Владимир Чванов - Тихая сатана

Арсентьев сдержанно хмыкнул и долгим взглядом посмотрел на Савина.

– Не забывай, этот же кодекс в интересах истины требует тщательной и объективной оценки всех обстоятельств.

– Что предлагаешь?

– Начни с закрепления показаний Пушкарева. Выйди с ним в гостиницу, в присутствии понятых зафиксируй его показания о месте, откуда он украл деньги. Он знает о заявлении Куприянова?

– Нет!

– Потом, – продолжал Арсентьев, – надо сделать опознание Пушкарева продавцом магазина. Важно подтвердить факт покупки пальто именно им, а не другим лицом. Попытайся выяснить, какими купюрами он расплачивался. Если они совпадут с теми, о которых говорил Куприянов, – это станет важным моментом. И еще – уточни размер его картежного проигрыша. Тамара говорила об этом. Потом доложи прокурору…

– Пожалуй, – согласился Савин. – Можно поручить допросить мать Пушкарева, она скажет, сколько Виктор взял с собой денег…

Арсентьев положил руку на плечо Савина:

– Вот это делать преждевременно. Помимо специальных вопросов, у нас должны быть и чисто человеческие. Сначала ей скажут, что сын остался без денег, потом о его задержании, а под конец, что совершил кражу. Представь ее положение.

– Да, не очень складно получится.

Они долго сидели молча, потом Савин вдруг сказал:

– Нельзя исключать и того, что Куприянова кто-то упросил написать такое заявление. Он человек сердобольный… Здесь нужно все вычислить и просчитать! Могла это сделать и Тамара.

– Это тоже надо иметь в виду, – согласился Арсентьев.

– Понимаешь, с самого начала меня больше занимает окружение Пушкарева. Сомнительная публика! Срок задержания Пушкарева истекает завтра. Осталось много вопросов, на которые я не нашел четких ответов.

Арсентьев посоветовал:

– Поговори с Тамарой…

– Я утром беседовал с ней. Правда, до получения заявления Куприянова…

– И что?

– Сказала, что о Викторе ничего слушать не хочет. От встречи с ним отказалась.

Арсентьев понимающе кивнул.

– Смотри-ка. А в общем, Тамара права.

– Через час вернулась и попросила разрешения на передачу, – добавил Савин.

…Раздался телефонный звонок. Арсентьев узнал голос Муратова. Слушал его долго. Отвечал короткими репликами. Наконец, просияв, дал отбой. Муратов доложил важные сведения: Школьников, Архипов, Лисовский в ноябре – январе находились в командировке в Новомосковске. Жили в гостинице «Центральная», где и работал Валетов. Вот она, разгадка того, что его мучило все эти дни! Теперь дела о кражах увязались прочно. Причастность к ним Валетова уже не была предположением. Арсентьев понимал всю ценность полученной информации. Теперь нужно было четко подготовиться к предстоящей операции по задержанию, определить в ней задачи каждому сотруднику.

Он уже опечатывал сейф, когда раздался новый звонок. Снял трубку, сказал, что слушает.

Тянулась длинная пауза. Арсентьев был готов нажать рычаг, но услышал в трубке сдержанное дыхание. По привычке подул в мембрану и повторил: «Говорите, слушаю вас!»

Раздался далекий мужской голос.

– Это милиция? – Да!

Его спросили по фамилии. Арсентьев сказал, что у телефона он.

– Вы ищете Валета? – глухо прошепелявил мужчина, явно меняя свой голос.

– Допустим.

– Он завтра в двенадцать будет у Патриарших прудов. Ближе к улице Жолтовского. Можете брать… – Разговор был немногословен, длился всего полминуты. В трубке раздались частые гудки. Арсентьев посмотрел на часы – без пяти восемь. Он закурил и позвонил Филаретову.

– Не уходи! Я подскочу. Такой сигнал – это шанс! – горячо проговорил Филаретов. – Нужно срочно скоординировать действия. Валета голыми руками не возьмешь. Решать надо спешно…

– А может, это игра? – спросил Арсентьев, помня информацию Филиппова о завтрашней встрече Тарголадзе и Портнова около кинотеатра «Москва».

– Не думаю, – твердо сказал Филаретов. – Похоже, сведения достоверны. Звонившему такая интрижка все равно что себя оплевать.

Ровно в одиннадцать две муровские «Волги» подкатили к площади Маяковского. Оперативники вышли на оживленные тротуары и смешались с толпой. Разделившись на группы, они прошагали мимо зеркальных окон ресторана «София», магазина «Колбасы», гриль-бара. Пройдя подземные переходы, блокировали указанные им места. Филиппов выбрал удачную позицию. Пристроившись к очереди в билетную кассу Театра сатиры, он уже о чем-то увлеченно разговаривал с двумя скромно одетыми девицами. Оказаться замеченным здесь риска не было. Таранец с Гусаровым встали у гостиницы «Пекин», поближе к пешеходной дорожке. Филаретов свою группу расставил около метро, из дверей которого лился плотный людской поток.

Валет появился у Концертного зала имени Чайковского ровно в одиннадцать.

– Видишь? – спросил Арсентьев Филиппова.

– Засек! – односложно ответил Филиппов и чуть заметно кивнул. Его профессиональная память сработала безотказно. – Изменился, конечно. Худоват стал… и сердитый.

Вид у Валета и впрямь был хмурый. И выглядел он неважно. Лицо землистое, под глазами отечные мешки. В эту ночь он долго ворочался, не мог заснуть. Мучила бессонница. Около двух, откинув одеяло, он встал и вышел на кухню. Допил оставшееся в бутылке пиво и, сев на табуретку, закурил. Гнетущая тоска переросла в безразличие ко всему – к себе, к увесистой пачке денег, хитро спрятанной в квартире, к оставшимся ценностям, которые утром он должен отдать Робику.

«Это мое последнее дело, – решил он, нервно затягиваясь. На эти деньги проживу спокойно пару лет, а там видно будет. Лишь бы не споткнуться по-глупому. – Прижавшись спиной к холодному кафелю, вдруг подумал: – Ведь я хотел красивой жизни, а что стало? Я в ней один, как перст, житье свое превратил в сплошной страх».

В эту ночь размышлял он долго и не заметил, как уснул.

Прохаживаясь меж колонн, Валет сейчас терялся в догадках. Прошло десять минут, прошли еще десять, а Робик не появлялся. «Опять тянет, – зло подумал он. – Был паразитом, паразитом и остался».

Валет чувствовал себя обманутым. Голову под срок он подставляет один, и весь ответ за кражи на него одного. Зато гуляют все. И Робик, и покупатели, и те, кто ворованные вещи носить станет. Им беззаботно, они не тужат, рассуждал он. И страх их не пугает. А я, выпрыгивая вперед, первым же и сажусь. Выходит, мне из-за публики и на воле свободы нет?..

…Робик вынырнул из толпы незаметно. Подошел вроде бы прикурить. Валет протянул спичечный коробок.

– Паскудный ты человек. Опять опаздываешь, – сквозь зубы процедил он. – Зачем заставляешь столбом стоять напоказ? Или меня на прочность проверяешь? За такие дела знаешь что полагается?