Сергей Бакшеев - Криминальные циклы. Компиляция. Романы 1-19

Поэтому, как только появился ДНК-анализ Светлого Демона, генерал принял решение закрыть проект «СД». То есть уничтожить собственную дочь.

Отсрочку мне дала хитрость Коршунова с мнимой болезнью и необходимость отыскать след «крота», исчезнувшего в Калининграде. Мы выполнили сложное задание, в результате которого авторитет Рысева резко возрос. Он получил новое звание и должен был занять одну из самых высоких должностей в ФСБ. Единственной потенциальной угрозой этих планов являлась я.

Он послал убийц, и я вынуждена была вступить в смертельную схватку. Моим истинным врагом были не подчиненные Рысева, а он сам — кровный папа. Сколько раз в детстве я мечтала, что меня найдет мой родной папочка. Теперь я знаю его, а он меня. Мечта осуществилась, мы нашли друг друга, но один из нас должен умереть. Или дочь. Или отец. Разница в том, что Рысев может пристрелить меня как собаку, а я не желаю ему «геройской» смерти от моей пули. Он должен получить по заслугам как преступник.

С этими мыслями я подхожу к центральному офису московского банка. Для поиска доказательств мы с Коршуновым выбрали достаточно крупный банк с государственным участием из списка компаний, который обслуживают уборщицы Иткина. Сейчас я в роли провинциальной простушки, приехавшей в столицу в поисках работы. Такие бабенки нравятся мужикам-охранникам за пятьдесят. Рядом с ними они чувствуют себя генералами.

Я толкаю высокую дверь и сразу натыкаюсь на нужного типа.

— Ой! А где у вас отдел кадров? — обращаюсь я к усатому охраннику с пивным брюшком и нашивкой на груди «Security».

— А тебе зачем?

Охранник рассматривает меня. Я невзначай расстегиваю курточку и стягиваю шапочку. По опыту знаю, «Пивное брюшко» не прочь прижаться к тонкой талии, если для этого не требуется сверх усилий.

— Работу ищу. Уборщицы. В Москве, говорят, много платят. — Со скромной улыбкой я опускаю глаза.

— Так это… Банк обслуживают. Агентство «Чистый пол» называется. Тебе туда надо, дуреха!

— Ой! Там одни узбечки работают. Меня не возьмут.

— Ну почему? Кроме глупых азиаток им и наши бабы требуются. В директорские кабинеты назначают приличных уборщиц. Славянского вида, как говорится. Ты сгодишься.

«Пивное брюшко» тычем мне в грудь пальцем и показывает желтые от сигарет зубы. Надо взметнуть его авторитет.

— Ой! А что это у вас написано, — дотрагиваюсь я до нашивки «Security». — Вы начальник?

— Начальник, — важно кивает «Пивное брюшко».

— Порекомендуйте меня в «Чистый пол». Я всё умею. Вот так, вот так! — Я нагибаюсь руками к полу и активно двигаюсь задом на охранника, словно тру пол тряпкой.

— Да погоди ты, шебутная! — Пивное брюшко останавливает меня, когда я тычусь попой ему в брюки. Он доволен, но вынужден сделать замечание: — Давай без этого. Тут швабрами работают. А вот у меня дома…

— Я могу и у вас дома помыть! Если подсобите с устройством.

— Зовут-то тебя как?

— Света.

— Муж есть?

— Где ж их взять-то. Истосковалась, — вздыхаю я.

— Вот, что мы сделаем, Света. Скоро «Чистый пол» уходить будет. У них старшая есть, из директорских кабинетов. Я тебя с ней сведу. — «Пивное брюшко» разглаживает усы. — А вечером это… Экзамен у тебя приму по мытью полов. В семь приходи сюда.

— С удовольствием, начальник, — соглашаюсь я и делаю вид, что в восторге от его пивного брюшка, а особенно от того, что болтается под ним.

Охранник приосанивается, мысленно улетая в сладкое возбуждение.

