Владимир Власов - Медведь

Секретный агент…

Малахов усмехнулся. Он вспомнил свое детство. Пятиэтажный дом на окраине Санкт-Петербурга, за домом пустырь, а за пустырем свалка – излюбленное место игры.

Там можно было качаться на ржавых, скользких трубах, продираться сквозь кустарники изогнутой проволоки, взбираться на вершины гор ветоши и мокрого картона. А вокруг торчали позвонки и ребра каких-то машин, челюсти экскаватора, из разорванного брюха которого свешивались разноцветные провода – внутренности.

Черные рифленые шины, разломанная мебель, гнилые бревна, и белые черви, извиваясь, рыли ходы в черной мякоти древесины. Битые стекла, фарфоровые черепки, кузов самосвала, напоминающий старинный замок. А рядом валялся распахнутый, словно пасть дракона, капот автомобиля. А под ним растут мелкие цветы.

Поднявшиеся в грязи, в нечистотах и слизи, они качают своими голубыми головками рядом с болтающейся дверцей. Их нежные, причудливо сложенные лепестки, покрытые сверкающими бусинками недавнего дождя, отражаются в масляной радуге лужи.

Здесь после школы вместе со своими приятелями Малахов играл в сыщиков и шпионов.

О, сколько ловушек таилось на поле битвы! Горлышки разбитых бутылок будто готовились полоснуть по горлу, а ржавые консервные банки с неровными зазубренными краями так и поджидали голые щиколотки. И нужно было идти тихо, осмотрительно – красться, обходя изломанные листы шифера, гнутые металлические фермы, кучи битого кирпича… Где-то там, между горой старых матрасов и жестяными бочками таился коварный шпион, и от предстоящей с ним схватки зависели судьбы всего мира.

Домой они возвращались только поздним вечером и были, как говорится, «усталые, но довольные». Ссадины на коленях, синяки, дикие рысьи глаза и рогатка в кармане.

Тогда профессия секретного агента казалась чем-то удивительно прекрасным, загадочным, полным волнующей тайны. Рыцарь без страха и упрека… Бескомпромиссный витязь на страже справедливости…

Малахов выбрался из машины, захлопнул дверцу и зашагал по мокрому тротуару. По распахнутому зонтику застучали тяжелые капли. Дождь окружил Михаила, обнял своими мокрыми лапами.

Чудно. Тогда, в детстве, свалка за пустырем казалась ему целым миром, опасным, интригующим, волшебным. А потом, с возрастом, ценности переместились. Теперь весь мир кажется свалкой. Может, это сказываются годы? Может, права Анюта, считая его, тридцатилетнего мужчину, стариком?

На углу улицы собралась небольшая толпа. Она перегородила тротуар. Перед ней, на ярко освещенных ступенях бара, возвышался затянутый в прозрачный полиэтиленовый плащ мужчина. Он что-то говорил, громко и убежденно. На его длинной, всклоченной бороде, словно слезы, блестели капельки дождя. Полиэтиленовая накидка в свете неона была похожа на кожу, а под ней просвечивал красный пиджак, отчего казалось, что уличный проповедник истекает кровью.

– …Россия обанкротилась и биологически, – вещал бородатый пророк. – Рождаемость падает просто катастрофически, россияне превратились в алкоголиков и наркоманов, а их дети страдают от неврозов и слабоумия. Оглянитесь вокруг! Мы вырождаемся! Мы заглатываем тонны спиртного, никотина. Гашиш, героин, ЛСД можно купить среди белого дня просто на улице! Мы отвернулись от природы, а город губит нас…

Чтобы обойти толпу, Малахов сошел с тротуара на проезжую часть. Он замедлил шаг. Его поразили лица собравшихся: строгие, сосредоточенные. Женщина с хозяйственной сумкой, дородный мужчина с кейсом… А вон тот белобрысый парень недоверчиво скалится…

– …Наши правители обанкротились идеологически, – продолжал жарко кричать Бородатый. – Они перебрали все экономические, все философские системы и завели страну в тупик.

А мораль?!.. Мы мечемся от атеизма ко всем мыслимым вероучениям, а в душе остались дикарями. Вокруг царит беспредел! Мы на словах постоянно требуем бога, царя, порядка, но в сердце своем отвергаем их, потому что на самом деле ни черта нам не надо – ни бога, ни царя, ни порядка, а надо нам только хлеба и зрелищ! Каждый вечер мы уходим в алкоголь или наркотики и мечтаем, как о несбыточном, получить задолженную за несколько месяцев зарплату… Посмотрите на нашу молодежь! Ее охватило уныние и, как следствие этого, разложение! И мы видим это разложение, но воображаем, будто оно нас не касается. А оно все равно отравляет нас безнадежностью, сковывает нашу волю и тянет к пропасти. А ведь это наше будущее!

Малахов разглядел за спиной бородатого адепта красочный плакат «Все голосуйте за мэра Санкт-Петербурга Попкова!» и ему стало скучно. Так бывает, когда вместо свежей, зрелой мысли приходится выслушивать банальности, а истину подменяют суррогатом.

Он уже жалел, что прислушался к словам бородатого агитатора. Ему не хотелось даже смотреть на него. Бородатый слишком горячился, логику его суждений заменяла страстная убежденность, излишняя жестикуляция и безапелляционный тон. К тому же он сильно шепелявил, а это выпадало из образа пророка грядущих бедствий.

Малахову часто приходилось слышать такие вот вдохновенные разговоры о пропастях, в которые стремительно катится Россия. Чаще всего это оказывалось или политической игрой депутатов Государственной Думы, или следствием жизненных неурядиц отчаявшегося человека – нехваткой денег, отсутствием работы…

Пропасть…

Часто она является лестницей, помогающей взобраться на Олимп. Затеваются дутые политические процессы, энергичный деятель собирается перевернуть мир, воображает себя потрясателем основ и спасителем России.

Но вот по телам своих соперников он взобрался на самый верх, и их одолевают уже иные заботы. А оставшиеся внизу теряют веру. У них остается только надежда. И они начинают искать нового кумира, а он не заставляет себя долго ждать. И тогда начинается все сначала.

А неделю назад на этих самых ступенях стояла женщина. В руках она держала какие-то брошюрки. За ее спиной висел все тот же портрет Попкова. Вокруг нее так же толпились люди, но говорила она им не о пропастях – она вдохновенно говорила о надежде.

Странно… Малахов, несмотря на свою фотографическую память совершенно забыл, как она выглядела… Помнил только голос, высокий, захлебывающийся. И голос этот призывал к действию.

– Неотъемлемой частью надежды является твердая вера в воздаяние, – изрекала проповедница. – Все в этом мире связано, а человек является узлом сплетения всех связей.

Женщина выступала с удовольствием, рассчитывая, должно быть, обратить в свою веру кого-нибудь из своих немногочисленных слушателей. Малахов никак не мог понять, понимает ли она сама то, о чем толкует, или же механически пересказывает отдельные фразы из какого-нибудь учения. Но люди не перебивали ее, хотя Малахов заметил, что многие перестали улавливать суть ее рассуждений. Однако все внимали с интересом.