Виктория Падалица - Палач 3

– Какой нынче курс?

– Один к ста, кажется…

– Больше чем один к ста, уверяю вас. – Петя упорно убеждал братьев в своей дороговизне. – За меня вы получите более трехсот миллионов, если посчитать в рублях.

– Треть миллиарда, значит… – прикидывал Фархад, рассматривая стену, что напротив. – Треть миллиарда за рыжее мудо*бище… Что скажешь, Дилияр? Как тебе такой расклад? Отдадим этого пинча за треть миллиарда?

Я с замиранием сердца смотрела то на одного, то на другого.

– Ровно пополам.

Получив чёткий ответ, я выдохнула. Но, как оказалось, рано. Билли не досказал.

– Я бы предпочел деньги. Но наш повелитель ты. Тебе и решать, казнить или миловать. Последнее слово как всегда за тобой.

Любитель зловещих пауз по имени Фархад немного размял шею и ушёл в глубокие раздумья.

Тёмный, равнодушный взгляд его, обращённый к Пете, сочетался с раздутым до вселенских масштабов презрением, чувством недосказанности и зловещей пустотой одновременно.

Любитель пауз молчал достаточно долго, но всё же озвучил свой вердикт по прошествии времени.

– Так уж и быть. Дарую тебе жизнь, конопатый.

Петя обрадовался, и у меня на душе отлегло. Рано было делать выводы, но раз Фархад отказался от мысли закопать Петю, можно и успокоиться. По крайней мере, Петя останется жив и вернётся домой.

– Но!

Добавил Фархад, выждав недолгую паузу.

– Я отдам тебя президенту, как только ты искупишь вину за то, что сделал с ней. А сейчас, – он указал на место перед собой. – Ползи сюда и целуй мой полотенчик.

– Зачем мне этим заниматься, позвольте? – возмутился Петя, явно ожидая наступления должных, по его мнению, привилегий к своей персоне. – Потому что ты чокнутый извращенец?

– Потому что я твой повелитель, а ты мой раб. – высокомерно запрокинув голову, пояснил Фархад. – Я пощадил тебя, даровал жизнь, хоть ты и не заслуживал. Отныне ты обязан кланяться мне, целовать руку, подол моего кафтана, подножие моего трона и землю, куда ступала моя нога и падала моя священная струя.

У меня глаза с орбит полезли.

Ничего себе Фархад отмочил! Он что, возомнил себя султаном? Совсем ополоумел?

Но Фархад и на этом не закончил.

– Поскольку кафтан постиран, целуй всё то, что есть на мне. Ну же. Поторопись, конопатый. Я могу и передумать.

Петя, шокированный очередным унизительным испытанием, выпавшим на его несчастную долю, продолжал стоять на месте.

– Не хочешь выказывать уважение своему повелителю, значит.

Фархад, царственно отведя взгляд в сторону, щелкнул пальцем.

– Зови сюда палачей. – приказал он Билли. – Пусть при мне его потрошат.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Билли театрально поклонился и с таким же невозмутимым выражением лица направился к печке, где висела и его одежда.

Оба брата вошли в роли. Это было бы комично в теории, если б не было так страшно на практике.

Петя продолжал испытывать судьбу.

Я толкнула его в спину, уговаривая шёпотом, чтобы переставал качать права, так как дело принимает серьёзный оборот.

Затем я встала с дивана и взяла ситуацию в свои руки.

– Повелитель! – громко воззвала я к Фархаду. – Разреши обратиться с ходатайством!

– Разрешаю. – Фархад удостоил меня кивком. – Ходатайствуй.

– Слушаюсь и повинуюсь.

– Так-то лучше.

Заставив себя поклониться ради роли, я попросила его.

– Отзови палачей. Если необходимо, давай я поцелую полотенчик и что там ещё по списку…

– Сейчас его очередь меня благодарить. Твоя настанет после. Кстати…

– Да, повелитель! – отозвался Билли, с полуслова поняв, что обращались к нему.

– Позаботься, чтобы она пришла в мои покои не просто чистой, а надраенной до скрипа.

Фархад говорил с таким серьёзным лицом, что я за малым не засмеялась.

Где он найдёт султанские покои? Да и как Билли позаботится о моей чистоте? Неужто сам отмывать станет? Да ещё и до скрипа?

Фархад шутит, и это очевидно, просто его юмор не каждый поймет.

Пока я сдерживалась, чтобы не улыбнуться заметно повеселевшему в ответ Фархаду, Билли тем временем подошёл к Пете и толкнул его в шею.

– Целуй полотенце, либо отведаешь священной струи, шкура.

Испытывая абсолютное нежелание подчиняться, Петя взялся пререкаться с Билли.

– Как долго нам придется терпеть эти неудобства, господин гастарбайтер? Назови конкретное время, когда мы с Катей уйдем отсюда. Я заплачу в два раза больше выкупа президента, в три, хоть в десять, лишь бы вы исчезли и не мешали нам жить! Я требую, чтобы вы назвали дату и время нашего освобождения из плена, чтобы президентский кортеж успел сюда добраться!

– Ты че со мной пререкаешься, шкура? – Билли отвесил ему горячую затрещину. – Выполняй приказ повелителя, пока я тебя не обоссал.

– Зови своих палачей, пусть приходят! – горделиво прокричал Петя, обращаясь к Фархаду. – Я буду сражаться за свою честь до последнего!

Фархад закрыл лицо рукой и прыснул со смеху. Совершив умывающий жест, он выдохнул, но уже не мог сдерживать смех.

– Занятный экспонат! Возомнил себя рыцарем, а сам за щеку берёт! Дилияр, у нас есть большая клетка?

– Нет, повелитель. – буркнул Билли. – С вашего позволения, я сам утихомирю этого *бучего хомяка, да так, что клетка не потребуется.

– Займись этим недоразумением, будь любезен. Обучи его должным манерам. Но завтра. Сегодня я устал.

– Что-нибудь ещё, повелитель?

Фархад обратил свой взор в потолок.

– Прекрасного чего-нибудь охота. Ну там, опера, балет…

– Повелитель… Ну у вас, бл*дь, и запросы… – Билли в недоумении развёл руками. – Мне станцевать для вас балет?

– Не надо. Я понял, чего мне хочется.

Фархад перевёл внимание на меня и, ломая устоявшиеся стереотипы по поводу его жаркого темперамента, приказал.

– Я голоден. Приготовь ужин за десять минут. Не успеешь – конопатый получит сорок ударов плетью.

– По яйцам!

Оживился Билли и хитро прищурился, так и грезя поскорее воплотить в реальность свою извращённую фантазию.

– Время пошло. – поторопил меня Фархад. – Бегом на кухню, женщина.

Мне пришлось оставить Петю, обескураженного провалом своих планов, наедине с братьями, и незамедлительно поспешить на кухню, очень надеясь на то, что в холодильнике найдется хоть что-то готовое.

***Фархад

Игры играми, шалости шалостями, а работу за меня никто не сделает. Потому, стоило Кате уйти на кухню, я сразу приступил к делу.

На столе, для удобства сдвинутом в середину комнаты, теперь лежала карта местности.

Конопатый и Дилияр изучали её с особым рвением, пока мы с Катей ужинали вдвоем.

Дилияр спросил конопатого дважды о том, откуда он ехал, чтобы понять, где не перекрыты пути.

Конопатый молчал как партизан. Он ушел в себя, перемалывая варианты, как меня ещё достать, чтобы с Катей рассорить.