Борис Ярне - Свобода

Оксана уже подходила к отделению полиции, как у нее зазвонил телефон.

– Мама? Что у тебя с голосом? – испуганно спросила Оксана.

– Он так избил меня, что я не могу говорить, – сквозь слезы причитала мать. – День Победы отметил. Он живого места на мне не оставил. Доченька, я не знаю, что делать. Он сейчас заснул. Я боюсь, что будет, когда он проснется. Доченька…

– Мамочка, боже! Звони в полицию!

– Я боюсь.

– Я сама позвоню… – Тут Оксана ощутила тяжесть в руке от сумки, и огонь завладел ее головою. – Мама, я скоро буду!

От образа, придуманного Оксаной для посещения отделения полиции, не осталось и следа в тот момент, когда она вбегала в подъезд своего дома.

Дверь открыла мать.

– Мамочка! – испугавшись синего с подтеками, окровавленного лица матери, крикнула Оксана и бросилась ей на шею, слезы брызнули у нее из глаз.

– Он проснулся, – прошептала мать. – Что ты хочешь сделать?

– Я тебе… Я тебе… – Оксана плакала.

– Ну, кто там еще? – раздался из комнаты отвратительный пьяный хрип.

Оксана осталась стоять на пороге, она опустила глаза и принялась глубоко вдыхать воздух. Она опустила сумку на пол, и что-то пряча в полах платья, направилась в комнату.

– Доченька… – успела простонать мать.

– А, это ты, шлюха? – прорычал Толя. – Все-таки хочешь, чтоб я тебя трахнул? Ну, иди сюда, дочурка. Иди, иди. – Отчим медленно, шатаясь во все стороны, поднялся с дивана и сделал шаг в сторону Оксаны. – Или тебя сначала отделать, как твою мать, такую же шлюху. Я узнал, я все узнал, ты украла мои деньги, тварь! Так, что я сначала отделаю тебя, сучка! – Он с трудом сделал еще один шаг.

Слезы текли из глаз Оксаны. Страх, гнев, чувство вопиющей несправедливости, как она думала, преследовавшей ее и ее мать всю жизнь, овладели ею. Она горела, она полыхала.

– Ты больше никого не тронешь, тварь, – сквозь слезы промолвила Оксана, подняла руку, в которой она сжимала пистолет, и направила его в грудь отчима.

– Эй, дуреха, ты чего? – округлив глаза, спросил тот.

Оксана нажала на курок. Звук выстрела оглушил ее, дым заволок глаза. Толя распластался посреди комнаты и слабо подергивал ногами. Пуля, как после выяснилось, вошла прямо в сердце.

– Доченька, боже мой! – Мать вбежала в комнату

– Мамочка! – Оксана крепко обняла мать.

– Что ж теперь будет?

– Мама, – как можно тверже произнесла Оксана. – Прошу тебя, не сдавай меня сразу! Боже, я не знаю, что говорю. Пожалуйста! Мне надо уходить. Я принесла тебе твои деньги. Я как-нибудь справлюсь.

Мать безвольно опустилась на стул и примолкла, глядя на залитый кровью ковер.

– Мама, я люблю тебя! – Оксана бросилась к ней на шею и принялась целовать ее лицо. – Мамочка! Мама! Все будет хорошо, вот увидишь. И по телевизору ты меня увидишь, как я тебе и обещала. Мама! Мама, мне пора. Прощай!

Оксана еще раз обняла мать и выбежала из квартиры.

– Оксана, доченька… – в никуда проговорила мать.

Андрей отнес Оксану в спальню, уложил на кровать и закутал в одеяло. Дрожь пробивалась наружу. Оксана силилась что-то сказать, но не могла.

– Я сейчас. – Андрей начал рыться в аптечке, скудно наполненной лекарствами, но ничего подходящего не нашел. – Да что я!

Он забежал на кухню, вытащил из бара бутылку коньяка, наполнил бокал и вернулся к Оксане. Та так съежилась, что казалось, она уменьшилась в размерах.

