помочь?

– Тем, что я просила прокурора не брать тебя под стражу…

– Ну, спасибо!

– Не ерничай! Это тебе не идет.

– А что тебе идет? Водить меня за нос, как дурачка за веревочку?

– Ты не дурачок, но тебя пытались удержать на веревочке. И все же ты сорвался…

– Я считаю, что в убийстве Эльвиры Окуловой виновен Борис Окулов. Ладно, доказательств у меня пока нет, зато я точно знаю, что Окулов пытался убить своего соседа Матюшина, маньяка, который убивал проституток…

– Насчет маньяка – это всего лишь предположения. Пока еще точно не установлено, он убивал или нет…

– Но его самого пытались убить. И это факт. Факт, который вы с прокурором пытаетесь скрыть!

– В том-то и дело, что пытаемся… – Голос у Вики дрогнул, выражение лица смягчилось и обрело понурую подвижность. – На свою голову… Я ему так и сказала, что добром это не закончится… Да он и сам это понимает…

– Так в чем же дело? Почему выгораживает этого ублюдка?

– Потому что у него есть определенные обязательства перед Антоном Борисовичем. А долг, как известно, платежом красен… Поверь, деньги здесь ни при чем.

– А что при чем? – взъерошенно спросил Андрей.

– Я понимаю, ты меня осуждаешь, – виновато глянула на него Вика. – И меня, и прокурора… Да я и сама себя осуждаю. Но я тоже в долгу перед Иваном Герасимовичем…

– Разжалобить меня хочешь?

– Что-то вроде этого. Я хочу, чтобы ты успокоился и оставил Окуловых в покое.

– А если нет?

Андрей осознавал всю шаткость положения, в котором оказался прокурор со своей племянницей. Городили, городили огород вокруг него, но так ничего путного создать и не смогли. Пусть и невозможно пока обвинить Бориса Окулова в убийстве Эльвиры, зато его можно привлечь к ответственности за покушение на жизнь Матюшина. Да и много чего другого всплывет, окажись он на нарах. Андрей свое дело знает, он раскрутит Бориса на полную катушку. Судя по всему, именно этого и боятся Окуловы, потому и натравливают на него прокурора, а вместе с тем и его прекрасную племянницу. А Иван Герасимович ведется, как осел на колокольчик, хотя должен понимать, что рано или поздно Матюшин заговорит, а им занимаются такие монстры, которым районный прокурор не чета. Если Матюшин даст показания против Бориса Окулова, то пострадают все, кто за ним сейчас стоит. В том числе и Вика…

– Тогда тебя возьмут под стражу… – опечаленно вздохнула она. – А потом и меня… Тебя обвинят в злоупотреблении служебным положением, а меня в пособничестве и укрывательстве преступника… Хорошо, если наши камеры окажутся рядом, будем перестукиваться через стенку…