Сергей Мартин - Вспомнить всё

Синяя «десятка» свернула на бульвар всего лишь в сотне метров от моего укрытия и помчалась в сторону парка. Я решил не ждать приезда Иванова и дворами добираться до его квартиры, но как раз в этот момент заметил в конце бульвара старенькие бежевые «Жигули».

–– Наконец–то! – обрадовался я и поспешил к обочине, на ходу голосуя.

–– Ты что такой взъерошенный? Случилось что? – спросил Василий Николаевич, едва я оказался в салоне.

–– Так, ерунда… Пустое… Потом все расскажу, – отделался я общими фразами.

–– Ерунда? Ну–ну… – усмехнулся Василий Николаевич. – А я–то подумал, что на тебя свору собак спустили.

–– Угадали, – попробовал я отшутиться. – Хваленое русское гостеприимство…

На перекрестке Иванов затормозил и пристально посмотрел на меня:

–– Так куда все же едем? Ко мне или, может, хочешь увидеть дом… отца?

–– Узнали адрес? – задал я риторический вопрос. Однако несказанно обрадовался.

–– Узнал. Сергей Иванович Кленов проживал на улице Лизы Чайкиной, дом… Вот, я тут записал, – Василий Николаевич протянул мне листок.

–– Вы меня подвезете?

–– Конечно. Это недалеко. – Он свернул на одну из центральных улиц. Помолчав, он спросил: – Ну а тебе удалось что–нибудь выяснить или все впустую?

–– Удалось. Меня узнали, но повода для радости нет, – хмуро ответил я. – Теперь я знаю свою фамилию – Кленов, но имя пока неизвестно. Еще я выяснил, что приехал с женой из Германии, что жили мы в люксе, что с нами были двое друзей, что поминки проводились в ресторане, что через два дня после похорон отца со всеми нами произошла какая–то ужасная история… В общем, все подозрения и предположения подтвердились, даже самые худшие.

–– Ты это о чем? – насторожился старый хирург.

–– Да и сам еще толком не понимаю… Это может показаться вам абсурдом, но за мной охотится милиция.

–– Что значит «охотится»? – забеспокоился Василий Николаевич, с недоумением взглянув на меня. – Тебя разыскивают, что ли?.. Хотят арестовать?

–– Нет, просто прикончить, – угрюмо ответил я.

–– Прикончить?! Милиция?.. А ты не… фантазируешь?

–– Какие уж фантазии, если они только что пытались это сделать, – ответил я. Мне хотелось рассказать ему о том, что произошло в гостинице, но я вовремя остановился. Зачем нагружать старика своими проблемами, да еще делать его соучастником убийства? Неожиданно мелькнула ужасная мысль, что старик, помогая мне, подвергает себя смертельной опасности.

–– Послушай, может, ты все же ошибся? – поднял брови Василий Николаевич. – Ну, те люди, с которыми ты столкнулся в гостинице, возможно, не из милиции? Форму теперь достать просто и удостоверения подделать не составит труда.

–– Они не были в форме и документов не предъявляли.

–– Тогда почему ты решил, что они – сотрудники милиции?

–– Интуиция, – мрачно ответил я. – Милиция, прокуратура, бандиты… Какая разница, кто они? В России полный бардак и беспредел. Менты могут оказаться бандитами, а бандиты рядиться в ментов.

–– Ты–то откуда знаешь? Ты же жил в Германии. Там все in ordnung, тишь да гладь и божья благодать. – В голосе Иванова чувствовалась обида.

Мне не хотелось обижать старика, и я спокойно ответил:

–– К сожалению, знаю, Василий Николаевич. Я же родился и вырос здесь.

–– Но все же уехал за границу. Оно и понятно: здесь вольготно живут лишь бандиты, воры да мошенники. Страну разграбили, растащили и загадили – и её же грязью поливают, будто не они повинны в бардаке и беспределе.

–– Я не вор, – нахмурился я. – Может, потому и уехал, что не хотел жить в дерьме.

–– Прости, не о тебе я. Просто накипело. Не выношу, когда русские говорят о России «ЭТА страна», «в ЭТОЙ стране», будто они оккупанты и надо успеть захватить то, что не успели взять другие. Временщики, мать их!.. О детях хотя бы подумали. Им что же, жить на пепелище, в разрухе и нищете? Запад всех не приютит… Эх, да что там!..

Он с раздражением и горечью ударил ладонью по баранке и замолчал. Я не стал возвращаться к этой тяжелой теме и погрузился в раздумья. А поразмыслить было над чем. Предположение Василия Николаевича заставило и меня кое в чем засомневаться. Эти ублюдки просто из кожи лезли, чтобы со мной разделаться. Даже если я – преступник, то оперативники должны действовать в рамках закона и применять оружие только при вооруженном сопротивлении. Но мент, который сторожил служебный выход, собирался завалить меня наглухо. Как ему приказали. А то, что все они были сотрудниками милиции или прокуратуры, не вызывало никакого сомнения. Да и куда же еще мог звонить администратор, так легко и непринужденно сдавший меня? Я живо вспомнил свой побег из милицейского фургона. Все это не было бредом, картина выходила крайне мрачной. А что, если я попал в точку, говоря о том, что менты могут оказаться бандитами?!

Меж тем мы со стариком куда–то ехали.

За окном в пробегающем городском пейзаже догорал день. Быстро смеркалось, по серому небу ползли свинцовые тучи, заморосил тоскливый мелкий дождичек. Даже салон наполнился промозглой сыростью и холодом. Зябко поежившись, я огляделся, пытаясь понять, где мы находимся.

Старенькие «Жигули» резво катили по широкому, но давно требующему ремонта шоссе через сосновый бор. Сырое асфальтовое покрытие блестело в каком–то русалочьем свете фонарей, отчего казалось, что машина плывет по реке. Впереди над соснами встали многоэтажки, вскоре шоссе превратилось в городскую улицу. Мы въехали в Комсомольский район, а минут через пять Василий Николаевич стал притормаживать, вглядываясь в номера домов. Наконец машина въехала во двор, образованный пяти– и девятиэтажными панельными домами.

–– Это здесь, – уверенно сказал он, указав на какой–то темный и безликий подъезд.

Я молча кивнул, почувствовав необъяснимое волнение, и выбрался из автомобиля.

–– Мне пойти с тобой или здесь подождать? – спросил мой спутник.

–– Нет, лучше возвращайтесь домой. Я хочу побыть один и могу задержаться допоздна.

–– Понимаю… Но ты вернешься?

–– Обязательно, если только не произойдет что–нибудь непредвиденное. Нет, вы не пугайтесь. Но вообще, Василий Николаевич, мое общество слишком опасно для окружающих, в первую очередь для вас. Я втравил вас в прескверную историю, пока неизвестно, чем она закончится. Не хочу вас обидеть, но нам лучше держаться подальше друг от друга. Так надо, дорогой мой доктор.

–– Что ж, поступай, как считаешь нужным. Я буду ждать тебя, – ответил он хмуро, но на прощанье всё же скупо улыбнулся и со вздохом сказал: – Удачи…

С минуту потоптавшись в нерешительности у подъезда, я надел плащ и направился к двери, отчаянно пытаясь восстановить образ родного жилища. Но эта типовая «коробка» никак не ассоциировалась с родительским очагом. Хоть убей, как говорится, но ничего не удалось выудить из мрака.