Олег Константинов - Норильск-79

Викторов внимательно разглядывал Пашину гостинку. Комната напоминала гостиничный номер. Сразу при входе была небольшая прихожая, в которой стоял холодильник, и была вешалка. Из неё был вход в санузел. В санузле – унитаз, раковина и ванна. Ванна была короче, чем обычная, но немного повыше, и в ней был специальный выступ. Василий никогда раньше таких ванн не видел, и она ему показалась интересной.

Сама комната в гостинке была достаточно большой и казалась просторной в связи с отсутствием у хозяина крупной мебели. Имелся диван, небольшой шифоньер, телевизор, который стоял на тумбочке, и стол, который сейчас пододвинули к дивану в связи с нехваткой стульев для всех.

Осмотрев Пашину гостинку, Викторов обратился к хозяину:

– Паша, классная у тебя комната. Я думал, что ты нас в такую же общагу приглашаешь, в какую меня на Завенягина заселили, а у тебя, по сравнению с моей, – хоромы. Прямо в комнате санузел с ванной. Правда, ванна какая-то интересная, маленькая, с выступом.

Павел объяснил:

– Чтоб сидеть на этом выступе можно было.

– А-а-а, – понятливо кивнул головой Викторов.

К разговору подключился Иван:

– Василий, у нас улицу Завенягина ещё называют Завеняжкой.

В твоей общаге на Завеняжке у меня жена жила, когда мы с ней познакомились.

Завенягин Авраамий Павлович считается основателем Норильска. Он был начальником Норильлага и первым начальником Норильского ГМК. В 1938 году Завенягин возглавил строительство Норильского ГМК, которое было начато в 1935 году. Под его началом количество заключенных на строительстве увеличилось с восьми тысяч до двадцати тысяч к концу 1939 года. В 1941 году Завенягин был отозван в Москву и назначен заместителем главы НКВД Берии.

Бригадир тоже вспомнил:

– А я, когда приехал в балках жил в Соцгороде на нулевом пикете.

Иван радостно вспомнил:

– Так, и я там жил: улица Горная шестьдесят три, квартира три. Я в пятьдесят восьмом сюда приехал, после школы. У меня тут две сестры и брат уже жили. А самым первым – мой дядя Михей здесь оказался по разнарядке из колхоза. Приезжает в отпуск в деревню и рассказывает, что в Норильске хлеб на масло с палец толщиной мажут, а зарплата в карман не умещается. А у нас-то в колхозе всё подчистую выгребали за налоги, а денег и, вообще, не видели. Вот, у нас сначала одна сестра завербовалась, а потом – вторая, потом брат – Николай после армии.

– Да уж, есть что вспомнить, – вставил бригадир.

Иван продолжал:

– У меня с сёстрами-то большая разница. Я перед войной родился – в сороковом, а война закончилась – мне только пять годиков, а сёстрам – двадцать два и двадцать. И в деревне ни одного жениха.

Викторов шутливо перебил вопросом:

– Нашли женихов-то?

Иван ответил серьёзно:

– Нашли. Хороших мужиков нашли. Анна за Митю замуж вышла, – Иван сделал паузу, – Он здесь по пятьдесят восьмой сидел.

Викторов решил уточнить:

– Это как понять?

Разъяснил бригадир:

– По политической – враг народа.

Иван продолжил:

– Во время войны полицаем был. А у Софьи – Толик был – на тепловозе машинистом работал, да погиб в аварии.

Викторов удивился:

– Погоди, Вань, как это – полицаем был? И она с таким жить согласилась?

Бригадиру стало перед новеньким обидно за Ивана:

– Дурак ты, Вася, – молодой ещё. В войну чего только не случалось. Не нам судить. Судили те, кому надо было. Здесь после войны и бандеровцы были, и лесные братья, и полицаи. Проверяли всех, чтоб на руках крови не было. Таких – к стенке не ставили. Отправляли в Норильск, на Колыму, в Воркуту. Да много куда. Война уж тридцать с лишним лет, как закончилась. Время любить пришло, семьи создавать. Вот, люди и созидают, и детей рожают. И все вместе День Победы отмечают.

