Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Жучок развел руками. – Хорошо, хорошо! – испугался Воробьянинов. – Только завтра!

Валет, назначив встречу на завтра на два часа дня, напротив Дома Моряков на Приморском бульваре, убежал на арену вершить свои темные жучьи дела.

Целый день, до самого вечера Ипполит Матвеевич ходил сам не свой. То ему казалось, что ипподромный жулик и в самом деле человек слова и все организует, как обещал и тогда настроение у предводителя поднималось и он начинал бубнить себе под нос браурные марши. Но вдруг, сомнения начинали одолевать его и он представлял себе картины одну страшней другой: жулик заманивает его в безлюдное место, бьет вороненым браунингом по затылку, забирает золотую шкатулку и убегает, а он, бывший предводитель дворянства Воробьянинов лежит в пыли и истекает кровью. Или же шайка отъявленных головорезов похищает его и заточает в подземной пещере, откуда ему никогда не выбраться. И тогда Ипполит Матвеевич принимал решение не идти на встречу с жучком; но как тогда раздобыть деньги, так необходимые именно сейчас, когда до отплытия заветного корабля оставалось меньше суток? Под конец дня Воробьянинов все-таки решился на встречу с ипподпромным дельцом. Вернувшись в гостиницу, он напугал своим отрешенным видом святого отца Федора и, молча не раздеваясь, упал на койку. Спал он плохо, его мучили ужасные кошмары, он кричал и стонал во сне, чем сильно пугал впечатлительного Вострикова. Ранним утром следующего дня Ипполит Матвеевич побежал на Приморский бульвар искать Дом Моряков, чтобы ненароком не прозевать назначенную жучком встречу. А искать Дом Моряков было не надо, он стоял на самом видном месте и призывал моряков всего мира своими старинными резными мраморными колоннами и огромными черными якорями у парадного входа. Опять потянулись томительные часы ожидания…

Воробьянинов нервно и быстро, как маятник, вышагивал туда-сюда под листьями каштанов и платанов, и снова страшные сомнения преследовали его. Наконец, в конце каштановой аллеи он увидел Валета и рядом с ним невысокого крепкого мужчину средних лет. Мужчина был одет в белую ночную сорочку с закатанными до локтей рукавами, льняные старенькие брюки и парусиновые туфли, голова его была покрыта светлыми, пшеничного цвета волосами, под носом были такого же цвета усы; в руках этот жалкий субъект держал обыкновенную базарную соломенную кошелку.

– А где же солидный покупатель? – мелькнуло в голове у предводителя. – Здесь что-то не так!

Валет с кошелочником двигались в сторону Дома Моряков. Завидев своего странного клиента, Валет тихо сказал:

– Александр Иванович, вот тот высокий старик и есть продавец.

Подойдя к продавцу, Корейко, а это был именно он, коротко кивнул и спросил:

– Товар при вас?

–Да, – испуганно ответил предводитель.

– Пошли! – Валет пригласил продавца и покупателя следовать за собой.

Пройдя пол-квартала, они подошли к каменной лестнице, которая вела в подвал.

– Прошу Вас, господа! – Валет пропустил спутников вперед. – Все, конец! – ужаснулся предводитель, – Самые худшие его предчувствия начинают сбываються: в подвале его начнут убивать.

Но подвал оказался уютным пивным заведеним, а спутники предводителя вели себя, на удивление, мирно и спокойно. Все присели на бочонки из-под пива, служившие здесь стульями, и бойкий официант в тельняшке и матросской бескозырке с ленточками, поставил кружки на большую бочку из-под пива.

– Товар! – сухо сказал покупатель.

Воробьянинов достал из-за пазухи шкатулку и передал ее странному, не похожему на солидного покупателя, человеку. Корейко сорвал со дна шкатулки бархатную обшивку и потер желтый металл ногтем, затем, проделав эту процедуру со всеми плоскостями шкатулки, посмотрел на Воробьянинова и строго спросил: – Ваша цена?

– Сто тысяч в иностранной валюте, – давясь от страха словами, ответил предводитель.

– Тридцать, – коротко ответил покупатель.

– Но товар стоит гораздо больше! – осмелился спорить Ипполит Матвеевич.

Корейко встал, положил шкатулку перед несговорчивым продавцом, слегка склонил голову и направился к выходу.

– Постойте, я согласен! – скорбно произнес бывший регистратор ЗАГСа.

Корейко вернулся к столу, вынул из соломенной кошелки три перевязанных шнурками пачки с долларами Североамериканских Штатов и передал их Валету. Валет неожиданно быстро и ловко пересчитал деньги.

– Ровно тридцать кусков! – весело сказал он – Сделка состоялась, господа!

Александр Иванович взял со стола шкатулку, упрятал ее в кошелку, сухо кивнул и ушел. Валет отсчитал из одной пачки шестьдесят листов, уложил их во внутренний карман пиджака, допил пиво и довольно сказал:

– Валет сказал – Валет сделал! Спрячьте деньги, Конрад Карлович!

Валет подозвал официанта, рассчитался за все пиво и, бросив Воробьянинову: Пока! – тоже покинул подземное пивное заведение.

Воробьянинов растерянно и перепугано озираясь вокруг себя, все еще не верил в свое чудесное спасение и совершение заветной сделки. Но он был жив и невредим, и деньги были при нем! Выпив и свое пиво, и пиво таинственного покупателя, Ипполит Матвеевич встал и, преневозмогая вдруг поднявшуюся в печени боль, отправился в гостиницу.

– Что будет завтра? – сверлила его больной мозг настойчивая мисль. – Что будет завтра?

Бендер обследовал почти все гостиницы и постоялые дворы Черноморска, но следов беглого предводителя обнаружить не удалось. Остались не проверенными несколько небольших рыночных постоялых дворов и припортовый отель "Версаль", визит в который Остап запланировал на вечер. В городе было душно, от гранитных мостовых веяло доменным жаром, и Бендер решил продолжить свое расследование на следующий день; вечером он решил окунуться в море и поспешил в общежитие транспортных служащих, чтобы пригласить Козлевича на пляж.

Перед отъездом из Старгорода Бендер оставил дома записку, где сообщил о срочном отъезде в Черноморск, а для связи оставил адрес Черноморского городского почтампа. Заехав по пути на почтамп, чтобы проверить почту, Бендер предъявил паспорт в окошечко с надписью "Почта до востребования" и рыженькая девица, порывшись в ящичке с конвертами, выкинула на прилавочек телеграмму. Удивленный Остап взял телеграмму и прочитал: «Товарищ Бендер срочно приезжай Ибрагимом плохо», – телеграмма была от мадам Грицацуевой.

– Срочно возвращаюсь в Старгород, – решительно сказал Остап. – Пусть Киса сам распутывает свои грязные делишки, а мне нет до него никакого дела!

Бендер заехал на железнодорожный вокзал, чтобы попрощаться с Козлевичем. Выслушав Командора, Адам Казимирович принялся успокаивать его: