Дмитрий Миронов - Канатоходец

– Ты с какой планеты, зачем прилетела?

Она смеялась.

– Рассказывать особо и нечего, мало прожила…

– Говорила, была здесь когда-то.

– Не помню, может, была, а может, приснилось…

– Не хочешь, не говори.

– Обиделся?

– Да, ну. А у тебя хорошо получается.

Я смотрел, как Рита рисует на запотевшем окне. Скала, человек с удочкой на краю обрыва, линия горизонта, чайки. Скала большая, рыбак крошечный, леска длинная.

– Что это?

– Португалия.

Рита рисовала часто, у нее в рюкзаке были блокноты и сноп авторучек. Обычно это был город. Полукруги подворотен, зигзаги крыш. Ни людей, ни машин, как в мультфильмах.

– Тебе нравится?

– Даже очень.

– На…

А вот это было реально красиво. Озеро в лесу, луна на небе и в озере. Кентавры, две особи, мужчина и женщина, идеальные лошадиные формы. Они смотрели друг на друга, по их взглядам все понятно, что будет дальше, через минуту…

– Листай дальше.

– Ух!

Полотно на две страницы, узнаваемые очертания Невского проспекта, Адмиралтейство, Дом книги. Разбегающаяся в разные стороны толпа, ужас, смятение, конец света короче. На несчастных людей падает с неба неведомая хрень, огромная как дирижабль. Очертания адского объекта показались знакомыми, но я не осмелился предположить.

– Это хуй, – спокойно сказала Рита, – чего ржешь? Мне было не смешно.

Следующие страницы были исписаны мелким почерком.

– Каракули какие-то…

– Дай сюда.

Рита села по-турецки, минуту смотрела в раскрытый блокнот, стала читать.

– Ехала на метро и поезд остановился в тоннеле, где-то вдали громыхнуло. И стало тихо, истерически тихо, знаешь, так бывает. Двери открылись, пахнуло сырой землей, появился человек в фуражке, он крикнул:

– Все за мной!

Народу было мало, в некоторых вагонах вообще никого. Из темного туннеля, свернули в более-менее освещенный коридор. Еще через несколько поворотов машинист впустил нас в небольшой зал, типа маленького кафе.

– Посидите здесь, пока не разгребем завал.

Одна баба юрист, она знала наши права, сказала:

– Мы пережили стресс, у вас должен быть штатный рэпер.

Машинист постучал в дверь посреди сцены.

– Саша, вставай. Группа.

Послышалось сонное:

– Бля…

На сцену вышел молодой человек в кожаной жилетке на голом туловище, в милицейских галифе и пляжных тапках. Запел, стал танцевать. Хоп на шпагат. Мы аплодировали, настроение действительно улучшилось.

Потом он устал и говорит.

– Сейчас вам исполню кое-что свое!

Убежал за кулисы, выволок на сцену барабаны. Сел на стульчик, царапнул палочкой по тарелкам, потом короткая дробь:

– Слушайте.

Бумс – ту-тумс. Бумс – ту-тумс!

– Уважаемая корова, скажите, пожалуйста!..

Поет и подмигивает сучонок. Песню не помню, мне не давал покоя гул где-то прямо над нами, там высоко на земле. Я подняла руку, машинист сидел на стульчике рядом со сценой, наблюдал за нами, он кивнул:

– Давай, недолго.

Я пошла типа искать туалет. В коридоре шум еще отчетливее, маленькая железная лесенка наверх. Ступеньки закончились, я оказалась непонятно где в полумраке. Ну и пошла по стеночке. Коридор становился шире и светлее, все чаще попадались навстречу люди в спортивных костюмах. Это был стадион и футбольное поле такое большое, что игроков еле видно на горизонте. Смотрю, у ворот деревенский сортир. Никто на меня не обращал внимания, я спокойно прошла сквозь оцепление. Это была вратарская будка, по новым правилам. В будке уютно: стол, стульчик, зеркало. Булькал в кружке кипятильник, хлеб, колбаска порезана, сахарок в банке. В окошко можно наблюдать за игрой. Наверное, парня отвлекли, когда он только собирался перекусить. Я выдернула кипятильник из розетки. Шаги…

Вратарь пришел, весь мокрый и чумазый.

