Сергей Шалашников - Дело было в девяностом

За дверью стояли улыбающиеся Рома и Рита, и он, и она с букетами. Вошли. Рома вручил букет матери, обнял, поздравил и отошел, уступив место сестре.

– Мам, мы поздно так, извини, раньше не смогли, – сказала Рита смущённо, – ничего, а?

– Да проходите скорее, я жду, жду… А Антон где, не знаете?

– Не знаем, – ответил Рома, – он может и вообще не прийти…

– Да придёт, мам, – сказала Рита, – вот увидишь.

– Ну, пошли уже, – вздохнула Лидия Николаевна и первой направилась в зал.

Пили, ели, говорили. Опустела бутылка, открыли другую. Лидия Николаевна и Рита порядком захмелели, Рома держался, так как пил через раз, пропуская. И вот, около десяти, звонок.

– Тоша! Это он! – не сдержалась мать, вскакивая с места.

– Я открою, мам, – сказал Рома.

– Вот, я ж говорила, что придёт, – добавила Рита.

Вошёл Антон. Младше Ромы почти на два года, он был не менее высоким и широкоплечим. Кстати, оба в отца, тот тоже был немаленьким. Антон широко улыбался, держа в каждой руке по розе.

– Мам, Рит, это вам…

– Спасибо, Антоша…

– Спасибо, братик…

Только сейчас Рома заметил свежую ссадину на подбородке брата, но промолчал. Антон держал голову низко, чтобы рану не разглядели, но Рома разглядел.

– А мы тут напились немного, – у Лидии Николаевны было прекрасное настроение, – ты помой руки, Тоша, и к нам…

– Хорошо, мам…

Антон двинулся в ванную, Рома за ним.

– Откуда у тебя это… на бороде?

– Где? А, это… Да сцепился с одним… козлом…

– Ну и как это произошло?

– Да, не важно…

– А цветы откуда?

Рома решил, что не отстанет, пока не выяснит всю правду.

– Купил… Чё ты пристал, Рома? – Антон уже вытирал руки полотенцем, – пошли уже…

– Постой, я кажется, понял… Ты отметелил кого-то, а розы отобрал… Ведь так?

– А если и так, то чё? Да, отобрал. У чувака три было, я две попросил и ему одна для его тёлки оставалась… Какая разница, три или одна? А он на меня с кулаками… Видал бороду? Как прицепил мне… Пришлось побить урода…

– Да, Антон, ты даёшь… Цветы украл и подарил маме с Ритой… Охренеть!

– Не украл, а добыл в честном бою. Я же не виноват, что тот крендель хуже дерётся, чем я…

– Я всё больше поражаюсь тебе, братик…

– Ой, не начинай… Мама и Ритка рады, чё ещё надо? Пойдём…

Вздохнув, Рома повернулся и вышел из ванной первым.

Рита банально проспала и опоздала на суточное дежурство. Накануне засиделась у подруги, у Ани, бывшей одноклассницы. Выпили бутылку «Агдама», послушали музыку, поболтали. Аня была рослой, некрасивой и никак не могла найти постоянного парня. Вот и вчера перевела разговор на мужскую тему.

– Слышь, Ритуль, вот у вас в больнице чё, не ложат нормальных парней? Никогда не поверю, что ты никого себе не присмотрела… Ведь есть же кто-то на примете, а? Колись, подруга.

Рита отмахнулась.

– Да о чём ты, Ань? Все нормальные уже женаты.

– Что, всё так печально? Темнишь ты что-то, Рит… Темнишь?

Рита задумалась. Если честно, ей и самой везло не сильно. Не красотка, но и не дурнушка, не вульгарна, за собой следит. Само собой, парней у неё хватало, а вот романов было всего два, с женатым парнем, который, в конце концов, устал обманывать и вернулся к семье, и с курсантом, так и не позвавшим замуж. А ведь ей уже двадцать три, пора бы… Тем более в последнее время она всё чаще задумывалась о ребёночке…

– Может, и темню, – улыбнулась Рита и решилась, – ладно, расскажу. Устроился к нам санитар недавно один…

– Расскажи, симпатичный хоть?

