Сергей Майдуков - Месть Самурая

Шалом чем-то был на него похож, а чем-то нет. Нос у него был не приплюснутый, а чуть свороченный набок профессиональным апперкотом. Однажды они с Тараном выясняли отношения и убедились, что ничего путного из этого выйти не может, кроме взаимных увечий. Их силы были примерно равны.

Самым крутым из них был Корявый. В спортзале он не учился, а форму поддерживал. Ходили слухи, что когда-то он участвовал в подпольных боях без правил и насмерть забивал противников, уже поверженных, находившихся в отрубе. Слушая инструктаж, он разминал кулаки и играл желваками, точно орехи челюстями перемалывал.

— Вас впустят в клуб и посадят за стол, — сказал Голобородько. — Не светитесь, не возникайте. Сидите тихо и ждите. Самурай обычно с десяти до одиннадцати два бокала пива выпивает в зале. Потом в кабинет к Валерии идет, но перед этим, естественно, в сортир заглядывает. Там его и сделаете. Я своих ребят предупрежу, вам никто не помешает. Отработали и ушли через черный ход.

Трое парней покивали в знак согласия. Теперь они ждали своего часа, бросая нетерпеливые взгляды на Самурая. Тот спокойно пил пиво, не подозревая, что спокойно отлить лишнюю жидкость ему не суждено. Обычная судьба любого лоха. Живет себе и ни о чем плохом не думает, пока не приходит беда.

— Может, тоже пивасика возьмем? — предложил Шалом.

— Не будем мешать одно с другим, — сказал Таран.

— Сделал дело, пей пиво смело, — изрек Корявый.

— Тогда еще вискаря?

— Володя норму определил. Потом выпьем. Когда чижика под капельницу положат.

— Сходили в клуб, называется, — досадливо проворчал Шалом. — Ни выпить, ни пожрать.

С этими словами он взял из стаканчика зубочистку и с остервенением принялся ковыряться во рту.

— Скоро пожрешь, — пообещал Таран, деловито качнув головой из стороны в сторону, чтобы размять шейные мышцы. — Клиент пиво допил.

— Встал, — тихо произнес Корявый, вытирая влажные пальцы салфеткой. — Пора мочить в сортире.

— Втроем пойдем? — спросил Таран. — Не тесновато будет? В сортире не очень-то развернешься.

— Я один его уделаю, — предложил Шалом. — Настроение не в дугу. Может, после разминки исправится.

— Володя нас троих позвал, — напомнил Корявый.

— Ему без разницы, сколько человек красавчика товарить будут. Я начну, а вы — по обстоятельствам.

Таран согласился:

— Будь по-твоему, братуха. Мы с Корявым на подхвате. Начнет кочевряжиться клиент — подключимся.

— У меня не покочевряжишься, — пообещал Шалом, после чего все трое встали и неспешно двинулись за Самураем, покидающим шумный, наполненный народом зал.

Самурай не подозревал о готовящемся нападении. После смерти Карена никто не мог желать ему вреда. Клуб надежно охранялся Голобородько и его людьми. Чего же опасаться?

Миновав холл, где курили, обнимались и дремали на кушетках, Самурай свернул в знакомый коридор и толкнул дверь, украшенную черным мужским силуэтом. На полированной поверхности двери отразилось какое-то движение. Слегка повернув голову, Самурай заметил краешком глаза мужчину, идущего следом.

Это был один из троих парней, которых он приметил в зале, потому что они походили не на тусовщиков, а на спортсменов. Ничего особенного в том, что одному из этих типов тоже захотелось опорожнить мочевой пузырь, не было, и все же Самурай насторожился. Мужские туалеты — это такое место, где кафельные стены частенько оказываются забрызганными кровью, а зеркала разбиты пролетевшими мимо цели кулаками. Можно сколько угодно называть их на западный манер «комнатами для джентльменов», но Юзовск от этого не сделается лондонским Сити. И «ночная жизнь» здесь особая, весьма специфическая.

Вместо того чтобы направиться прямиком к писсуару, Самурай подошел к умывальнику и принялся стряхивать с пиджака невидимые соринки. Не хотелось ему оказаться застигнутым врасплох с расстегнутыми штанами. Пускай сперва рассупонится этот угрюмый громила со скособоченным носом.

Вошедший в туалет Шалом выдал себя поведением и взглядом. Во-первых, он запнулся, обнаружив, что Самурай находится не возле ряда подвесных фаянсовых горшков, а несколько дальше и правее. Во-вторых, его глаза, отразившиеся в зеркале, смотрели внимательно и настороженно. Кроме того, руки кривоносого были сжаты в кулаки.

Следя за ним в зеркало, Самурай напрягся. И очень правильно сделал. Инстинкт его не подвел. Шалом, постояв немного в растерянности, направился прямиком к нему. Не говоря ни слова, он замахнулся на ходу, рассчитывая нанести удар в тот момент, когда можно перенести вес тела на левую ногу. Таким ударом ничего не стоило сразу своротить противнику скулу.

Но в ближайшие планы Самурая не входило обзаводиться увечьями и ранами. Ни смертельными, ни тяжелыми, ни даже самыми легкими. Резко присев на одной ноге, он развернулся к нападающему боком и выбросил другую ногу вперед, параллельно полу.

Шалом, получивший неожиданный пинок в коленную чашечку, потерял равновесие. Он отвык иметь дело с достойными противниками и оказался не готов к контратаке. Его могучее, налитое килограммами мышц тело накренилось вперед.

Еще можно было успеть исправить положение, сделав шаг вперед. Но Самурай не предоставил Шалому такой возможности. Продолжая сидеть враскорячку, он поднял правую руку, схватил Шалома за шкирку и рванул на себя.

Клац! Отвисшая нижняя челюсть Шалома врезалась в борт умывальника, голова опасно запрокинулась назад. Стремительный и легкий, как кошка, Самурай вскочил, подпрыгнул и опустился обеими ногами на поясницу Шалома. Охнув, тот распластался на полу, не понимая, почему не может пошевелить хотя бы пальцем. В горле у него что-то булькало и хрипело, но слышал он эти звуки недолго. Схватив Шалома за уши, Самурай дважды ударил его лбом об пол.

В этот момент дверь в уборную приоткрылась.

Ошибкой Корявого было то, что он не сразу сориентировался и, вместо того чтобы с ходу ринуться в бой, вытянул шею и захлопал глазами, оценивая ситуацию. Оценил. В полной мере. Потому что взвившийся в прыжке Самурай врезался подошвой в дверь. Защемленная ею физиономия сморщилась, как у ребенка, собирающегося заплакать. Но Корявый не заплакал и даже не пискнул. Оглушив его дверью еще разок, Самурай втянул его внутрь, наградил точным ударом в подбородок, рубанул ребром ладони по кадыку и отправил в угол, откуда Корявому предстояло выбраться нескоро.

Проще всего, как ни странно, было справиться с третьим громилой. Ошеломленный расправой над дружками, Таран застыл в коридоре с выпученными глазами и подкашивающимися ногами. В этот момент никто не узнал бы в нем того могучего и безжалостного бойца, которым он зарекомендовал себя.

Позже, оправдываясь, он будет говорить, что противник двигался слишком быстро, чтобы быть обычным человеком. Что взгляд его обладал гипнотической силой. Что он каким-то образом заворожил Тарана, а потом уж делал с ним все, что хотел.