Иван Ефремов - Венчур

– Еще на свадьбе моя жена пообещала рожать до тех пор, пока не подарит мне сына, – выдает семейные тайны Саид. – А я обещал ей построить дом. Теперь у меня три дочери и сын, а своего дома нет. Получается, я трепло. А если дело выгорит, и мы получим награду, я для своих принцесс три дома построю с общим вишневым садом. И на лучшее образование хватит, и на приданое дочерям и даже внучкам.

Руслан мечтательно подхватывает:

– А я половину денег отдал бы отцу на его исследования с применением ДНК-генеалогии. С этими деньгами историки, археологи и лингвисты могут открыть многие тайны древних народов. Выяснить пути миграции племен, которые обходились без письменности.

Все смотрят на Антона. Почесав затылок, он объясняет:

– Для меня деньги – не цель, а средство для реализации моих идей. У меня в гараже не машина, как у всех, а груда инструментов для создания всяких механизмов и аппаратура для их тестирования. Получив такие бабки, я создал бы полноценную лабораторию для испытания моих изобретений. И на их продвижение тоже бы хватило.

– А я собрал бы свою команду по ралли-рейдам, – говорит Булат. – Руководители «Камаз-мастера» меня поперли не из-за того, что не вписался в поворот, не из-за превращенного в груду металла грузовика, а потому что слишком люблю побеждать и излишне рискую. А если у меня будут свои машины, стану сам решать, насколько оправдан риск.

Очередь доходит до Тимура, он пожимает плечами:

– Я и представить не мог, что у меня может оказаться такая куча денег. Хотел бы, чтобы об этом узнала одна моя одноклассница, – усмехнувшись, признается лейтенант. – Ну, может быть, построил бы в горах лагерь для охотников, лучший на Памире.

Все оборачиваются к Абдулу.

– Я обещал дочке избавить ее от старика, – произносит тот на английском. – А если получим награду, попытаюсь перетащить семью в Россию или в Европу. Там куплю дом и большую фуру, стану дальнобойщиком, мир посмотрю.

– Дальнобойщик-турист-миллионер! – смеется Булат.

Полковник обводит всех сочувствующим взглядом:

– Размечтались… Но жизни ваши – вам и решать.

– Давайте договоримся, – предлагает Саид, – если кто-то из нас погибнет, а награду мы все-таки получим, его доля будет передана родителям.

Все соглашаются с этим условием.

Полковник предупреждает:

– Повторю: о том, что я в курсе вашей самодеятельности, никто не должен знать. Хотя бы для того, чтобы на свободе остался надежный человек, способный договориться о вашем выкупе или о доставке сюда двухсотых, если что-то пойдет не так.

– То есть вы будете в резерве, – пытается шутить Антон. – Если учесть, что нас живых или не очень из Афгана никто быстрее, чем вы, не вытащит, мы согласны.

Бахром напоминает:

– Неправильная оценка ситуации рождает неправильный прогноз, что ведет к неверным действиям и проблемам. Поэтому вспомните, что вы могли упустить?

– На месте будет виднее, – полагает Булат. – Мы договорились, если машин у боевиков будет много, или вообще у нас появятся сомнения в успехе, мы не будем атаковать, а просто пропустим их машины.

– В моей диссертации есть пословица, – согласен Руслан, – «Не зная броду, не суйся в воду».

– Мысли у вас правильные, все вы образованные… А я вот не доучился, – признается полковник. – В советские времена в девяностом поступил в военную академию, окончил второй курс, когда Союз распался. Таджикистан стал независимым, но не избежал клановой войны. Полилась кровь, гибли люди, уезжали, бросая дома. Я добровольцем из Москвы полетел на фронт и попал в самое пекло. Уже через неделю во время боевой операции погиб мой командир. Меня сразу поставили на его место. После победы я был уже майором. Так что, – он дотрагивается до погон, – это не за штабную работу, это боевые звезды.

– Когда я учился в Душанбе, вас ставили в пример как одного из героев гражданской войны, – вспоминает Саид.

– На войне погибают самые смелые… Они – герои, – сказав это, полковник задумчиво смотрит на курьера и переходит на английский: – Смотри, Абдул, ты заварил всю эту кашу. Если наврал, берегись! Капитан, все время держи его на мушке.

– Э-э, вы все меня еще будете благодарить, – заверяет Абдул. – А я – вас.

– Лейтенант, – полковник переводит взгляд на стрелка. – Снарядов у вас маловато, экономь.

– Буду стрелять только в крайнем случае, – подтверждает Тимур.

– Если живым Джафара взять не удастся, – полковник обводит просящим взглядом присутствующих, – вспомните о моем сыне, завалите шайтана!

– Если замочим, мы вряд ли сможем доказать его причастность к теракту, – возражает Антон. – Но если привезем гада сюда, ФСБ сможет расколоть его.

– Не могу приказывать тебе, Денисов, поэтому прошу: если появятся малейшие сомнения – отменяй операцию, а лучше вообще не начинай!

Антон по Телеграм получает от вертолетчика смайлик окей и посылает в ответ восклицательный знак.

Еще некоторое время сообщники уточняют последние детали предстоящей операции. Затем полковник достает бутылку коньяка, а Руслан разливает его по рюмкам.

Бахром поднимает свою:

– Завтра у вас трудный день. Опасный. У каждого должна быть ясная голова – всем нужно поспать. Давайте выпьем за то, чтобы никому из вас не посчастливилось встретиться с шальной пулей. И простите, что меня там не будет. Я хотел бы… Сам в молодости был таким, как вы – настырным ишаком… Теперь ваше время!

Полная луна, окруженная искорками далеких звезд, бледно освещает горное плато. Внезапно степную тьму на несколько секунд пронзает свет прожектора «Тайфуна», направленный вертикально вверх. Нарастает стрекот винта, загораются фары вертолета. Огни выхватывают из темноты пылевые вихри под Ми-26. Шесть мощных колес касаются земли, но винт продолжает вращаться, со свистом рассекая лопастями воздух.

Створки грузового люка открываются, рампа опускается, и бронемашина с ходу въезжает в раскрытое нутро вертолета. Створки закрываются, рев двигателей усиливается, винт набирает обороты, вкручиваясь в воздух. Вертолет отрывается от земли, тяжело поднимается и, погасив фары, исчезает в темноте, оставив после себя облако пыли, заслонившее луну и звезды.

На фоне темного неба летящий без огней вертолет почти не заметен. Лишь в кабине экипажа светятся и мерцают многочисленные приборы. За штурвалами – командир и пилот, перед приборами навигации – штурман. Рядом с ними сидят Денисов и Абдул Хан, Сафаров стоит неподалеку у открытой двери кабины. В полумраке грузового отсека на откидных сиденьях расположились Булат, Саид и Тимур. Посередине отсека стоит притянутый крюками к полу «Тайфун». Новоявленные десантники напряжены в ожидании судьбоносного перелома, после которого вся их жизнь поменяется к лучшему. Или к худшему.