Ну какие же мужики козлы! Если бы сейчас я вынесла мешок с деньгами, он бы и не заметил. Но мне нужны не деньги, а старшая уборщица.

— Ты с директорской полотершей свести не забудь, — грубо напоминаю я.

Про свой будущий интерес «Пивное брюшко» не забывает, и через полчаса мы с Коршуновым силой увозим сорокапятилетнюю женщину с натруженными руками.

— Что вы делаете! — возмущается уборщица, оттаяв от шока, после того, как Коршунов грубо запихнул ее на заднее сиденье «кашкая», а я сцепила ей руки пластиковой удавкой.

— Заткнись!

Коршунов ведет машину, я сижу рядом с уборщицей, и не собираюсь с ней церемониться. Обычного человека надо давить грубой силой и жестким запугиванием. Так быстрее и безболезненнее пройдет процедура дознания. Я копаюсь в объемной сумке уборщицы и достаю оттуда кипу бумаг.

— Опустите! — визжит женщина и бьется о дверь.

Я обхватываю локтевым сгибом ее шею и начинаю сдавливать. Она хрипит, ее лицо бледнеет, а я шиплю ей в ухо:

— Я задушу тебя, если будешь кричать. Будь паинькой и отвечай на вопросы — тогда отпущу. Усекла?!

Видит, Бог, я не хочу быть жестокой, но так надо. Женщина покорно затихает.

— Что это? — спрашиваю я, потрясая кипой бумаг. — Откуда ты их взяла и кому сдаешь?

— Из банка. Из кабинета директора. Я каждый раз забираю бумаги из его корзины и корзины секретарши.

— Куда ты их сдаешь?

— В наш офис.

— Зачем?

— Я не знаю.

— А что ты делаешь с теми бумагами, что на столе директора?

Уборщица пугается, а меня осеняет догадка. Я расстегиваю ей пальтишко и запускаю руки под лифчик. Есть! Я извлекаю микрокамеру размером с ноготь, которая крепится на палец, и микроскопическую карту памяти.

— В трусах тоже проверить?

— Там ничего нет, — плачет униженная женщина.

Мы выезжаем за город, сворачиваем с оживленной трассы и останавливаемся на обочине. Рядом темнеет непроходимая чаща зимнего леса.

— Ты можешь закончить жизнь в этом сугробе или вернуться домой. Что выбираешь?

Я демонстрирую пистолет. У бедной женщины перехватывает дыхание, но я подавляю в себе жалость. Она ворует чужие секреты и, конечно, понимает, что совершает преступление.

— У меня двое детей, я домой хочу, — ноет женщина.

— Понятно. Выбор правильный. Сейчас ты расскажешь всё о своей работе мне на камеру. Это единственный для тебя выход остаться в живых, — объясняю я пленнице и срезаю петли на ее руках. — Попей воды и приведи лицо в порядок.

Она начинает говорить. Рассказ путанный, я задаю уточняющие вопросы и снимаю на камеру. В течение часа мы узнаем следующее.

Ирине Васильевне Антоненко сорок пять лет. Три года назад от инфаркта скончался ее муж. Женщина осталась с тринадцатилетним сыном и четырнадцатилетней дочерью — как раз тот возраст, когда расходы на одежду подростков максимальные. Антоненко бывший инженер, но после рождения детей не работала. Устроилась продавцом на рынок, но быстро поняла, что «черная» зарплата не обеспечит ей будущей пенсии. Ей требовалась официальная работа, которую она смогла найти только в «Чистом поле».

Женщины славянского вида в этой организации были в привилегированном положении. Они не драили туалеты и коридоры, им поручали уборку в высокопоставленных кабинетах и комнатах переговоров. Поначалу от Ирины Васильевны потребовали сдавать бумаги из корзин в подписанном пакете в особу комнату «Чистого пола», где стояли сканеры и компьютерная техника. Потом одна из опытных уборщиц намекнула, что можно получать специальную надбавку, и Ирину Васильевну обучили, как устанавливать «жучки» и работать с микрокамерой.