Мария Хаустова - Вкус фламинго

Заспанные парнишки повскакивали со своих кроватей и в недоумении смотрели на красно-синюю спину Левого и пышущую нервным жаром воспиталку. Сашка спал. И не двигался с места.

«Вот ублюдок!» – подошла к нему жируха и отходила палкой по одеялу. Сашка начал отмахиваться и попытался забиться под сетчатую кровать. «Я тебя научу уму-разуму!» – вытаскивала она его за ногу, по которой нещадно долбила резиновой дубинкой. Она схватила его за волосы и потащила по проходу между кроватями к выходу: «Я из тебя сделаю человека!» Сашка продолжал упираться и кричать «Отпусти!», но это её только раззадоривало. Она пинала его мощными ногами, причём делала это остервенело, как будто находилась в состоянии аффекта и ничего не понимала. Схватила попавшийся на глаза зонтик и, выволочив мальчишку в коридор, добивала его уже там.

– Лида! Лидка! Стой, с..ка! Ты что делаешь?! – увидела картину Надежда Николаевна. – Под суд же всех отдадут! Ты кого посадить решила? Меня?!

На крики прибежал сторож и оттащил свихнувшуюся санитарку. Директорша отвела Саньку к себе в кабинет, куда по телефону срочно вызвала медичку, заставившую зашивать разорванного мальца тут же.

– Так у меня и анестезии никакой нет, – разводила та руками.

– Зоя, какая анестезия? Нам главное, подлатать его сейчас! – ходила из угла в угол директорша.

Рассечённая Сашкина бровь и дыра над губой кровоточили водопадом. Он сидел прислонённый к стене и не чувствовал тело. Казалось, душа и вовсе его покинула или спряталась далеко-далеко в пятки. Потому как не попало только по ним.

Забрякал стеклянный графин с отточенной пробкой и бесцветной струйкой из него вылилась вода в белую чашечку. Трясущаяся рука с большим перстнем схватила её за ручку и поднесла к фиолетовым губам Надежды Николаевны. Чашка пробежалась дрожью по белым зубам и резко упала на прежнее место. «Тфу-ты! Руки как трясутся! Пить даже не могу! – смотрела она, как Зоя зашивает Сашку. – Ну что там? Получается?»

«Да я ещё только подхожу», – подносила та иголку к коже. Сашка резко открыл глаза и попробовал рвануть к дверям, но сил не было, и он тут же упал. «Сиди уже… Терпи… – тихо просила его санитарка, вставляя в рот жгут из тряпки. – Зашьём сейчас, как новенький будешь. Не ты первый, не ты последний»…

***

– Лидка, ты чего? Ты же могла его убить! – курили в туалете директорша и воспиталка.

– Да? Наверно, могла… – вытягивала губы трубочкой, выпуская сигаретный дым, женщина-бугай.

– Что с тобой? Это уже в третий раз… Что за приход? Ты себя совсем не контролируешь… – стряхивала Надежда Николаевна пепел в унитаз.

– Надя, ты в отпуске, когда была? Пять лет назад? То-то же! А я – восемь! Да я тут сама, как режимница. Эти утырки, кого хочешь доведут. Не могу больше… Ты погляди же: они воруют друг у друга, нас задирают, ведут себя, как аморальные уроды… Я просто не выдержала.

– И не жалеешь?

– Не-а, – выпустила она дым колечками изо рта.

***

Утром Санька проснулся в своей кровати и еле раскрыл слипшиеся от запекшейся крови глаза. Рядом с ним сидел Деньга и ждал, когда тот очнётся.

– Гляди-ка, даже не забинтовали тебя, – вздыхал Колян над Александровым… Да… Ну и угораздило же нас вчера!

– Ага… нас… – еле шевелил губами Саня и вдруг встрепенулся. – А где все? Сколько времени сейчас?

– На учёбе. Мне разрешили с тобой остаться. Помочь тебе…

– Слушай, все, наверно, на меня злятся?

