Виктор Свешников - Стиратель

Придя на место, уже не увидел там своего сокамерника. Видимо, он не сделал того, что от него ожидали. Я присел в угол и стал размышлять: "Что делать? Придёт защитник, что должен ему сказать? Если то, на чём я сейчас настаиваю, это ничего не даст, так как они не верят мне! Почему? Возможно, неубедительно говорю! Но деньги-то всё-таки пропали! Значит, кто-то их взял! – думают они. И нашли–то там меня одного. А их эти сволочи не сдали, прикарманили. Видимо, поделили на двоих"!

От размышлений заболела голова. "Но что будет, если я расскажу адвокату всё, что видел, как было? Выходит, специально вводил следствие в заблуждение! Зачем? Для того чтобы скрыть что-то! А если выдам ментов с собакой, что присвоили общак, то приобрету ещё, как минимум, двоих врагов! Они поделят деньги со следаком и тогда уже, мне точно будет хана! Задушат целлофановым пакетом и скажут – сердце не выдержало от стыда. Что же делать, как быть? Вот попал в передрягу! И зачем я ходил в эти развалины! Что там забыл?"

С этими мыслями и заснул. Мозг требовал отдыха, слишком много переживаний свалилось на мою голову. Примерное, через час вызвали с "вещами" (мамиными тарелкой, ложкой и бокалом), и повели по коридору. Через два поворота остановились у обшарпанной зарешеченной двери. Прозвучала команда: – Лицом к стене!

Проскрипел замок, дверь открылась, и я оказался в "новом мире". Это было небольшое помещение. Вдоль одной стены стояли три двухъярусные кровати. У противоположной, сколоченное из досок некое подобие топчана. На них, в разных позах, лежало и сидело шесть человек. Один мужчина был на ногах. Все разительно отличались друг от друга. Но лишь двое из них, нагловатых по физиономии, отреагировали на моё появление: – А вот и свежий чувачок "приканал"! Ба-а, я его недавно видел! – воскликнул один из них.

Я не заострил внимания на реплике и обратился к присутствующим: – Уважаемые, где можно пристроиться?

Сидевший на топчане мрачный, лысоватый мужчина, возрастом, примерное, сорока пяти лет, подвинулся в глубину комнаты, освобождая место напротив двери: – Садись.

– Что ты ещё не "обвенчанного" уже "сажаешь", "фраер" лысый! – закричал с кровати уркаган, – в "цинте" ты бы ответил за свои слова!

– Заткнись, "сявка", нето я твоё поганое помело затолкаю тебе в желудок! И без тебя тошно!

– Братан, ты слышал, что этот "жавер" "буровит"? – крикнул всё тот же говорун дружку, – давай ему "бестолковку отремонтируем"!

– Нет, не наше время. Вот "повенчается", попадёт в "кичеван", тогда и побазарим!

– Ты кому это собрался "ремонтировать", "шнырь тормозной"? – сквозь зубы прошипел сосед. Он поднял руку и устремился к шустряку. "Шестёрка", видимо, что-то увидел на ней, так как сразу заюлил перед ним и запричитал: – Прости, пахан, не узнал. Больше такого не повторится. Но я не "тормозной"!

– Попадёшь ко мне, сделаю им! Я тебя научу, держать язык за зубами!

Вот так, с КПЗ, началось моё тесное знакомство с преступным миром и его иерархией. Сидельцы, в основной массе, были замкнуты на себя и подавленно молчали. Лишь один мужчина бегал по камере, что-то возмущённо выкрикивал, "гнул пальцы" и грозился "найти управу" на беспредельщиков. Кричал, что "те ещё узнают, с кем связались!"

Пробыл я в ней больше десяти дней. Водили на допросы и спрашивали только одно: где спрятал деньги? Всё также, в интересах следствия, ко мне никого не пускали, но передачи от мамы отдавали. Ни одной записки от неё не получил, видимо, изымали при досмотрах. В дальнейшем сблизился с молчаливым мужиком, оказавшимся, как я узнал впоследствии, известным преступником. Так как он был моим соседом по топчану, свои посылки делил с ним. Ещё заметил, что ему никто ничего не передавал.

Однажды, после очередной трапезы, он мне сказал, как всегда: – Благодарю за угощение!

– Да, пожалуйста, – ответил я.

Он подвинулся ко мне и вполголоса "объяснил": – Даниил, я не хочу знать, за что ты "сядешь на якорь", но запомни: никогда и нигде не говори "спасибо", "пожалуйста"! Это в тюрьме тошно слышать. Ни у кого ничего не проси и не расспрашивай о жизни! Если захотят взять что-то у тебя, отдай без сожаления и никогда не напоминай об этом! Всегда говори правду! Иначе горько пожалеешь. Мир, в который ты скоро попадёшь, очень суровый, он не прощает даже малейшей ошибки. Будут в первый раз предлагать "шконку" у "дальняка" – туалета, не соглашайся, и не клади на неё свои постельные принадлежности, так как она может быть "запомоена" и ты автоматически станешь "обиженным" – изгоем. "Скатку" положи на любое другое место. Кинут полотенце: не поднимай, а вытри об него ноги. Позовут на разговор: сообщай только правду! Приглядывайся ко всему и запоминай, по-возможности, молча. Я вижу, что ты далёк от той жизни, что тебя ожидает. Это может плохо закончиться. Тебе, с твоими понятиями, повезло в том, что сейчас здесь нет настоящих уголовников. Иначе всё было бы по-другому.

Я понятливо кивнул головой: – Да, понимаете, – начал я, – кстати, как вас зовут?

– Ну, вот, я же только что сказал: ни у кого ничего не спрашивай! Даниил, уши дырявые что ли: в одно вошло, в другое вылетело? Тогда плохо придётся в "ломбарде". Мне жаль тебя. А имени, у таких как я, не бывает. "Бродяга" по жизни! Спросят: кого знаешь из блатных? Скажи: Жиган мой друг. Так и заявляй: приятель! Будут пытать какие-то подробности, говори: у него спросите! От тебя отстанут. Но больше ничего никому не рассказывай. В камерах есть тайные подсадные, которые выпытывают порочащие сведения. И запомни: там друзей не бывает!

Утром, после завтрака, меня препроводили в отдельную камеру. Вскоре в неё вошёл хорошо одетый мужчина с дипломатом в руке. На мой вопросительный взгляд, незнакомец представился: – Здравствуйте, я ваш адвокат. Когда у человека нет заявленного, то интересы отстаивает государственный. Так положено. Как, будем работать? Если не нравлюсь чем-то, можете попросить другого. Таковы правила.

– Да нет, – говорю, – мне, в общем-то, всё равно. Не понимаю одного: от чего меня защищать? От того, что ничего не знаю! Я школьный преподаватель, а на меня навешивают ярлык бандита! Как вам подобное, правильно это? Похож я на грабителя?

Адвокат непонятно улыбнулся и сказал: – Поверьте мне, у меня большая практика и я скажу вам, что внешний вид очень обманчив. Знаете, некоторые искушённые убийцы, насильники и налётчики, имеют вид респектабельных и интеллигентных людей. Не зная их уголовных дел, и не подумаешь, что это отъявленные отморозки, у которых давно бы надо отнять жизнь. Но… наше законодательство "гуманно"! Высшую меру отменили. И они живут! Даже в камерах! Но здравствуют! Иногда сбегают, держат, тем самым, целые районы на "ушах". Их ловят, судят, и… они опять благоденствуют, а их жертвы нет! Вот такие у нас сейчас порядки. Но мы отошли от темы. Я вас, как человек, устраиваю? Если да, приступим к делу.