Людмила Сурская - Норильск - Затон

Летим, летим, летим! — сияют глаза ребёнка. Не в силах сдержать в себе такой восторг он вопит:- «На самолёте, ура!» Лиза улыбаясь заняла место в салоне рядом с мужем, и с пыхтением протолкнувшимся, торопясь, разместиться у окна, сыном. Устроившись, включила музыку. Она немного волновалась. Впереди ждал долгий, совсем нелёгкий перелёт в край жестоких вьюг и холодных ветров, а она ещё никогда не летала на самолёте. Переезжали часто, но всё поездом или машиной, а тут полёт и совсем непростой. Подумала, что наверняка надо вспомнить о чём-то приятном и думать только об этом весь перелёт, глядишь время и пролетит. Пристегнув её, Илья уткнулся в журнал. Тимка прилип к окну. Ему нравилось. Она боялась летать, только никому не признавалась в том. «О чём же подумать мне? — прикрыв глаза, решала она. — Самое время переключиться от полёта. Например, вспомнить, как ездили с Ильёй по туристической путёвке этим летом. Почему бы и нет? Вполне подойдёт. По красивым местам погуляли». Их знакомые катались по Болгарии, а они «своё» смотрели. Взяли путёвку и поехали по Украине. Ребята, с которыми довелось служить, много рассказывали о своей республике, советуя заглянуть во Львов с его рыцарским замком, Винницу с «Волчьим логовом», бывшей ставкой Гитлера, старый Хмельницкий и древний Киев. В какой городок не завернёт автобус — везде старина, история. Самчуки, — до этой поездки они с Ильёй и не знали, что есть такое место в их стране. Оказалось — прелестная усадьба. Жёлтые кувшинки и купающееся солнышко в бликах тихого пруда. Они ездили без Тимки, которого оставила у себя свекровь. И чувствуя себя свободными, нет, не так, окрылёнными, целовались, прячась за деревьями, пропуская мимо ушей слова экскурсовода. Птичий щебет и басовитое гудение или пение ветра в вершинах могучих парковых крон сводили с ума. В местах тех лучше, конечно, побродить, подумать одной, а не с горящим огнём Ильёй, тени там подвижны, а время — неторопливо, но как уж получилось, тем и пользовались. В жизни не всегда всё происходит, как нам хочется и с ним тоже неплохо, правда, в его объятиях не до дум. Нас водили вдоль усадьбы, построенной по моде тех далёких лет, где было «бегство от светской суеты к простой сельской жизни», романтическое уединение кукольных дворцов среди больших английских парков. Беседки из каменного плетения, сказочные домики над рекой, фонтан, часовня, оранжереи, китайский павильон и каменные львы, сторожащие вход. Всё наталкивало Илью на новые безумства. На нас уже недобро косились и вызывающе оглядывались. А он, словно обезумев от этой красоты и свободы, оторвав её от земли, носил на руках и, зажимая в каждом казавшемся ему удобном месте, целовал. Лиза краснела от смущения и удовольствия одновременно. Ей никогда не забыть ту поездку. Она никак не успевала слушать рассказ экскурсовода. Сначала боролась с его напором, а потом поняла, что рассказ гида для неё не так уж и важен. Кто спорит: познавательно, но главное-то в её жизни — это он. Она, захлёбываясь счастьем, ловила моменты, когда он прижимал её к себе. Так чего же ещё!? Неожиданно начал накрапывать дождь. Развалины замка не служили защитой. Умыкнув её от экскурсии, внимательно осматривающей старый замок, муж, тяжело дыша, втиснувшись в тесную каменную нишу, шептал ей на ушко:

— Она всё не так и скучно рассказывает. Представляешь, крошка, какие балы кружили в этих залах и страсти тоже, сводя с ума чопорных девиц, бушевали тут. А вокруг, сад с каменными скамьями. Ночь. Слышно, как возятся и гудят насекомые. Крик какой-то ночной перепуганной птицы, скользящей тёмной тенью по освещённым лунным светом деревьям, пронизывает темноту. Горящие факелы на стенах замка и дверях манят тайнами, а дорожки зовут вглубь.

Она задохнулась спеленённая его руками. От большого и сильного тела мужа шло тепло, уже пьяной от такой близости Лизе больше ничего и не надо было. Какая ещё к лешему экскурсия. Только он и она, вдвоём. Его губы, скользя по волосам на виске, щекотали щёку. Они были сейчас совсем близко от её губ, дразня и соблазняя.

— Я чувствую себя так, как будто стою не в нише, а на самом краю стены замка. Ещё один шаг, ещё одно незаметное движение, и я стремительно полечу вниз, — подняла она на него глаза, — ты сводишь меня с ума не хуже рыцарей, скрещивавших тут мечи.

— Меч, я, пожалуй, потяну, но вот их моду: с шерстяным обтягивающим трико, — уволь. Мне больше наши джинсы по нраву. Давай отмотаем время на тысячу лет назад. Мы плутаем в этих каменных коридорах. Нет, не так, я похитил тебя у твоего отца, и мы, прячась, бежим по ним. Мои губы смыкаются на твоих губах. Ты дрожишь от холода каменных стен и горишь от жара моих рук, а твои губы тёплые, мягкие и дрожащие тают в моём поцелуе.

Этот его горячий шёпот поднял в ней воспоминания их первого поцелуя. Лиза слышала от подружек, как от мужских губ воспламеняется кровь и дрожат колени. Но её это долгое время обходило. Подружки часто и каждый раз безнадёжно влюблялись, а у неё не случилось. Слушая девчонок, она гадала, открытыми или закрытыми при поцелуе будут её глаза, не помешают ли носы. Сможет ли она дышать. И вот свершилось. Дождалась и она своего часа. Идя вечером по парку, на первом их свидании, кажется, это был поход в кинотеатр, после фильма Илья пошёл её провожать. Лиза всё время спотыкалась. Илья взял её впервые под руку. Что тогда чувствовала! Она до сих пор помнила ощущение надвигающегося на неё счастья. Так не бывает, замирала она от страха, не отталкивая его. Прохладный весенний вечер заползал под тоненькую кофточку, но внутренним женским чутьём уже догадалась: холодно ей не будет. И тут, словно почувствовав это, его сильная рука взметнулась к её плечам, обняв. Почти незнакомый на тот момент парень, склонившись к ней, резко сомкнул губы на её губах, заставив всё её существо затрепетать от неожиданности и удивления. Едва только его губы нашли её рот, как Лиза вспыхнула, а он, естественно, понял, что это её первый поцелуй. Ухмыляясь, Илья отстранил её, а она долго стояла, качаясь с закрытыми глазами ожидая продолжения. Но, не дождавшись, открыла, удивлённо глядя на него снизу вверх. Она была обижена тогда и расстроена. Что же он сказал ей? Ах да…: «Ты никогда не целовалась, малышка, как же такое возможно?» Она что-то невнятное промямлила ему, а он привлёк её к себе, опять припав к губам. Его поцелуй стал мягче, а губы заскользили по её напряжённому лицу с нежной настойчивостью. Поцелуи были ласковыми и лёгкими, словно весенний цвет. Жар растекался по телу от мужских рук, ласкающих её худенькие плечики, от страстных губ, не отрывающихся от её рта.