Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Но, поразмыслив, Бендер решил не подвергать честного и доверчивого Адама Казимировича риску и не посвящать его в свои дела. Остап закрыл комнату на ключ, сел в автомобиль и поехал на городской рынок "Привоз", где, как известно, можно купить все. У букиниста, расположившего свой товар прямо на мостовой, он нашел подробную карту Черноморска, – карта была довоенная, с ятями, выпуска одна тисяча девятьсот тринадцатого года. На карте были нанесены улицы, трамвайные линии, базары, магазины, постоялые дворы, отели, церквы и полицейские участки. Да, карта была старовата, но выбора не было, и Бендер карту купил.

– Начнем с Пассажа, – решил Командор и тронул машину с места. – Ну держитесь, Киса, несостоявшийся диктатор!

Великолепный бриллиант слепил Ипполита Матвеевича, его сияние притягивало к себе с непреодолимой силой и, одновременно, как-будто предупреждало: «Не трогай меня, сгоришь!»

От неожиданности предводитель прикрыл глаза рукой, – он был ошеломлен увиденным. Воробьянинов, бывавший в былые времена на выставках в европейских столицах, вращавшийся в высшем свете Петербурга и Москвы, неплохо разбирался в драгоценностях, и знал им настоящую цену. Воробьянинов сразу понял, что этот бриллиант никакого отношения к сокровищам покойной тещи не имеет, и стоит не менее двух-трех миллионов в иностранной валюте. Стараясь не показать своего удивления перед бестолковым отцом Федором, Ипполит Матвеевич сделал кислое лицо и недовольно сказал:

– А где же остальные украшения? Видимо, Бендер таки успел растранжирить бриллианты. А этот, – он указал на сияющий всеми гранями бриллиант, – Помнится , совсем недорого стоил, – сейчас его можно продать не более, чем рублей семьсот-восемьсот.

Востриков недоверчиво посмотрел на Воробьянинова, но промолчал, – он абсолютно не разбирался в драгоценных камнях и не мог определить, что же в действительности они нашли в загадочной шкатулке со змеей. Заметив смятении отца Федора, Ипполит Матвеевич наклонился к бриллианту и, как бы оценивая его, сказал:

– А впрочем, батюшка, возможно, тысячи две-три мы за него возьмем!

Выдав святому отцу десять рублей, предводитель отправил его на рынок за продуктами, а сам закрыл дверь на ключ и снова открыл заветную шкатулку. Бриллиант был великолепен и сиял в лучах солнца, пробивающихся в комнату сквозь задвинутые шторы окон, всеми гранями. – Да он просто бесценен! – восхищался сокровищем Воробьянинов. – Наконец-то, наконец он сможет покончить со своим жалким существованием и зажить беспечно и широко в Свободном Мире! Но как туда попасть, в этот желанный мир? Как вырваться Совдепии, которая отняла у него все?

Ипполит Матвеевич машинально взвесил шкатулку на ладони, и вдруг понял, что шкатулка как-то странно тяжела для своих размеров. Вся шкатулка была оклеена тонким черным бархатом. Воробьянинов достал из чемодана опасную бритву, осторожно разрезал обшивку и освободил из под бархата угол шкатулки, – показался желтый металл.

– Золото! – безошибочно определил предводитель дворянства. – Золото!

Киса был в растерянности – что-то надо было делать, ибо жить в Советской России с таким богатством было опасно и невозможно.

– Срочно уходить за границу! – глухо произнес Воробьянинов, уложил бриллиант в шкатулку и спрятал под нижним бельем на груди. – Да, надо искать способ пробраться на судно, уходящее за границу, – рассуждал предводитель. – Но на это потребуются средства и, конечно, не малые. А денег нет! Что делать, что делать? – горевал старик. – Надо продать золотую шкатулку! – осенило его. – Тогда будут деньги и на подкуп моряков, и на дорогу, и на первое время за границей. Главное, побыстрее попасть за рубеж, а там можно очень выгодно продать бриллиант и зажить беззаботной и веселой жизнью. И обязательно, слуга-японец, – некстати вспомнился предводителю товарищ Бендер. – Нельзя терять ни минуты! – заторопился Воробьянинов, надел шляпу, закрыл номер и, сдав ключ портье, отправился в город.

Ипполит Матвеевич, сделав нарочито безразличное лицо, неторопливо прогуливался у железного кованного, в якорях забора грузового порта. Портовые, похожие на больших пауков, краны, подхватывая цепкими щупальцами большие морские контейнера и огромные брезентовые тюки, быстро сновали по бетонным пирсам и опускали грузы на палубы больших океанских кораблей. За забором туда-сюда суетились электрокары и грузовики, маленькие маневровочные паровозики цепляли целые вереницы железнодорожных вагонов и платформ и, поднатужившись, таскали их по припортовым рельсам. Все это гремело, свистело, гудело, звенело, тарахтело, дребезжало и сливалось в неповторимую портовую какафонию манящих в дальние странствия звуков.

Прибывающие из дальних походов корабли, швартовались у пирсов, другие-же, приняв в свои утробы грузы, давали прощальные гудки и уходили в неизведанные дали. На въезде в грузовой порт дежурили стрелки военизированной охраны; у ворот, с карабином на плече, прохаживался строгого вида пожилой охранник в синей униформе со скрещенными винтовочками в петлицях, на проходной, управляя крутящимся турникетом, тоже сидел вохровец с кобурой на поясе. Проникнуть на территорию порта не замеченным охраной было не возможно, и Воробьянинов это прекрасно понимал. Он понуро прохаживался вдоль забора порта и завистливо поглядывал на уходящие в открытое море суда. От долгого хождения пешком у Ипполита Матвеевича разболелись ноги и зашалило серце; он присел на стоящую под акциями садовую лавку и задумался.

– Папаша, закурить не найдется, – вдруг услышал он чей-то звонкий голос и поднял голову – перед ним стоял дюжий молодец в брюках «клеш» и матросской тельняшке на выпуск, его рыжие волосы развевались на ветру.

– Не курю я, – испуганно ответил Воробьянинов и подумал, – Моряк, наверне…

– Очень плохо, папаша! – весело прокричал рыжеволосый и повернулся, собираясь уходить.

– Постойте, товарищ! – окликнул его, внезапно решившийся на решительные действия, предводитель. – Товарищ моряк, мне нужно с вами поговорить.

И Воробьянинов, узнав от общительного моряка, что тот служит матросом на грузовом судне, которое сейчас грузится и через два дня отправится в Рио-де-Жанейро, изложил ему свою просьбу.

– Нет, это невозможно! – сразу же отрезал моряк. – В порт без попуска и мышь не проскользнет. – И, повернувшись к старику спиной, направился к проходной.

– Я вам заплачу хорошо, уважаемый! – проблеял ему вдогонку Ипполит Матвеевич.

Матрос остановился.

– Я заплачу вам тысячу рублей!

Матрос пошел дальше.

– Две тысячи рублей! – предводитель привстал.