– За что?

– Ну как же! Их, наверно, всех обрили!?

– Переста-ань! Что ты?! Они из-за тебя с Лидкой так переполошились, что про нас и забыли!

– Ну, слава Богу, а то я уж переживал…

Деньга встал с кровати и пошёл к столику, стоящему у светлого окна.

– Ты куда? – не мог оторвать голову от подушки Санька.

– Да я тут, за едой тебе, – нёс тот металлический подносик с морсом, хлебом и кашей.

Кусочек чёрного соскочил на белое одеяло, но жилистая Санькина пятерня быстро его подхватила и запихала в рот.

– Ешь, ешь… – смотрел на друга Колян. – Набирайся сил. У нас ещё много дел сегодня…

– Сегодня?

– Но я думал, сегодня мне можно отлежаться.

– В том-то и дело, что можно… Значит, в школе тебя искать не будут. И меня тоже. Щас мы напихаем трябухи под одеяло и фш-ш-ш отсюда!

– Слушай, Деньга, – перекладывая поднос с пустой посудой на рядом стоящую кровать, говорил Санька. – Я в квартиры больше не полезу… Хватит с меня! В последний раз на такую горячую парочку нарвался, что-то больше не хочется!..

– Чо – избили что ли?

– Ха! Избили! Хуже!.. Потом как-нибудь этот позор расскажу…

– Ой, успокойся. Не надо ни в какие квартиры залезать. Достаточно залезть в карманы!

– А как?! Ты с ума сошёл?! Всё же заметят они! Вдруг почувствуют? – всполошился Александров.

– Не почувствуют! Уметь надо!

– Ну вот…

– Так чо – ссышь? Тебя научу! Щас часов в 12 в городе толкучка будет. В любом автобике.

– Ну?..

– Но мы в любой не полезем. Пойдём по отработанному плану.

– Это по какому же? – Санька чесал затылок.

– В рабочий полезем! Они с химзавода едут битком! При такой толкотне точно ничего не заметят!

***

Красный автобус подрулил к остановке. И, прыгая через лужу в раскрывшиеся узенькие двери, дружки перетекали из одного конца толкучки в другой. Толстые животы пассажиров упирались в чужие спины, сумки, висящие на локтях, требыхались на уровне грудной клетки мальцов, а фирменные демисезонные плащи так и шелестели в ушах.

– Осторожнее! – кто-то сверху возмутился на Санька, указывая на свою ногу, поверх которой стоял Сашкин потёртый ботинок.

– Ой, простите! Я не хотел… – извинялся оробевший мальчишка.

«Ш-ш-ш! – свистнул Колян. – Ща выходим!»

***

Две пары одинаковых ботинок утопали в жёлтой листве, а потом взрывом раскидывали её по тротуару. Сырые листья, залежавшиеся в золотой луже, будто ждали своей очереди.

– Терь твоя очередь! – кричал Деньга, бегая по лужам, перепрыгивая с одной на другую.

– Чего это моя? Ты денег взял?

– Взя-аал, – в довольной улыбке расплылся Колян.

– Как это взял? А когда успел?

– Так спасибо Александрову!

– За что это мне?

– Ты со своей ногой отвлёк всё внимание на себя! Я у одного мужика и свистнул!

– Лопатник покажи? – не верил Сашка.

– Лопатник? – засмеялся Деньга. – Ты что, девочка? Ты с кем сейчас разговариваешь? Забыл? Я же профессионал! А первое правило профессионала: взял деньги – скинул лопатник.

Деньга достал из кармана купюры и, показав Саньке лишь краешек от них, засунул обратно.

– Блин, а мне? Ты же сказал, научишь…

– Деньга слов на ветер не бросает. Сказал – научу, значит, научу.

Они шли по городу, и со стороны выглядело, будто двое мальчишек обсуждают какую-то игру или безумно интересный предмет. Потому что один размахивал руками, а другой внимал каждому его слову и щурил впалые глаза.