Лидия Грибас - Противостояние. Часть 1. Маленькая Настенька

Я набрала ванну до половины и безуспешно пыталась «выстирать» свои волосы, но, по-моему, у меня получалось лишь запутать их.

Я простояла, согнувшись над ванной минут 20 и ничего толкового у меня не выходило. В глаза попала пена, мне пришлось их закрыть. Волосы путались и расплывались по ванне, спина затекла и ныла. Я злилась от своей беспомощности и от злости готова была придушить сама себя. В полголоса кленя свою беспомощность, я не услышала, как дверь ванной открылась. Герман наблюдал, как безуспешно я борюсь со своими волосами.

– Тебе помочь? – спросил он.

Я вздрогнула от неожиданности. «Герман! Господи! Я голая! В одних лишь трусах!» Мне было очень стыдно, я закрыла грудь руками.

– Не смотри! Выйди, пожалуйста! – попросила я.

Он продолжал стоять.

– Настя, перестань. Ты же не справишься сама. Давай помогу.

Он снял футболку и подошел ко мне. Я готова была сгореть со стыда. В отличии от некоторых своих подруг, я не гуляла с парнями. Даже мама не видела меня голой, я не снимала бюстгальтер, когда она мыла мне голову. Я не знала, что делать – справиться сама, я не могла. Герман склонился надо мной.

– Настя, не бойся меня. Я помогу тебе и выйду. Хорошо?

Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Герман ловко собрал мои волосы, вымыл и прополоскал их так, будто делал это постоянно. Затем он замотал мою голову полотенцем. Я стояла, зажмурив глаза и закрывая грудь руками. Герман вышел из ванной, я открыла глаза. «Господи, какие еще, сегодня, меня ждут потрясения?» Я домылась и вышла из ванной, Герман, улыбаясь, посмотрел на меня и сам ушел в душ.

Пока я мылась, он расстелил пастель – одну?! Вчера я была в таком шоке, что мне было все равно где голову приклонить, но сегодня?

Когда он вышел из ванной, я сидела на краю постели и, так же безуспешно, пыталась расчесать волосы. Я подняла голову и взглянула на него, из одежды на нем было лишь, намотанное на бедра, полотенце. Мои щеки запылали с новой силой. На этот раз он не спрашивал, нужна ли мне помощь, сам видел, что нужна, просто взял из моих рук щетку для волос, я встала, чтоб ему было удобнее. Запутала я их, конечно, основательно, но Герман, не торопясь, бережно прочесывал каждую прядь.

– Прежде, мама тебе помогала? – спросил он.

– Да, и мыла и расчесывала, теперь, наверное, придется обрезать, – с тоской ответила я.

Расчесав волосы, Герман сплел их в косу.

– Не нужно ничего обрезать, – он нежно посмотрел мне в глаза. – Я буду тебе и мамой и папой…

Я не дала ему договорить.

– Герман! Ты опять?

– Хорошо, – спокойно сказал он. – Об этом говорить будем завтра.

«Да, не о чем здесь говорить» – подумала я.

Он потушил верхний свет, включил ночник и присел на постель, облокотившись спиной на подушки. Я стояла и не знала, что мне делать, что вот так, запросто лечь к нему в постель?

– Настя, – он пристально смотрел на меня.

«Какой он все-таки добрый и милый» – подумала я, посмотрев на него, продолжая стоять в полной растерянности.

– Насть, ты так и будешь стоять? Спать ты тоже, стоя будешь? – он смотрел в мое растерянное лицо, понимая, что я не знаю, как поступить. – Присядь, пожалуйста, рядом со мной.

Я покорно подошла и присела рядом с ним.

– Настя, ну, перестань уже, бояться меня, – тихо и нежно сказал он.

– Я не боюсь, – робко ответила я.

– Боишься, я же вижу и я не понимаю почему.

Он взял меня ладонью за подбородок и попытался поцеловать меня, но ему удалось лишь слегка коснуться моих губ, я отпрянула от него.

– Я не… – я не знала, как ему сказать.

Многие мои подруги уже спали с парнями, некоторые с его друзьями и он знал об этом. Он, видимо, и обо мне думал то же, а я?… Он внимательно смотрел на меня, все еще не понимая мою неприступность. Я посмотрела ему в глаза.

– Герман, я… Я… еще никогда…

Теперь запылали его щеки, он удивленно смотрел на меня.

– Какой же я дурак, – прошептал он. – Настенька, милая прости, – он обнял меня и нежно поцеловал в щеку. – Я – кретин. Девочка моя, я еще сильнее люблю тебя.

Теперь он не знал, что ему делать, мы сидели, облокотившись на подушки, он просто держал меня за руку.

– Теперь ты меня боишься? – пошутила я.

– Ну, да, – признался он, одной рукой он обнял меня за плечи, другой, ладонью тихонько коснулся моей щеки. – Настенька, милая моя я очень люблю тебя, безумно хочу тебя, но я, никогда не сделаю тебе плохо. Если ты не хочешь, если ты не готова скажи, я не буду настаивать. Если ты, поэтому не хочешь ехать со мной, не стоит, Настя, я не трону тебя. Я буду ждать столько, сколько будет нужно. Хочешь, я уйду в другую комнату? Скажи, Настенька, – он смотрел мне в глаза нежным взглядом, полным любви.

Я думала о том, что завтра он уедет, меня заберут в интернат, возможно, мы никогда больше не увидимся…

– Нет, – тихо сказала я. – Не уходи.

… Нежно – нежно он целовал мои губы… тихонько сняв с меня халат, он обнимал мои плечи… Мне было стыдно, я была напряжена, он чувствовал это.

– Настенька, милая, – шептал он, нежно целуя мою шею, плечи. – Не бойся, девочка моя… Доверься мне, Настенька…

Уложив меня на постели, он склонился надо мной и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Да, Настенька? Ты хочешь этого? – нежно спросил он.

– Да, – тихо ответила я.

Его губы, нежно коснулся моей груди… крепкие руки легли на мои бедра… он скинул с себя полотенце… я закрыла глаза…

– Настенька, любимая моя… Моя милая маленькая девочка… Моя… Ты только моя, Настенька…

Наутро, Герман проснулся самым счастливым человеком, когда он открыл глаза, я уже не спала и выглядела совсем не такой счастливой, как он, скорее наоборот.

– Что-то не так? – взволнованно спросил он, присев на постели. – Скажи, я сделал, что-то не так?

– Нет, все хорошо, – я пыталась улыбаться, а самой хотелось плакать.

Герман склонился надо мной и нежно поцеловал меня.

– Тогда почему моя принцесса грустит? – он смотрел на меня влюбленными счастливыми глазами.

Несколько минут я молча смотрела на него, потом все-таки спросила.

– Во сколько ты уезжаешь?

– Почему это, Я – уезжаю? – возмутился он и присел на постели. – МЫ – уезжаем!

– Герман, не начинай, пожалуйста! – я тоже присела, мы громко спорили. – Что ты скажешь родителям? Я украл подростка и через неделю ее будут искать!

– Настя, это не я начинаю! Это ты продолжаешь упираться! Я же сказал вчера, как мы поступим! – он готов был сорваться на крик, крепко взяв меня ладонями за плечи. – Я никому не отдам тебя! Слышишь? Никому и никогда! – взгляд у него сейчас был такой, что он, наверное, придушил бы даму из опеки, попадись она ему, он сильнее сжал ладони и, наверное, сам почувствовал, что делает мне больно. – Прости, милая, – уже спокойно сказал он, отпустил мои плечи и крепко обнял меня.