Мария Хаустова - Вкус фламинго

Но Сашке было не до картошки. Он тянул настольную лампу от стола под кровать, в место, где строем маршировали тараканы. Этот звук раздавленных крыльев коричневых генералов, господствующих в кирпичной трёхэтажке с момента заселения туда жильцов, уже не пугал мальца. Он с азартом истреблял всех и каждого по очереди. Впалые Сашкины глаза следили за передвижением ненавистных жильцов и, прищуриваясь, подавали команду длинным рукам, вооружённым тапками.

«Кр-рщ», – хрустели противные насекомые, до упора размазанные по половицам.

– Сашка! Эй! – вбежала Ленка в комнату.

–Ай! – вскрикнул от боли Сашка, только что ударившийся головой о железную мачту кровати. – Достала, тощая! Вечно всё из-за тебя!

– Сам достал! Обувайся и бегом на кухню мне помогать! Мать с работы придёт – задаст трёпу, что ничего не готово.

– Ой, что она там задаст?! – сгребал в одну кучку маленькими ладошками убитых тараканов Сашка. – Ты ж знаешь – я сбегу, да и всё!

– Есть чем похвастаться! Молодец!

– А чего? И Витьку с собой подобью!

– Витька не побежит!

– Витька?! Ха! – вспрыгнул Сашка с пола и открыл рот, чтобы крикнуть брата-погодку…

«Дилинь… Дилинь… Дилинь-дилинь», – раздалось у входных дверей.

Кудрявая тучная женщина невысокого роста с сумкой-авоськой наперевес появилась в прихожей. «Ребята… Я пришла, – грубым голосом, доставшимся ей от своей матери по наследству, с придыханием астматика прохрипела она. – Картошку пожарили?»

Ленка взяла из маминых рук красную сетку и, стряхнув с её волос какую-то палочку, прилипшую после мытья двух школьных этажей и смены на торфопереработках, унесла продукты на кухню.

«Мам, давай снять помогу», – прибежал Сашка к матери и хотел уже стащить резиновые сапоги с опухших ног. «Не надо, – охая, покряхтывала она. – Витя, Витя, помоги…»

Витька покосился на младшего брата и с надменной ухмылкой прошёл к матери. «Ой, да и снимайте! Не очень-то и хотелось!» – с обидой пробурчал себе под нос Сашка и, развернувшись, потащился к себе в комнату, как в квартире снова раздался звонок. Только теперь уже длинный и протяжный. Казалось, что на кнопку кто-то жал изо всех сил, боясь, что звоночек вырвется и убежит.

«Это папка! Это папка! Папка пришёл! – волчком вился у двери Санька. – Я! Я открою! Я сейчас открою! Мам, пододвинься, я сам!»

Сашка смотрел снизу вверх на маму и не хотел видеть её надменного и одновременно пугающего вида. Она возвышалась над худеньким мальчонком, закрывая всё дверное пространство, в которое со всей яростью уже давно ломился Сашкин отец.

– Надежда, открывай! – слышался пьяный голос из-за тоненького деревянного полотна, покоцанного недавними визитами Виктора.

– Ага! Щас! – дерзила мать. – Бегу и волосы назад! Иди, Витя! Иди отсюда! Я сейчас милицию вызову. Нечего робят пугать.

– Сашку позови, – сухо спросил отец.

– Нет его, бегает где-то…

– Па!.. – хотел крикнуть его Сашка, но сразу ощутил большую полную мамину руку на своём рте. Он мычал, рыпался и пинался.

Мать по обыкновению зажала непослушныша между отекших ног, чтоб тот не мог рыпнуться, а Ленка, прибежавшая на помощь, держала ему рот.

– Надя, не ври! Куда он ночью пойдёт?!

– Какая ночь?! Одиннадцати нет ещё! Глаза разуй! А сын-то в тебя удался! Весь в тебя кровиночка! Вчера в гараже у Михасика нашла – в карты играл, сегодня не знаю, где шляется!