– Юра зовут. Ну, высокий такой… Из армии недавно…

– Юра, класс… Познакомишь, Ритуль?

– Не, я сама сначала… Вот если не прокатит у меня, тогда ты попробуешь, лады?

– Лады, – согласилась Аня.

Рита ушла в первом часу ещё пьяненькой к себе в общагу, будильник завела, но не услышала и проснулась в девятом часу. Утро было морозным. Скользя по обледенелым тротуарам, Рита добежала от Горького до Крестьянской и поднялась в хирургию на третий этаж через пожарный подъезд. К счастью, Валерия Игоревна не встретилась, и Рита ворвалась к себе на пост на сорок минут позже положенного.

– Доброе утро, тёть Маш… Заждались?

Пожилая медсестра улыбнулась.

– Ничего, Ритусь… Мне куда спешить? А утро доброе… – тётя Маша подала сменный журнал и ключи от сейфа, – считай, промедола сорок… Это деду с десятой по два куба каждые четыре часа ставить, начиная с десяти утра…

– Поняла, тёть Маш…

– Каждую использованную ампулу под запись… Ну, знаешь… Дальше… С седьмой зэку капельницы утром и на ночь, хлорид натрий…

– Что за зэк?

– Вчера из изолятора привезли… Он гвоздь проглотил, ржавый… Чуть дуба не нарезал, чудак…

– Кто оперировал?

– Федотов… Сейчас всё нормально, ты только температуру проверяй… При нём, кстати, охрана… Валерия велела им кресло из ординаторской дать…

– Хорошо… А Федотов оперировал, как обычно, под градусом?

– Не смейся, Николай Петрович не то, что пьяный, он спящий прооперирует, будь здоров…

Это была чистая правда. Хирург Федотов брался за скальпель, только выпив спирта, у трезвого у него не слушались руки. И что любопытно, он ещё никого не отправил на погост, поэтому начальство сквозь пальцы смотрело на его пристрастие к алкоголю.

– Ну что, Рита, всё, расписалась? Тогда я пошла… Спокойного дежурства…

– А вам выходных…

Попив чаю и вскипятив шприцы, Рита, облачённая в белый халат и белую шапочку, отправилась на другой пост, в другое крыло этажа. Там сегодня дежурила Таня, единственная из молодых медсестёр хирургии, выскочившая замуж. Её муж Костя, ещё тот прикольщик, частенько забегал в больницу с выпивкой, которую он доставал через брата-грузчика на оптовой базе. Сидеть с Костей было весело.

– Привет, Танюх, – поздоровалась Рита, – какие планы на вечер?

– Привет, Рит… Какие? Вот Костик прийти хочет…

– Нормально! Юра тоже выпить принесёт, я ему намекнула… Посидим…

– Ты никак к нему неровно дышишь…

– Есть такое…

– Ты бы лучше к ментам зашла… Там один ничего такой…

– Да? Ты интригуешь прямо… Сейчас прям и зайду…

Девушки сходили покурить на пожарный ход, и на обратном пути Рита направилась в седьмую палату. Войдя, она увидела толстого милиционера лет сорока, с недобрым взглядом, читавшего «Огонёк» возле окна. На койке лежал зэк и смотрел в потолок. Ещё на одной койке спал крепкий мужчина в свитере и джинсах. «Это он» – подумала Рита.

– Здрасьте, – сказала она, – я Рита. Вам кресло надо?

Толстый что-то пробурчал в ответ и стал будить напарника. Тот проснулся, протёр глаза, сел в койке и воззрился на Риту. Ему было на вид лет тридцать, лицо приятное, глаза умные и чуть смешливые. Прокашлявшись, он сказал: