Сергей Шалашников - Дело было в девяностом

Каждая группировка имела своего вожака, выполнявшего роль руководителя и судьи. Свой статус вожаки получали разными способами. Самый распространённый – доказать, что ты самый сильный. В этой связи первенство принадлежало самому старшему члену группировки.

Другой типаж лидера в пацанской среде дипломат, не обязательно самый сильный и не мастер в драке, но умеющий договариваться и урегулировать конфликты как внутри своей группировки, так и с другими группировками.

Ну и третьим типажом были агрессивные парни, не выделяющиеся ни силой, ни хоризмой, однако не боящиеся проявлять агрессию, причём делать это «красиво» и с «выдумкой». Возглавляемые такими ребятами кампании любили «наезжать» даже на взрослых или «разводить лохов».

Строго запрещалось бить девушек, также нельзя было трогать пацана, если он шёл под руку с девушкой. Не трогали Казанову, даже если он дерзил пацанам, но вот на обратном пути ухажёра поджидали неприятности. Если же девушка, идущая с парнем, грубила и дерзила пацанам, отвечать за её слова приходилось её спутнику.

Неприемлемым для пацана считалось грубое и неуважительное отношение к матери. Как бы мать ни ругала, пацан никогда не должен был её оскорблять и жаловаться на неё друзьям.

Какие были интересы в уличных кампаниях? Считалось нормальным бухать, курить как сигареты, так и «травку». Колоться же, глотать «колёса», нюхать клей или бензин считалось зазорным. Впрочем, бывали и исключения. Поскольку главными критериями являлись смелость и готовность к драке, то пацан, способный драться даже под «кайфом», обнюхавшись, наглотавшись или уколовшись, мог рассчитывать на терпимое к себе отношение.

Дружить с нормальной девушкой мог любой пацан, но часто бывало, что в кампаниях были общие девушки. Как правило, это были «пацанки», агрессивные и недалёкие девахи, не привыкшие никому отказывать и видевшие в этих пацанах реальную силу. Бывало, что такие «пацанки» сами могли отлично драться и «разводить лохов».

Что ждало пацана по мере взросления? Если он не попадал в тюрьму, то шёл в армию. В армии самые дерзкие и драчливые пацаны обычно давали отпор «наездам» «дедов» и после считались «непугаными духами», а став сами «дедами», устраивали для «молодых» порядки, не отличающиеся от тюремных. Если такие «деды» не оказывались в дисбате, то шли на дембель.

После армии пацан либо вливался во взрослую ОПГ, либо отходил от дел, шёл работать и заводил семью. Иногда, но очень редко, бывший пацан после армии «перекрашивался», то есть шёл служить в милицию и становился для бывших друзей отверженным. Но и это не всегда, если мент не прерывал связи с бывшими дружками и помогал им, оставаясь «своим»…

Сколько себя помнил Антон Бессонов, которого во дворе называли Бес, он всегда дрался. В детсаду за игрушки, в школе за уважение. Из-за драк у него были проблемы с поведением, а из-за прогулов – и с успеваемостью в школе. Когда его приняли в пионеры, то уже на другой день он явился на уроки без пионерского галстука и заявил, что его у него украли. Больше галстука Антон не надевал… Разумеется, в четырнадцать лет, когда весь класс вступал в комсомол, вопрос о его принятии просто не стоял… Потихоньку Антона дотянули до выпуска и выперли из восьмого класса в профтехучилище, именуемое в народе «фазанкой». Впрочем, он об этом не жалел по трём причинам. Во-первых, порядки там были более демократичными, чем в школе, требования менее жёсткими, да и преподы общались как с почти равными. Во-вторых, учили его на автомеханика с перспективой получения водительских прав, что показалось ему весьма необходимым в дальнейшей жизни, и к удивлению многих он стал в учёбе стараться. Ну и в-третьих, здесь Антон встретил своих бывших дружков с Военного Городка и обрёл новых. Дело в том, что до переезда с родными с Лермонтова на Чичерина он состоял в пацанской банде, державшей в страхе округу, и даже одно время её возглавлял как самый сильный и прошаренный. После переезда старые связи прервались, а на новом месте такой банды не было, и сколачивать другую оказалось не из кого. Теперь же рядом с ним снова были его прежние дружбаны: Витёк Косой, Толян Мухомор и Генка Мирон. Плюс к ним добавились новые кореша: Жэка Макар и Вадька Белый. Вшестером они подмяли под себя «фазанку», осадили «старшаков», обложили поборами лохов и заимели связи с «крестами», приехавшими учиться из деревень и поставляющими им «химку» в неограниченных количествах…

Проучившись почти три курса, Антон возмужал и посуровел. С ним считались многие. Дрался он уже редко, чаще по делу. Теперь на него работал его авторитет. Он мог решить многие вопросы. Этому способствовало, в том числе и знакомство с одним бродягой, известным в определённых кругах как дядя Коля, который активно «приобщал» молодёжь, в том числе и Антона, к «общему делу». Также уже в шестнадцать лет Антон смело мог навалять и взрослому, что он и сделал однажды, когда одному поддатому мужику не понравился его «борзый вид». Оставив мужика валяться с разбитым в хлам лицом, Антон тогда удалился, подумав про себя, что, кажется, стал взрослым.

Впрочем, имелись и минусы, негативно повлиявшие на нынешнее положение Антона. Умер отец, человек, давший ему жизнь наряду с матерью, а также любивший его, своего младшенького, за всё время ни разу не поднявший руки ни на мать, ни на детей. Антону было искренне жаль отца, хорошего человека, ушедшего рано и так и не дождавшегося внуков… Эта потеря терзала парня, он чуть замкнулся в себе, хотя старался, чтобы окружающие люди этого не замечали…

Другим нехорошим моментом было то, что сейчас, перед окончанием «фазанки», Антон остался фактически без поддержки друзей. Витёк и Вадька загремели в колонию, Толян и Генка практически отсеклись, оставался один Жэка Макар, но и тот в последнее время что-то не горел желанием «трясти лохов», находя всякие отмазки, зато был готов всегда на шару бухнуть и курнуть. Антон сделал вывод, что он, как и Толян с Генкой, фонарно боится подсесть… А посему Бес оказался перед необходимостью искать новых союзников.

У него был на примете один парнишка. Антон знал его плохо, тот жил в другом районе, возле ДОСА, но, по слухам, никого не подставлял и вообще трусом не был. Звали его Максим Старовойтов. После школы Макс не смог поступить в УВВАКУ, сейчас работал где-то со своим отцом и три раза в неделю ходил на бокс. Пару раз Антон звал Макса прогуляться, но в деле не видел. А прощупать парня было желательно.

Сегодня последнюю пару отменили, препод заболел, и Антон сорвался с «фазанки» даже раньше, чем ожидал. Закинув домой сумку с тетрадками, сходил к матери в магазин, собираясь спросить рубль на сигареты (как обычно, у самого денег не оставалось перед стипендией), но мать стала жаловаться, что потратилась на праздник, и он ушёл пустым. Идти к Максу было рановато, Антон прогулялся по Некрасова до «России», никого не встретив, там вспомнил, что давно не заходил в комиссионку, и пошёл по Плеханова в сторону Ленина. «Комок» располагался в первом этаже девятиэтажки. Этот магазин совсем не был похож на другие. Здесь никогда не было толкотни, зато было уютно, чисто, тихо играла музыка, а продавщицы были молодые, красивые и вежливые. Ну и, конечно же, товар… Сплошь «фирмовые» вещи, японские маги, итальянская косметика, французкие духи, джинсы «made in USA»…Цены, правда, кусаются… Так хоть поглазеть…