Викторов притих, задумался. Он никогда из первых уст не слышал таких рассказов. У него оба деда пришли с фронта героями, и ему не хотелось понимать, что те, кто был на другой стороне – оказались невиновными. Вообще, Викторов думал, что всех пособников сразу после войны подчистую поставили к стенке. А теперь, вдруг, выяснилось, что они, просто, отсидели срока и стали жить обычной жизнью вместе со всеми гражданами. Как-то дико это было для настоящего комсомольца Василия Викторова, который ещё и собирался стать коммунистом.

Его раздумья прервал бригадир:

– Павел, ты-то, что там притих? Давай-ка, ты у нас на разливе будешь. Наливай. И предлагаю за Победу.

Паша всем налил водки.

Бригадир торжественно произнёс:

– За Победу!

Все чокнулись, выпили, закусили.

Иван дальше предался воспоминаниям:

– А Митя Масько – золотой человек. Я к ним после школы и приехал с двумя друзьями. Они тогда в балке жили, уже дочка у них родилась – Надя, – Иван улыбнулся. Продолжил, – Мы с парнями в углу на полу спали, а Надя всё смеялась над нами. Мы-то не могли понять, почему она смеётся. А оказывается, потому что там до нас поросята спали. Потом им квартиру на Комсомольской, сорок пять «А», как раз, напротив двадцать пятого магазина дали. И Танечка у них ещё потом родилась. А позже, Митю в руднике завалило. Позвоночник ему поломало, и его парализовало. Вот, после этого они и уехали на Украину, в Светловодск.

Тут вспоминать начал Алексей:

– А я маленький, вообще, с поросятами спал. У меня, ведь мать тоже пособницей была.

Викторов уставился на него ошарашенными глазами и не смог сдержать удивлённого возгласа:

– Как это? Почему?

Алексей начал объяснять Василию:

– А у меня ж мать – полячка. Тоже после войны посадили за то, что она в немецкой комендатуре работала в Литве. Она меня в лагере родила не то от зэка, не то от вохровца. Её амнистировали – мне ещё только год был. Она в балке поселилась с такими же, как сама. Тогда ж многие в балках….

Викторов перебил?

– А что такое балок?

Бригадир начал разъяснять:

– Да, вроде, барака. Здесь ещё в шестидесятые многие в таких жили, в старом городе.

Лёша продолжил:

– Так меня мать-то с поросятами и клала спать, чтоб мне теплее было.

Викторов от души поинтересовался:

– А сейчас-то, что вас тут всех держит?

Все удивлённо посмотрели на новенького. Бригадир начал говорить:

– То же зачем и ты сюда приехал.

Викторов вопросительно посмотрел на всех.

– Ну, ты что, по комсомольской путёвке сюда приехал или за романтикой? – спросил бригадир.

Викторов как-то растерялся:

– Ну, не знаю.

Все засмеялись.

Бригадир попытался вызвать новенького на откровенность:

– Вася, ты ж не на комсомольском собрании. Не юли.

Вася изобразил на своём лице непонимающую гримасу.

Бригадир всех обвёл взглядом, ухмыльнулся. Все, кроме Василия, тоже ухмыльнулись. Бригадир пристально посмотрел на Василия:

– Не знает он. Длинный рубль всем нужен, и стаж, – бригадир всех оглядел, – Можно, конечно, года три поработать без отпуска, а потом всё сразу получить и свалить с чемоданом денег. Таких сейчас много. Это в основном молодые, вроде тебя. Ещё хотят успеть пожить, – бригадир всех обвёл взглядом, – Другие лет на пятнадцать приезжают. После этого – у них уж тогда досрочный выход на пенсию, и пенсия приличная может получиться. Правильно говорю? – бригадир всех обвёл взглядом, – Ну, а те, кто здесь выросли – до самой пенсии и работают. Такие могут и в пятьдесят, и в сорок пять на пенсию выйти. Вот, тогда только все свои манатки собирают, и всей семьёй рвут отсюда когти.