Лидия Грибас - Противостояние. Часть 1. Маленькая Настенька

– Настенька, я умоляю тебя, поедем со мной. Неужели ты не понимаешь, что я не смогу жить без тебя? Настя, пожалуйста.

– Герман, я очень не хочу терять тебя, ты единственный, кто есть у меня в этом мире, но ты же понимаешь, что все это бред. Что? Ну, что ты скажешь отцу? – я очень не хотела расставаться с ним.

Он взял мои ладони в свои и посмотрел мне в глаза.

– Скажи мне, девочка моя, – тихо сказал он. – ТЫ – хочешь жить со мной? ТЫ – готова разделить свою жизнь со МНОЙ? ТЫ – хочешь быть МОЕЙ женой? – он с надеждой смотрел на меня.

– Да, – твердо ответила я.

Он снова крепко обнял меня.

– Настенька, я весь мир переверну, но никому не отдам тебя.

– Но, как же отец? Ты понимаешь, о ЧЕМ ты хочешь просить его?

– Он поймет меня. Он должен понять меня! – Герман снова повысил голос.

– А если нет? – не успокаивалась я.

– Деньги сейчас решают многое, но я уверен, отец должен понять меня, – уверенно сказал он. – Собирайся, мы скоро выезжаем.

– Но, мне нечего собирать, – ответила я.

– Ну, да. Дом, кстати, уже открыли, мы можем съездить туда, – сказал он.

– Герман, там, наверное, нужно убрать? – меньше всего мне хотелось возвращаться туда.

– Ну, тогда шустрей, одевайся, поехали, – бодро сказал он…

Когда мы подъехали к дому, сердце мое сжалось в комок. Мой милый родной дом… Еще несколько дней назад у меня была семья, были родители, а теперь их нет и прежней жизни тоже больше нет.

После той ужасной ночи, сюда никто еще не входил, и теперь мне предстояло отмыть здесь всю кровь. Когда мы вошли, в доме стояла невыносимая вонь – запах закисших продуктов, просто валил с ног. Герман пооткрывал настежь все окна и двери. Я взяла два больших мешка для мусора и стала сбрасывать туда все подряд. Набрав два ведра горячей воды, я перемыла все комнаты, оставалась кухня, я до последнего не хотела входить туда. Герман, видимо, это понимал.

– Хочешь, я сам там уберу? – спросил он.

– Не нужно, Герман, я должна сама.

– Сама, а я тебе помогу.

Дверь на кухню, до сих пор оставалась закрытой и, когда мы открыли ее, помимо запаха испорченных продуктов, в нос «ударил» запах, разлитой на полу и оставшейся в стаканах, водки. Герман открыл окно, в него ворвался чистый свежий воздух.

Я стояла, уставившись в пол, там были два больших пятна, уже засохшей, крови и два, обрисованных мелом силуэта, недавно лежавших здесь, в неестественных позах, людей.

– Настя, ты как? – спросил меня Герман, видя мое оцепенение.

– Нормально, – тихо ответила я.

Мы перемыли всю посуду, собрали весь мусор. Пол – я смотрела на него и снова вспоминала, ту ужасную ночь, когда в один миг, я осталась совсем одна на всем белом свете. «Я все равно найду вас всех! Найду и выпущу вам кишки!» – думала я, отмывая, присохшую к полу, кровь. И это были не просто мысли обиженного ребенка. Эти мысли, с неистовой яростью, очень крепко «засели» у меня в мозгу и в сердце. «Я все равно, найду вас всех!»

– Ну, все, – сказала я, наконец, закончив с уборкой и собрав вещи.

– Едем? – спросил Герман.

– Да. На кладбище заедем?

– Конечно.

По дороге Герман купил большой букет кроваво – красных роз. Кроваво – красные розы… Раскладывая их на могилах родителей, я все еще не верила в то, что их больше нет. Никто не сможет заменить мне мать. Никто не сможет заменить мне ее любовь и заботу! Никто! Даже Герман. «Не впускай в свое сердце жестокость» – когда-то говорил мне мой любимый дедушка, но именно она сейчас заполняла мою душу. Мне не хотелось рыдать, мне хотелось найти этих уродов и раздавить их, я была уверенна, что когда-нибудь, я сделаю это. Герман обнял меня за плечи, мы еще немного побыли на кладбище и ушли.

– Прощайте, родные мои, – прошептала я, в последний раз взглянув на могилы родителей и, не оборачиваясь, пошла к машине.

Уходя с кладбища, я думала о том, что уже никогда я не смогу быть наивной и доверчивой. Я уже не буду ребенком, которого опекает мать. Сейчас, я не просто уезжала из Ивановска. Я уезжала из детства, так жестоко оборванного и впереди меня ждала совсем другая, взрослая жизнь, где не будет заботливой мамы. Теперь я сама должна бороться за свою жизнь. Эти уроды не просто лишили меня родителей, они лишили меня детства и юности, навсегда убив во мне светлую чистую наивность, оставив в сердце жестокость и осознание того, что мир жесток и судьба порой несправедлива. Но тогда, я даже не подозревала, сколько еще слез мне предстоит пролить, прежде чем судьба убьет мою наивность окончательно, насколько жестокой окажется моя судьба и насколько жестокой стану я сама в постоянной борьбе со своей судьбой.

Когда мы выехали из города, я достала из сумки ключи и документы на дом и отдала их Герману.

– Продать пока не получится, придумай, что-нибудь. Я никогда туда больше не вернусь.

– Нужно будет оформить наследство, – сказал Герман.

– Дом записан на меня, – ответила я.

Город Ижевск район Кирово ул. Николая Архипова.

Ижевск – красивый Сибирский город, окруженный хвойными лесами и болотами, по численности населения, около двух миллионов человек, и по площади, он в разы превосходит мой родной тихий Ивановск.

Почти всю дорогу до Ижевска, мы ехали молча.

Я все время думала о том, что ждет меня дальше, как примут меня родители Германа и примут ли вообще, и, если не примут, что будет со мной…

Пока мы доехали, я вся издергалась, старалась этого не показывать, но Герман видел, как сильно я переживаю.

– Настя, – сказал он, когда мы подъехали к дому. – Я прошу тебя, не переживай, – он взял меня за руки и посмотрел мне в глаза. – Милая моя, все будет хорошо, поверь мне, – нежно сказал он.

И я поверила, поверила и доверила ему свою жизнь.

– Идем, – уверенно сказал он и мы вышли из машины.

Родители Германа жили в трехэтажном доме за городом. Небольшой коттеджный район, среди деревьев, вдали от городской суеты. В доме, помимо родителей, жила гувернантка – Наталья Петровна, она жила и работала у них так давно, что стала, практически, членом семьи. Туся – так звали ее в семье Германа. Еще в доме имелся садовник и горничная.

Ворота нам открыл охранник, на пороге дома встретила Туся. Мы вошли в большую гостиную, я осмотрелась и мне захотелось сбежать. После маленького городка и тихого уютного домика, здесь, во всем этом богатом интерьере, я чувствовала себя глупо и нелепо.

В больших кожаных креслах у камина сидели: мама – Марта и отец – Марк.

У Германа было три старших брата: Аскольд, Рик и Генри, но они жили отдельно, с родителями жил только Герман. Никто из братьев Германа еще не был женат, хотя старшему из них – Аскольду, было уже 30.

Семья Германа – семья немцев, приехавших в Россию уже очень давно. Все сыновья Марка и Марты родились уже здесь, в России.