Ростислав Самбук - Миллион в сигаретной пачке

В принципе это правильно, но взять Коренчука голыми руками, тем более, ссылками на элементарный порядок, было трудно.

– Как хотите, гражданин, – вздохнул он в трубку, – конечно, поступайте, как хотите… Но учтите, мы идем вам навстречу и совсем не обязаны обзванивать абонентов. В таком случае прошу вас явиться на телефонный узел завтра в четырнадцать часов. Не можете? Это уже ваше дело, дорогой товарищ, но мы прибегнем к санкциям… Ну, вот и хорошо, записываю: Иван Иванович Горохов. Кстати, Иван Иванович, по-моему, мы с вами знакомы. Вы, случайно, не в горпромторге работаете? Жаль… Совсем забыл, у нас на этих днях должны появиться новые двуцветные импортные аппараты. Как организовать? Попробуем… Так где вы теперь, если не в промторге? Директором магазина на Отрадном? Синтетика – это мечта моей жизни. Так я вам позвоню, уважаемый.

– Тебе надо переходить в агентство Госстраха, – вполне серьезно заметил Хаблак. – Кажется, там зарплата начисляется от выработки – через год «Жигули» купишь.

– «Жигули» мне ни к чему, – так же серьезно возразил Коренчук, – а вот букинисты от меня действительно имели бы навар.

Через два часа из четырнадцати номеров было расшифровано девять: пять абонентов не отвечали, и лейтенант отложил разговор с ними до вечера. А пока они с Хаблаком составили список из девяти фамилий в том порядке, в каком собирались познакомиться с этими людьми.

Хоменко Василь Панасович. Заместитель директора трикотажной фабрики. Чугаев Владимир Алексеевич. Начальник цеха трикотажной фабрики. Василенко Игорь Леонтьевич. Заведующий отделом городского управления торговли. Горохов Иван Иванович. Директор промтоварного магазина на Отрадном. Синельников Борис Всеволодович. Директор промтоварного магазина на Печерске. Зельдович Иосиф Семенович. Заместитель директора базы. Громов Михаил Иванович. Начальник цеха швейного объединения. Бацало Кирило Пилипович. Директор базы облпотребсоюза. Гавриленко Вячеслав Серафимович. Адвокат Дарницкой районной юридической консультации.

До конца рабочего дня оставалось еще достаточно времени. Хаблак решил поехать на трикотажную фабрику, Коренчуку же выпало познакомиться с заведующим отделом городского управления торговли Игорем Леонтьевичем Василенко.

– Посмотри, не носит ли он обувь сорок второго размера, – дал последние инструкции Хаблак. – И, наконец, обрати внимание вот на что: два передних зуба, вероятно, металлические.

– Это почему же – металлические? – удивился Коренчук.

– В овсе у электрички я нашел огрызок яблока. На нем сохранился надкус. Эксперты утверждают, что яблоко ел человек со вставными зубами.

– Интересно, – согласился Коренчук. – Поехали, и пусть нам повезет!

Василь Петрович Хоменко – заместитель директора трикотажной фабрики, принял Хаблака сразу. Его кабинет лишь условно можно было назвать кабинетом: маленькая комнатка, треть которой занимал большой стол, заваленный папками с бумагами, разными чертежами, образцами трикотажа. Хоменко был полный, седой, сидел в кресле за столом как-то крепко и важно, смотрел на Хаблака с любопытством и без всяких признаков волнения. Пожал капитану руку и пригласил сесть.

– Чем обязан? – поинтересовался он.

Хаблак объяснил цель своего посещения и, уладив формальности, подал Хоменко обернутую целлофаном папку с несколькими фотографиями.

– Посмотрите, может, кого-нибудь узнаете? – попросил он. Среди других фотографий в папке были снимки Бобыря и Хмыза. Собственно, сам факт опознания их не имел никакого значения – мог же Хоменко просто быть с ними знаком.

Хоменко внимательно рассмотрел фотографии.

– Не имею чести, – сказал он уверенно. – Но почему вы обратились именно ко мне?

– Вы знали Ярослава Михайловича Хмыза? Директора промтоварного магазина? – Хаблак назвал поселок.

– Хмыза? – Хоменко задумался. – Нет, эта фамилия мне не знакома.

– Ваша фабрика поставляла товары этому магазину?

– Ну, знаете, – улыбнулся Хоменко, – наши товары продаются в стольких магазинах, что для перечисления их нужна электронная машина.

– Ваша правда, – согласился Хаблак. – Значит, Хмыза вы не знаете?

Хоменко подумал еще немного.

– Нет, – ответил он твердо. – Не знаю.

– И еще один вопрос: где вы были в прошлую субботу от девяти до одиннадцати часов вечера?

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Упаси боже. Если не хотите, можете не отвечать.

– Почему же, мне нечего скрывать. В субботу вместе с женой и детьми ездили на дачу друга в Осокорки. Там и ночевали. Федор Юрьевич Осадчук, преподаватель механического техникума.

Хаблак встал.

– Но при чем тут какой-то Хмыз? – остановил его Хоменко. И какое это имеет отношение ко мне?

– Он мог звонить вам.

– Ну, знаете, ко мне звонят тысячи людей…

– Конечно, – не дал ему договорить Хаблак и откланялся. Вышел в коридор и спросил, как попасть в цех, где начальником Владимир Алексеевич Чугаев. Думал: у Хоменко неопровержимое алиби, в субботу он не мог быть вместе с Хмызом. И вообще, наверное, не знает его или обладает удивительной выдержкой.

Владимира Алексеевича не было на месте, и никто не знал, где именно он сейчас находится. Комната Чугаева отделялась от цеха тонкой деревянной перегородкой с окном, затянутым занавеской, и начальник цеха в случае необходимости мог видеть, что делается в его хозяйстве. Сейчас края занавески были раздвинуты. Хаблак заглянул в кабинет. Длинная и узкая комната со столом в противоположном конце, к которому по традиции был приставлен буквой «Т» стол поменьше и поуже. Ряд стульев у стены и шкафа. Собственно, ничего интересного, кроме того, что стол был совсем пустым – ни чернильницы, ни папки или блокнота, ни одной бумажки, будто за ним никто и не сидел, и от этого кабинет Чугаева производил впечатление необжитого, словно сюда лишь случайно забегали и не задерживались ни на минуту.

– Вы ко мне? – услышал вдруг Хаблак за спиной. Оглянулся и увидел среднего роста пожилого мужчину в темно-синей хлопчатобумажной куртке, надетой на чистую, выглаженную сорочку, воротничок которой стягивал тщательно завязанный переливчатый галстук.

– Если вы – начальник цеха Владимир Алексеевич Чугаев, – ответил Хаблак.

Мужчина кивнул и отпер дверь. Пропустил Хаблака впереди себя, подвинул ему стул, еще не зная, кто именно и зачем пришел к нему, и это понравилось капитану – всегда приятно иметь дело с воспитанным человеком.

Чугаев сел не на свое место за столом, как бы отгораживающим от него посетителя, а напротив, за столиком. Остро и пронизывающе посмотрел на него, а может быть, это только показалось капитану, потому что стеклышки очков у него блеснули, а это иногда производит неприятный эффект.