Юрий Гализдра - Волчьи пляски

– Я не знаю ни о каком Бельском, – устало прошепелявила она, выплевывая сгустки крови, – И о блондине твоем я ничего особенного не знаю. Это Павлик с ним…

Злобное мычание, доносившееся до нее до сих пор на полутонах, вдруг усилилось, едва не превратившись в подобие крика. Уловив его, Пашутина дернулась и, извиваясь в собственных путах, снова попыталась обнаружить источник звука собственными усилиями.

– Ах, вот оно что! – торжествующе произнесла Рита, – Значит, тебя подбил на это твой пентюх? Это значит, он продал мою жизнь блондинчику?

Она подошла к стулу, к которому была привязана Анжела и рывком развернула его в противоположную сторону. Пространство в глазах Пашутиной резко повернулось, после чего той стал, виден другой стул, на котором, спеленатый тем же образом, что и она, восседал ее бой-френд. Большой и грузный, он словно оплывал на маленьком для него стуле, бешено мыча и вращая глазами.

– Смотри-ка, – спокойно констатировала Рита, – Он так рассержен, что сейчас начнет писать кипятком. Ты тоже что-то хочешь сказать, приятель?

Она подступила ближе к Павлику и немилосердным рывком сорвала с его рта отрезок скотча.

– Тупая курица!!!! – с шипением вырвалось изо рта мужчины в адрес подруги, – Что ты нагородила? Штаны намочила и готова оговорить всех ради того, чтобы самой оказаться не при делах? С-с-сука!!!

– А мне показалось, что Анжелка говорила правду, – сощурилась в его сторону Корнеева, – Ты ведь делец, не так ли? Какую выгоду ты получил от похищения сына Бельского?

– Да пошла ты!!! – с бычьим апломбом выкрикнул в ответ Павлик, – Можешь убить меня, если хочешь, но ты ничего не изменишь.

– Да ну?! – сделала изумленное лицо Рита, – Ты еще думаешь, что выкрутишься из того положения, в которое попал по своей глупости? Или мечтаешь быстро и безболезненно умереть?

Она быстро размахнулась и изо всех сил заехала Павлику в его разбитый нос. Тот откинулся назад и застонал от боли. Нет, недостаточно. Такого здорового мужика ее силой не проймешь. Тем паче, что костяшки ее рук, сбитые о т усердия, теперь саднили и кровоточили.

– Ты еще не все обо мне знаешь, придурок, – с угрюмой решимостью сообщила девушка в лицо мужчины, – Я по твоей милости потеряла все. Все кроме своей жизни. Я выжила, хоть вы этого не ожидали и уже, готова поспорить, причислили меня к лику безвременно убиенных. Кстати, могу тебе достоверно сказать, что твой белобрысый компаньон так и останется в твердом убеждении, что я умерла. В то же самое время, пока мы с тобой тут беседуем, меня помпезно провожают на тот свет. Гроб и венки, как полагается. Думаешь, кто-то пожелает затем разрыть могилу и удостовериться, что там не Маргарита Корнеева собственной персоной? Сомневаюсь. Так же сомневаюсь в том, что в ближайшее время хватятся тебя и твоей содержанки. Вы, так сказать, легли на дно, ограничили контакты, поэтому вряд ли кто задумается о том, где вы и почему. Даже в случае, если вы и вовсе пропадете без вести, я сомневаюсь, что это хоть кого-нибудь тронет. Подумаешь, парой свидетелей меньше!

Павел Фомин на это ей ничего не ответил, продолжая по-бычьи таращить свои глаза. Впрочем, Рита не ожидала его ответов прямо сейчас, понимая, что тот будет молчать до тех самых пор, пока не закончится его запас моральной прочности. По этой причине, вместо того, чтобы продолжать свой допрос, она, молча, вышла на кухню и принялась рыться в ящиках кухонных столов. Сейчас ей требовался подходящий инструмент для того, чтобы, как минимум, оказать психологическое действие на пленников. Девушка не знала, хватит ли ей решимости пустить его в ход, однако старалась об этом не задумываться. Нужно было скорейшим образом сломить моральный дух пленников и развязать их языки.

Она появилась на пороге комнаты через пять минут, с задумчивым видом рассматривая целый набор разнообразных орудий, который держала в руках. Пройдя к столу, она сложила на него весь добытый «инструмент», оставив в руках нечто, представлявшее из себя комбинацию небольшого топорика с молотком для отбивания мяса.

– Кажется, в самый раз, – ровным тоном прокомментировала Корнеева, снова приблизившись к Павлику, – Орудие достаточно широкого действия. Наверное, следует вам снова заклеить рты, чтобы вы не оглушили меня своими воплями.

– Что б ты сдохла, тварь!!! – горячо высказал ей на это Фомин, побагровев полным лицом.

– Мальчик не понял, – вслух сделала вывод Рита и, одним движением заново налепив ему скотч на полные губы, с размаху опустила орудие пытки Фомину на колено.

Даже с закрытым ртом Павлик умудрился почти оглушить девушку воплем. Анжела, и без того доведенная до изнеможения предыдущим допросом, со своего места испустила пронзительный крик, оборвавшийся сразу же после того, когда истязательница обернула к ней искаженное злобой лицо.

– Рот закрой, – тихо посоветовала она, – А то снова займусь твоим воспитанием. Чтобы было неповадно друзей предавать. А ты, – она обратилась к трепыхавшемуся перед ней Павлику, – Сильно-то жертву не изображай. Я пока не сильно. И не острием. Продолжим?

Корнеева снова подняла, было, свой инструмент, когда Фомин, словно китайский болванчик, стал быстро кивать ей массивной головой.

– Что-то надумал? – сорвала скотч с его губ Рита.

– Я…я скажу, – быстро протараторил мужчина, – Я все скажу.

– Молодец, – без выражения произнесла девушка, – Тогда все по порядку. Кто организовал похищение?

– Козин. Андрей Силантьевич Козин, – выпалил Павлик, через слово лихорадочно облизывая распухшие губы, – Это он, тот блондин, с которым тебя познакомила Анжелка… Он собрался шантажировать Бельского…

– Это я уже поняла, – кивнула Корнеева.

– Предметом торга является привлечение покровителем Козина большой фракции крупных бизнесменов и политических деятелей, которые сейчас находятся среди его противников…

– Большая политика, – пробормотала Рита, – Вот о чем мне говорил…

– …Если Козину удастся подмять под себя эту группу и перетянуть на сторону этого покровителя, то ситуация в стране может в корне…

– Кто такой, этой покровитель?

– Я не знаю, – замотал головой Павлик так, что щеки его зажили своей жизнью, – Это…это очень крупный…очень влиятельный человек…я знаю только то, что он в большой политике…

– Хорошо, – пожала плечами девушка, – Поговорим о том, что ты знаешь. Куда Козин увез мальчика? Он держит его в Москве? Где он обитает? Ты наверняка должен знать, раз он доверил тебе соучастие в похищении.

Фомин дернулся при последней фразе и отчаянно замотал головой. Корнеева поняла, что тот отчаянно мечется перед выбором, предать ли того, кто потом может достать его хоть из-под земли, либо все-таки выгадать для себя фору признанием.