Александр Андрюхин - Коготки Галатеи

— Что ты этим хотел изобразить?! — кричала потом завуч, тыча мне в нос моим «Черным квадратом».

— Темную ночь… Только пули свистят по степи… — неуверенно отвечал я.

— И где же пули?

— Они только свистят. Звук пока ещё не научились отображать в изобразительном искусстве…

За столь остроумный ответ, который почему-то сочли издевательством, меня лишили ужина.

Уже намного позже, лет в семнадцать, мои пояснения к картинам слушали более внимательно. Выставлять меня начали довольно рано, лет с пятнадцати. И больше всех зрителей торчало у моих картин.

— Почему у вас деревья с руками и головами? — сердито допытывался один известный искусствовед регионального уровня.

— Это не деревья, это люди, — отвечал я. — Точнее, символ людей. Они корнями вросли в земную жизнь, а сами тянутся к небу…

— Лично я не тянусь к небу, — презрительно скривил губы критик. — А это что за святотатство? Сквозь осыпанную икону проступает голая девица.

— Это вавилонская блудница, — миролюбиво пояснял я, давя в себе раздражение от тугоухости местного искусствоведа. — Человечество прошло сложную эволюцию от примитивного плотского влечения к сложному возвышенному чувству. И вот сейчас в духовной эволюции человечества наблюдается обратный процесс: все современное искусство направлено на то, чтобы снова будить в нас первобытные инстинкты…

— Что ты знаешь о человеческой эволюции? — презрительно фыркали критики, и в их глазах читалось: «Кто ты такой, чтобы сметь размышлять о таких глобальных вещах?»

Но я не размышлял. Я просто рисовал то, что видел. Что касается человеческой эволюции, то о ней я знал все. Нельзя сказать, что о смысле человеческой жизни я вычитал в теософской литературе, вовсе нет! Человеческую эволюцию я просто видел, как видят с самолета извилистую ленту реки или серебристую полоску железнодорожной линии. Я даже искренне удивлялся тем, кто не видел человеческой эволюции. Ведь это так очевидно.

Как можно её не видеть, когда в духовной эволюции человечества наблюдается удивительная последовательность, несмотря на кажущуюся хаотичность и случайность. В истории человечества нет места случайностям. Каждая эпоха в духовную копилку человечества опускала что-то свое. Греки принесли на землю понятие красоты, христианство — понятие любви, были времена, когда человек осваивал другие моря и континенты, но сейчас он стоит на пороге освоения других миров. Если это кто-то связывает с космическими полетами, то сильно ошибается. Технический прогресс только тормозит духовное развитие человека разумного. Что принесли ему эти сорок лет полетов на ракетах за пределы нашей атмосферы: счастье, прозрение, доброту? Может, просветление, может, миропонимание? А может, новое направление в искусстве? Пожалуй, если за высшее его проявление считать всех этих космических уродов, которых расплодил Голливуд.

Едва на следующее утро я переступил порог офиса, ко мне сразу метнулась секретарша с взволнованным лицом.

— Слышали новость? Лебедкину арестовали

— За что? — изумился я.

— Как за что? — выпучила глаза Вероника. — Из-за неё грохнули нашего директора. Неужели неясно?

Я вздрогнул и увидел на лице девушки неописуемое удовлетворение. Она с опаской повертела головой и, перейдя на шепот, поделилась секретной информацией:

— Оказывается, деньги наша бухгалтерша не перевела. Вернее, перевела, но не в Красногорск. Сейчас с этим разбираются финансисты по поручению прокуратуры. Лебедкина там такое накуролесила!..

— Она хотела их присвоить?

— Ну что вы! Просто прокрутить. А впрочем, — Вероника боязливо оглянулась, — возможно, что и присвоить. Она такая. Решила, значит, под шумок воспользоваться. Думала, если Рогов пошел с красногорцами на мировую, значит, они отозвали рэкет. А если отозвали, то месяцок подождут, никуда не денутся. Оказывается, нет! Не такие уж бараны, наши коллеги. Молодцы ребята!

В эту минуту откуда-то вынырнул юрист.

— Да не могли убить рэкетиры, Вероника! — вмешался он в разговор. — Не разноси сплетни. Просто смысла не было красногорцам снова обращаться к рэкету.

— Не скажите, рэкетиры могли по собственной инициативе потребовать мзду?

— Не спорю. Может, и могли. Но зачем рубить топором? Стволов у них, что ли, нет?

Юрист махнул рукой и исчез, а я отправился в свой отдел. В отделе сотрудники хоть и сидели на своих местах, но никто не работал. Некоторые даже не соизволили включить компьютеры.

— Кто теперь будет нашим директором? — с тоской вздохнула Маша, полируя пилочкой ноготок.

— Не беспокойся, поставят! — ответил Виктор, не отрываясь от газеты.

— Кто поставит, кто? — широко распахнула ресницы Маша. — Все начальство поубивали, а фирма частная. Она принадлежала только Рогову. У него контрольный пакет.

Виктор оторвался от газеты.

— По закону, директора должны избрать акционеры большинством голосов…

— Ну какое голосование в нашей шарашке, — плачущим голосом пропела Маша, не отрываясь от ногтей, — вы как маленький, право. Теперь фирмой будет управлять жена Рогова. А скорее, её любовник.

Виктор оторвался от газеты и внимательно посмотрел на Машу:

— У неё есть любовник? Ты это точно знаешь? Да ведь не знаешь. Я бы хотел посмотреть на этого счастливчика.

— Скоро посмотришь, — ответила Маша.

В это время зазвонил телефон. Маша сняла трубку и протянула её мне.

— Вас, Александр Викторович. Из газеты.

Я взял трубку и поднес её к уху. Мои коллеги насторожились.

— Это Ветлицкий? — борзо раздалось из трубки. — Я расследую обстоятельства гибели председателя вашей фирмы. До меня дошли слухи, что месяц назад, когда на вашего главу «наехал» рэкет, он пришел прятаться к вам. Это правда?

Прежде чем ответить, я окинул взглядом сотрудников, которые все, как один, навострили уши. Мне совсем не хотелось разговаривать с журналистом желтой прессы, тем более не удосужившимся представиться, но и отказывать было неловко.

— Я не имею право разглашать подобную информацию, пока идет следствие, — соврал я.

— С вас взяли подписку о неразглашении? — изумились в трубке.

Я опять задумался. Если я скажу, что взяли, то газета это раструбит на всю область, да ещё подаст как сенсацию. В этой желтой прессе вечно недержание, как при поносе. Если я скажу, что никакой подписки с меня не брали, то корреспондент не отвяжется. Тогда я решил сказать нечто нейтральное:

— Извините, но мне сейчас некогда. Начальство не одобряет, если мы в рабочее время обсуждаем что-нибудь постороннее.

Я положил трубку под явное одобрение коллег.

— Правильно! Нечего им давать информацию. Все равно переврут, закивал головой Виктор. — Читали, какой бред они написали во вчерашней газете? Кого только не приплели к убийству: и Соколовского, и Достоевского, и губернатора. А прокуратуру просто смешали с дерьмом… Ну, про губернатора понятно. На носу выборы. Они как бы в оппозиции…