Александр Аввакумов - Судьба солдата

Она достала из сумочки носовой платок и приложила его к уголкам своих накрашенных губ.

– Чего кружить, скажу тебе прямо, привело меня к тебе следующее. Я хотела попросить у тебя прощения за все, что сделала. Поверь, я не виновата в том, что произошло между тобой и Грачевым. Он сам решил тебя посадить, так как все время боялся, что ты как-нибудь отомстишь ему за то, что он увел меня.

– Я что-то не совсем понимаю тебя, Катя. За что ты собираешься просить у меня извинения? Причем здесь ты? У меня к тебе претензий вообще нет. Ты же сама только что сказала, что никогда не любила меня. За то, что ты сломала мою жизнь, извиняться не нужно, я давно уже простил тебя и забыл про все это.

Александр невольно усмехнулся. Заметив это, она пристально посмотрела на него.

– Ты что, Катя, так смотришь на меня? Ты что, не веришь мне? Да, мне было очень больно, когда ты ушла от меня. Я думал, что не переживу этого, но вот видишь – я не только пережил, но и живу. Я уже давно забыл про тебя. Мне совсем не интересно слушать о твоих взаимоотношениях с твоим мужем. Я могу сказать тебе лишь одно, что твой муж – трус, негодяй и сволочь. Если бы я его убил там, в Афганистане, поверь, ты бы ничего не потеряла, а он превратился бы из труса в героя. Но я пожалел его из-за тебя. Мне не хотелось лишать тебя этого ценного жизненного приобретения.

Крылов замолчал и полез в карман за сигаретами. Достав сигарету, он прикурил и выпустил струю дыма в потолок комнаты.

– Какую гадость ты куришь, Крылов, – произнесла она, сморщив свой аккуратный носик. – Насколько я помню, ты раньше не курил?

– Других сигарет здесь в колонии нет, – отрезал Александр. – Ты мне все-таки скажи, почему ты приехала ко мне, договорилась об этой встрече с руководством колонии? Наверное, козыряла большими именами?

– Это не важно, чем я козыряла. Дело в том, Крылов, что я ухожу от Грачева. Я нашла человека, которого полюбила. Грачев боится тебя, боится твоей мести. Я тоже этого боюсь, хотя я не виновата в том, что ты оказался здесь, в колонии. Поэтому я не хочу, чтобы ты, мстя мне, мстил и моему дорогому человеку, которого я люблю. Ведь он ни в чем не виноват, он ничего не знает о тебе. Скажу больше, Грачев договорился с кем-то из местных руководителей, чтобы они «раскрутили» тебя на новый срок или сделали так, чтобы ты погиб здесь.

– Я об этом знаю. Могу сказать одно, что ни ему, ни тебе, тем более, я мстить не собираюсь. Живите, как хотите, как вам позволяет ваша совесть.

– Это ты говоришь правду или пытаешься притупить нашу с ним бдительность? Грачев мне все рассказал о том, что ты творил в Афганистане. Говорил, что от тебя пощады ждать не стоит.

– Катя! Там, в Афганистане, была война, и там действовали военные законы. Если враг не сдается, то его уничтожают. Нельзя воевать в белых перчатках, там вопрос ставится ребром – или ты его, или он тебя. Твой муж оказался трусом, неспособным не только защитить кого-то, но и защитить сам себя. Он отказывался брать оружие в руки, так как, если бы его ранили с оружием в руках, то моджахеды бы его убили на месте. Он несколько раз предлагал мне сложить оружие и сдаться врагам. Когда мы вышли к своим воинским частям, то он испугался того, что я могу доложить начальству о нем, и решил меня оклеветать. Теперь я здесь, а он в Москве.

– Ты знаешь, Крылов, я об этом ничего не знала. Он никогда мне об этом не рассказывал. Он лишь рассказал мне о том, что ты не выполнил приказ командира, а также, что ты все это время, пока вы были вместе, издевался над ним, угрожал ему убийством за то, что он увел меня от тебя.

Александр снова ухмыльнулся. Он не верил ни одному ее слову, она просто спасала себя от возможной его агрессии, почему-то думая, что он ей буду мстить.

– Скажи, Крылов, кто такая эта Ольга Максимова? Ты ее любишь или решил отомстить мне, встречаясь с ней?

– Ты – глупая женщина. Я уже сказал, что давно забыл о тебе. Ты мне – абсолютно чужой человек и мне от тебя ничего не нужно. А Ольгу Максимову – я люблю. Она мне очень дорога. Она, в отличие от тебя, меня никогда не предаст, что бы со мной ни случилось.

– Тогда я рада за тебя, Крылов. Бывай. Будь осторожен, Грачев сделает все, чтобы отравить тебе жизнь.

– Спасибо за визит. Живи, как хочешь, Катя. Мне ни ты, ни Грачев не нужен.

Она встала со стула и направилась к двери. Около двери она остановилась и посмотрела на него.

– Вот здесь в пакете апельсины и другие фрукты…

– Забирай, мне от тебя ничего не нужно.

После этого Крылов никогда ее больше не видел. Как сложилась ее судьба, он не знал.

* * *

После свидания со своей бывшей женой давление на него со стороны администрации, можно сказать, прекратилось. Он не знал, встречалась ли она с начальником колонии или нет, но изменения были разительны.

Прошла неделя, Крылова вызвал к себе начальник производства колонии и предложил ему занять должность нормировщика в литейном цехе. Эта должность была мечтой каждого зека колонии.

– Что молчишь, Крылов? Здесь люди готовы рвать глотку друг другу, чтобы занять эту должность, а ты молчишь?

– Извините меня, гражданин начальник, но это все так неожиданно для меня, что я даже не совсем все понимаю.

– Хорошо. Иди. Завтра дашь мне ответ, если не можешь это сказать прямо сейчас.

Александр вышел из административного здания и направился в сторону здания, в котором располагался отряд.

– Как дела, Крылов? – неожиданно спросил его догнавший Александра Антипов. – Я слышал, ты в активисты собрался, хочешь стать нормировщиком. Это хорошо. Значит, будем работать вместе.

Активистами в зоне считали заключенных, вставших на путь исправления. Они, как правило, занимали престижные места в трудовой иерархии заключенных, имели больше свиданий с родственниками, могли больше получать посылок с воли. При этом они должны были следить за порядком в отрядах, своевременно выявлять и докладывать руководству лагеря о нарушениях дисциплины и порядка не только в своих отрядах, но и на производстве.

– Вы знаете, гражданин начальник, я еще не принял окончательного решения. Я совершенно далек от какого-либо учета, и поэтому не знаю, смогу ли оправдать предложенную мне руководством колонии должность.

– Не Боги горшки обжигают, – несколько казенно произнес он. – У нас здесь, как в армии – не можешь, научим, а уж если не хочешь, то заставим.

– Вот этого я и боюсь, что могу не сработаться с администрацией. Мне осталось два года до «звонка» и мне бы не хотелось куда-то дергаться.

– Смотри сам, Крылов. Рыба выбирает, где глубже, а человек – где лучше.

– Я тоже так думаю, гражданин начальник.

Антипов свернул к зданию, а он направился дальше. Зайдя в отряд, он снял телогрейку и прошел к своей койке.