– Заткнись, стерва! Быть такого не может! – пинал Сашкин отец в двери. – Это всё твоё воспинание!

– Допил! Воспинание! Какое воспинание? Это всё ты! Ни денег, ни товару, ни помощи! Настругал семерых, и до свидания!

– Я настругал?! – кричал разъярённый Сашкин отец. – Да я тебя с троими взял! Гуманитарий! Посчитай на досуге!

Сашка уже не рыпался, а просто ждал финала всей этой истории. Он настолько привык, что к нему почему-то никогда не пускают отца, а мать угнетает его всякий раз, когда он начинает ему радоваться, что воспринимал это как само собой разумеющееся.

«Лена, вызывай ментов! Он сейчас нам дверь снесёт – самим потом не сделать!» – шепнула она на ухо старшей дочери. «Ага!» – беззвучно кивнула та и метнулась к зелёному пузатому телефону, стоящему неподалёку на тумбочке. Девочка запихнула тоненький пальчик в кружочек диска с цифрой «ноль» и прокрутила до металлической отметки, потом то же проделала с «двойкой».

«Па! Беги! Они ментов вызывают!» – отдохнув без Ленкиной руки, прокричал Сашка отцу. «Идиот!» – со злости стукнула его мать.

– О! Санька! А говорили – нету! – в гневе батько ударил по косяку. – Саня! Я тебе конфет принёс! Эй! Слышишь! Эта дура не пускает! Ну да и хрен с ней. О-о, Семёныч! А ты какими судьбами? Я, вроде, подкрепление не вызывал! Сашка, слышь! Семёныч пришёл! Слышишь?! Матка твоя – дура! Опять участкового позвала… А чего его звать-то? Сами что ли не разберёмся?

Мать сидела на корточках под дверьми, и в её глазах угадывался вопрос: «Уйдёт или не уйдёт? Неужели снова драться?»

***

На лестничной площадке второго этажа разговаривали два бывших друга: Витька Александров и Никита Семёнович Байцев.

– Слышь, Семёныч, уйди с глаз моих долой.

– Виктор Николаевич, не могу. Ты на этой неделе третий раз уже приходишь сюда с разборками, а сегодня только вторник.

– Слышь, Семёныч, иди отсюда, пока козырёк тебе не поправил… Ты уже какую по счёту шапку из-за меня меняешь?

– Четвёртую, – поджав губу, промямлил Байцев.

– Ну и вот. Вопросы?

Семёныч, заметив в руке Виктора Николаевича свёрток в типографской бумаге, спросил: «Сашке?»

– Сашке… – вздохнул он.

– А остальным?

– Сашке, я сказал!

– Ты иди, я передам. Не пугай бабу с ребятами. Им от тебя и так досталось. Иди, Александров, иди…

***

Серые брюки скрылись где-то в глубине лестничного пролёта, и Семёныч постучал в двери.

– Надя… Наденька… Возьмите… – протянул он свёрток растрёпанной женщине. – Вот – Виктор Саньке передал. Держите.

– Спасибо, Никита Семёныч. Вы уж извините, что так часто Вас звать приходится… Самой-то мне с ним не справится.

– Да я понимаю всё. Доброй ночи.

Сашка онемевшими ногами котылял по коридору и слёзы то и дело сочились по щекам. «Конфеты!» – вдруг вспомнил он и, забыв про обиду, побежал к матери на кухню.

– Мам! Мам! А конфеты где? – искал глазами по шкафам кулёк со сладостями Сашка.

– Какие конфеты? – спросила тихим надменным тоном мать.

– Мои! Которые мне папка принёс!.

– Твои? Да ты нас всех на смерть чуть не послал со своим папкой!

Сашка растерянно смотрел на мать и не знал, что от неё ожидать.

– У Лены конфеты. Она поделится со всеми.

«У Лены конфеты, – передразнил Сашка мать. – У Лены… У Лены! Как так у Лены, если принесли мне! Спрашивать у неё свои конфеты? Ну, не смешно ли?.. Да пусть обожрётся ими! Тфу!»