– Ты кто?

– Я из метро, там авария.

– А-а.

Он кинул в кружку заварки, посмотрел в окно.

– Будешь, чай?

– Да, не…

Завалился на шконку.

– Чо-та, заебало все.

Я не успела ничего спросить…

Ба-бах!

Мяч жахнул по стене! Футболист убежал, я к окошку. Куча-мала, мордобой, визг, вой с трибун неимоверный!

– Го-о-о-олллл!!!

Я зажала уши. Ор прекратился, перерыв, народ шатался по полю, бегали «мушкетеры» с носилками, кто-то пинал мячик, играла музыка.

– Ты где шляешься, сука!

Сразу поняла, что это мне. Машинист приближался, он замахнулся и ударил. В общем, очнулась в метро. Одна. Поезд, мягко покачиваясь, на огромной скорости летел посреди красивого, рыжего поля, солнце в перистых облаках будто раскинуло свои оранжевые руки, пытаясь обнять земной шарик. Ну, мне так казалось. Отгрохотал мост, мелькнула речка, обросшая кустами по берегам. Снова поле, шоссе, полосатый шлагбаум, человек с флажком. Просыпаюсь, как дома на диване, вытянув ноги. Народу тьма. Я села, места рядом сразу заняли. Притворилась, что опять сплю.

Разбудила женщина в фуражке.

– Поезд дальше не пойдет. Выходим из вагона.

Это была станция «Площадь Восстания», господи, и здесь людей видимо-невидимо. С толпой пошагала по Невскому. Было, наверное, совсем поздно, черное небо, ярко горела реклама. Люди плотным строем шли по проезжей части, и все в одном направлении, как на салют, в сторону Дворцовой площади. Мне-то на Владимирский надо, но за «Маяковской» стало так плотно, что протиснуться никакой возможности. Все пиздели про какой-то аттракцион. Я спросила у кого-то:

– Что вот это все?

– Идем на грандиозный аттракцион.

– Какой?

– Никто ничего не знает, но говорят, будет просто пиздец!

Там, далеко у Адмиралтейства, мощные прожекторы резали лучами ночное небо. В домах, что по проспекту, во всех окнах горел свет. Люди были и на балконах, они стояли, вцепившись в перила, пили из бутылочек, махали толпе руками.

У «Дома Книги» затор, ни фига не видно, лишь море голов. Впереди орали команды, выли дети, меня прижало к спине какого-то мужика. Неожиданно – цепь охранников, проверяющая билеты. Проверяли выборочно, у всех невозможно. Опа, Сашка репер! В своей жилетке и галифе, оскалив зубы, в бешеном темпе рвал пополам бумажные квадратики. Я, чтобы меня не снесло потоком мимо, вывернулась и прислонилась спиной к его спине. Он такой:

– И ты туда же!

– Я случайно, а что будет, не знаешь?

– Не знаю! Что-то супер грандиозное, рекламу, что ли не видела?

– Не видела, – говорю.

– А ебнуть есть?

Он метнул взгляд на своего коллегу, тот в двух шагах занимался тем же.

– Нету.

– Ну, иди тогда, не мешай, вам там нальют.

– Прощай, Саш.

Он не ответил. За цепью охраны стало свободней. Кое-где возвышались трибуны, с них орали в мегафон:

– Проходите на великий аттракцион! Единственный раз, только здесь и у нас! Нигде в мире! Не бойтесь! Не бойдезь!..

С других подмостков, всем желающим наливали водку в пластмассовые стаканчики. Тем, кто не пил, но желал успокоиться, специальные дяди в костюмах и бейджиками на груди «психолог», читали короткие лекции.