– На, выпей.

Коньяк выплескивался наружу, лишь с пятой попытки она смогла сделать глоток, потом еще, еще.

– Я еще налью.

Оксана выпила еще. Тепло расплылось по телу, она ощутила свою гибкость. Через несколько минут она перестала дрожать.

– Тебе бы ванну принять, да поспать, – сказал Андрей.

– Ванну не могу, можно я останусь так, лежать? – будто маленький ребенок спросила Оксана. – И можно мне еще глоток?

Коньяк произвел свое волшебное действие. Оксана лежала все также, съежившись, но было видно, что она успокоилась.

– Спи, – сказал Андрей.

– Пожалуйста, останься со мной. Андрей, пожалуйста.

– Конечно.

Андрей прилег рядом, со спины, и обнял Оксану, держа ее руку.

В Мехико Гевара поселился на квартире пуэрто-риканского деятеля Националистической партии, которая выступала за независимость Пуэрто-Рико и была вне закона из-за учиненной ее активистами стрельбы в конгрессе США.

– Сергей Сергеевич, это Андрей, может, помните меня? Я часто бывал у вас со стареньким «Фордом». Да, да, да. У меня теперь другой аппарат, новый, но я звоню вам по другому вопросу, деликатному. Я как-то слышал, вы говорили об этом. Может в шутку, может, нет. Могу я к вам подъехать?

– Теперь дело пойдет гораздо быстрее, поверь, – говорил, собираясь, Андрей. – Где твои вещи, в какой ячейке?

Оксана ответила.

– Твое фото уже в отделении, и они гадают, из какого из трех пистолетов, ты стреляла. Но это уже не шутки, и ресурсы включат на полную. Вот мой рюкзак. Если будет скучно, можешь собрать для меня вещи, которые посчитаешь нужными. А также то, что можно забрать с кухни и из инструментов, ну, это я уже сам… Я скоро вернусь.

– Мне страшно, – призналась Оксана.

– Мы со всем разберемся, – уверенно сказал Андрей и выбежал из квартиры.

В банках он обналичил все свои карточки. Сумма получилась внушительная. «Не все так плохо». После он приехал в автосервис.

– Сергей Сергеевич, отойдемте, пожалуйста, – предложил Андрей.

– Интригуешь, Андрюша.

– Я имел в виду ваш разговор о номерах.

– О, как! – удивился Сергей Сергеевич. – Тебе?

– Мне.

– Как такой приличный молодой человек мог попасть в очень неприличную ситуацию?

– Долго рассказывать. И документы на машину, – продолжил Андрей.

– Это серьезно. С твоим именем?

– Нет. И права.

– Что, может тебе и паспорт поддельный нужен?

– А вы можете?

Сергей Сергеевич рассмеялся.

– Это не моя специализация. Срок?

– Как можно быстрее.

– Это недешево.

– Я понимаю.

– Два дня, и вот сумма, – Сергей Сергеевич написал на листочке бумаги. – И лучше все сейчас. Сам понимаешь.

Андрей отсчитал нужную сумму денег и передал Сергей Сергеевичу.

– Отличный мотор! Как сумел?

– Кредит.

– Молодежь! Тачку оставляй, спрячу. Позвоню, как будет готово. Бывай.

Забрав вещи Оксаны с вокзала, Андрей вернулся домой.

– Как я это потащу? – увидев, сколько всего Оксана затолкала ему в рюкзак, спросил он.

– Сам просил.

– Ладно, остальное я сам выберу. Глупый вопрос, возможно… у тебя есть, где можно пару дней перекантоваться?

– Говоришь, как заправский уголовник. Придумаю.

– Прощай, моя ипотечная квартира. Прощайте, мои кредиты. Грустно…

Только сейчас Андрей осознал, что так запросто, в один миг, прощается со своей прежней жизнью, фактически, ломает ее, и отправляется в неизвестность.