Сергей Майдуков - Месть Самурая

Он все же пожал плечами, испытав острый приступ боли в груди.

— Мы называем ситуацию безвыходной, когда нам не нравится выход. Но другого нет, Валерия. Во всяком случае я его не вижу, Валерия. Ранетов от тебя не отстанет. Я тут прошерстил интернет… В городе идет большой передел. Почитай, что бизнесмены пишут. Заводы приходится отдавать за бесценок, целые торговые сети, не говоря уже о магазинах и ресторанах. Это машина, Валерия. Танк, который прет на тебя. Его не подбить. Нет таких снарядов.

— Зато можно остановить, — негромко произнесла она.

Насторожившись, он посмотрел на нее вопросительно:

— Как?

— Меня проведут к Ранетову, — быстро заговорила Валерия. — Я договорилась в администрации с одной знакомой, которая у меня лечилась. Она записала меня на прием.

Самурай прищурился:

— И чем ты думаешь пронять мэра? На жалость будешь давить? Или коленками отсвечивать?

— Нужны ему мои коленки! — фыркнула. — Это все равно, как если антилопа станет крокодила соблазнять, который ее схватил зубами. Или пытаться его разжалобить…

— Хорошо, что ты это понимаешь. В чем тогда состоит твой план?

— Крокодил отпустит жертву только в том случае, если ему подбросить другой лакомый кусок.

— Знаешь, — вздохнул Самурай, — я плохо понимаю, когда притчами говорят. Это делают только в тех случаях, когда хотят навести тень на плетень. Какой кусок ты имеешь в виду?

— Взятка, Коля, — ответила Валерия. — Банальная взятка. Я собрала тут кое-что. Но для круглой суммы не хватает…

— Сколько?

Она назвала цифру. Это было все, чем располагал Самурай после близкого знакомства с длинной и алчной рукой закона. Не так давно Валерия поинтересовалась, сколько денег у него осталось. Теперь именно эта сумма ей понадобилась.

Самурай испытал такую внезапную и такую сильную усталость, что ему стало трудно держать глаза открытыми.

— Конечно, — сказал он. — Я дам тебе эти деньги. Мы ведь партнеры.

— Да! — возбужденно воскликнула Валерия. — У нас все общее. И бизнес, и дом, и капиталы. Когда мы вместе, нам никто и ничто не страшно. Мы все преодолеем, правда?

— Да, — пробормотал Самурай. — Но я бы все же открыл кафе.

— Нет! У нас есть клуб. И очень скоро я его запущу опять, вот увидишь.

Из мэрии Валерия явилась радостная и таинственная.

— Взял? — спросила Моника Карловна за обеденным столом.

— Взял, — подтвердила Валерия, опуская ресницы.

— Вы о чем? — насторожилась Виктория, вертя головой и поочередно разглядывая взрослых.

— О подарке, Викусик, — пояснила разулыбавшаяся Моника Карловна. — Один человек получил от мамы подарок.

— И что теперь?

— Теперь все будет очень хорошо, — сказала дочке Валерия. — У меня были небольшие неприятности по работе, но теперь все позади.

Несколько дней она ходила счастливая и усталая, готовя открытие клуба. Самурай уже тоже почти поверил, что все обошлось, когда случилось то, что должно было случиться. Вернувшаяся под утро Валерия упала на кровать и разрыдалась, не обращая внимания на тушь, пачкающую чистую наволочку. Из ее сбивчивого, прерываемого всхлипываниями и сморканиями рассказа Самурай понял, что нападение спортсменов повторилось. На этот раз обошлось без трупов, однако полиция прибыла, взяла с Валерии подписку о невыезде и опять опечатала клуб.

— Он ведь взял деньги! — плакала она. — Зачем же так? За что? Ну, отказал бы, это я еще понимаю. А он… а он…

— А он показал тебе, что ни во что тебя не ставит, — подытожил Самурай.

— И что дальше?

— А дальше будет только хуже.

— Разве может быть хуже? — с горечью спросила Валерия.

— Да, — жестко подтвердил Самурай. — Дальше будет так. «Ночную жизнь» отберут уже не по дешевке, а вообще бесплатно. Ну, заплатят какие-то гроши, чтобы оформить акт купли-продажи. И все. Нужно было соглашаться. Теперь Ранетов почувствовал слабину и будет дожимать. Зачем платить, если можно забрать просто так? Логика проста.

— Значит, нельзя проявлять слабость, — решила Валерия. — В конце концов, у меня есть служба безопасности. За что они зарплату получают?

— Что они могут?

— А ты? — спросила она.

Ее тон изменился. Она больше не плакала. Сидела на кровати и смотрела на Самурая лихорадочно блестящими глазами.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он.

— Ты мужчина, — произнесла Валерия так, словно бросала ему обвинение. — Тебе виднее.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — повторил Самурай свой вопрос.

Она не стала отвечать. Сказала упрямо:

— Все равно я не сдамся. Ни за что. Я не вернусь в больницу. Я там достаточно просидела, вся лекарствами пропахла.

— И не нужно возвращаться.

Она посмотрела на него с надеждой:

— Ты поможешь? У тебя есть план?

— План простой, — сказал Самурай. — Я встречусь с этим адвокатишкой… как его?

— Вельяминов, — подсказала Валерия.

— Встречусь с Вельяминовым и дам понять, что им придется заплатить полцены, если они хотят получить клуб, а не выгоревшее помещение. На это они пойдут. Восстановление клуба обойдется им дороже.

Валерия подняла указательный палец и поводила им перед носом Самурая.

— Не бывать этому! — заявила она. — Никаких уступок. Или честная цена, или «Ночная жизнь» остается за мной. Только так и никак иначе. Закон на моей стороне, слышишь меня?

— Слышу.

Самурай услышал и кое-что другое. Говоря о клубе, Валерия ни разу не назвала его «наш». Только «мой».

Утром Самурай дал себе слово, что если Валерия еще раз заведет разговор о необходимости решить вопрос с мэром, то он уйдет. Она очень изменилась с тех пор, как заполучила клуб. В ней осталось очень мало женственного и появилось слишком много делового. Лишь память о ней, прежней, удерживала Самурая до сих пор. Память и чувство вины, переросшее в чувство ответственности. Но, похоже, их отношения затянулись. Это был узел, который не получалось распутать.

Завтрак прошел в обычном режиме. Моника Карловна куксилась и жеманничала. Вика давала понять, что терпит присутствие Самурая лишь из необходимости. Для него было большой неожиданностью и большим облегчением, что они собираются уехать. В школе начался карантин, вызванный эпидемией какого-то очередного всепланетного гриппа, и у Виктории образовались каникулы, которые должны были продлиться до самого Нового года.

— Нам будет комфортнее у меня, — сказала Моника Карловна и выразительно посмотрела на Самурая. — В гостях хорошо, а дома лучше.

— Да, бабушка, — произнесла Вика тоненьким ханжеским голоском. — Поживем у тебя. Нам будет хорошо и уютно.

При этом она прижалась головой к плечу Моники Карловны и со значением посмотрела на мать: «Вот, мол, кого я буду любить, если ты, мама, не одумаешься».