Иван Веденеев - Мизантропия

Когда я зашел на кухню, Лиз даже не повернулась, продолжая возиться с туркой. Утренние солнечные лучи обволакивают фигуру, накинутая сверху рубашка слегка просвечивает, позволяя рассмотреть каждую линию ее тела. Я сделал пару шагов, она немного наклонила голову, оголяя часть шеи. Наверное, улыбнулась. Хитро так, с прищуром. Ловушка готова, осталось дождаться жертву. В глазах потемнело, затем резкая вспышка, и мир вокруг наполнился женскими криками, стрельбой и языками пламени. Горит трава, кусты и маленькие деревянные домики. Люди в форме бегут с автоматами на перевес, заходят в каждое жилище, добивают всех, кого находят. На земле передо мной лежит тело одной из местных; грубое холщовое платье, волосы и руки – все пропитано кровью, а штурмовой отряд продолжает зачистку. Никого не оставлять в живых – такой приказ. Сзади стоит совсем еще молодой парень с винтовкой, его руки трясутся, из глаз текут слезы. Он что-то кричит, указывает на сослуживцев, но никому нет до него дела. Операция подходит к концу. Какой-то солдат вытащил из здания женщину, она дергается, визжит и пытается вырваться. Ребята хотят поразвлечься…

– Сэр! – юноша не выдерживает и дергает меня за рукав. – Остановите их! Так нельзя!

– Я не могу… – пытаюсь отговорится. – Другой род войск, они мне не подчиняются…

– Но… Так нельзя! – повторяет парень, затем делает резкий вздох и пытается придумать какой-нибудь аргумент. – Это не правильно!

– Это война…

Я иду к группе штурмовиков. Один уже стаскивает с себя штаны, другие держат сопротивляющуюся за руки и ноги. Приказываю прекратить. Никто не слушает, хохочут, глаза расширены, а в них отражаются языки пламени. Дергаю первого за ворот; застыл передо мной в трусах, потянулся к пистолету…

– Эй! – резкий удар по щеке возвращает меня к реальности, а последующее мягкое прикосновение заглушает боль. Я чувствую теплое тело, движение грудной клетки, биение ее сердца. Воспоминания медленно растворяются, но насильник успевает упасть на землю с удивленным выражением лица.

– Извини… – звучит хриплый голос человека, который провел несколько дней без воды.

– Опять приступ? – в ее глазах волнение, пальцы поглаживают мою скулу.

– Да. Небольшая расплата за то хорошее, что происходит со мной сейчас, – пытаюсь улыбнуться и обнимаю Лиз за талию. – Должно же быть хоть что-то… Не знаю, плохое?

– Какой же ты пессимист! – вырывается и возвращается к плите, чтобы снять едва не убежавший кофе. – Лучше бы радовался жизни, текущему моменту! Нет, обязательно надо придумать какую-нибудь херню и считать, что это нормально! Прости, я понимаю, через что тебе пришлось пройти…

– Ага, – я сел за стол и потянулся к лежащей неподалеку пачке. – Не будем об этом. Давно проснулась?

– Минут двадцать назад, – чашки наполнились горячим темным напитком, а Лиз присела напротив и, подперев руками голову, внимательно посмотрела мне в глаза. – Я тут подумала…

– Пугающее начало.

– Да ну тебя! Сперва дослушай, а потом комментируй, – она сделала аккуратный глоток. – Я знаю, что ты родился и вырос в этом Городе. Знаю какова жизнь мальчишки в Арти. Знаю про войну… И все-таки считаю, что это не приговор.

– А, вот к чему ты клонишь… Мы говорим об этом несколько дней подряд.

– Именно. Вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь более приятным, – Лиз смешно нахмурилась. – Поэтому давай ты уже согласишься и приступим к этому прямо сейчас!

Может, действительно согласиться? Что я теряю? Да собственно, ничего, абсолютно. Она спокойно выслушала мою историю, всю до мельчайших подробностей. Спустя несколько часов после начала ее лицо было бледнее мела, но тем не менее, Лиз не убежала и не захотела меня прогнать. Более того, предложила уехать куда подальше. Не просто в другой город, в другую страну, туда где солнце, полно снега и нет всей этой гадости. Сперва я лишь усмехался, больно уж все это напоминало историю из какого-нибудь дешевого романа, но она не успокаивалась, продолжала настаивать. Похоже, совершенно серьезно вознамерилась «спасти» такого человека, как я. Не представляю, как убедить ее отказаться от этой глупой затеи. Нет, переезд – лучшее, что может случится с жителем нашего Города, но у Лиз будет куча возможностей сделать это без такого тяжелого груза на плечах…

– Возвращайся из своих мыслей! – она щелкнула пальцами у меня перед носом. – Я тут!

– Ты точно решила? – я наконец-то поджег давно приготовленную сигарету и глубоко затянулся.

– Конечно. Ты мнешься как школьница перед выпускным баллом, – Лиз рассмеялась, отмахиваясь от дыма. – Здоровая, лысая школьница.

– Что такое выпускной балл? – не припоминаю ничего подобного в том месте, где мне пришлось учиться.

– Понятно… Ты с темы-то не съезжай!

Я замолчал и сделал еще несколько затяжек, внимательно разглядывая застывшую напротив девушку. Она немного наклонилась вперед, облокотившись на стол, в уголках ее глаз заблестели крошечные озорные огоньки, а мне в голову в очередной раз забралась подозрительная мысль. Вот только, если в предыдущих случаях я подолгу ее переваривал, то сейчас внутри зашевелилась самая настоящая злость. Хватит рефлексировать, теоретик херов! Какая разница, почему выбрали именно меня!?

– Когда едем? – часть сгоревшего табака упала в аккуратную пепельницу, и я с силой впечатал в нее остатки сигареты.

– На следующей неделе. Найдем покупателей на квартиру, заберем деньги и в тот же день на самолет. Ты умеешь кататься на горных лыжах? Ничего, научишься.

– Мне надо сделать новые документы, где у вас тут можно разжиться чем-нибудь качественным?

– В аэропорте очень строгий контроль. Могут и забраковать, поэтому будет гораздо лучше, если тебе удастся вернуть настоящие, – Лиз допила остатки немного остывшего кофе и подтолкнула ко мне вторую чашку, к которой я так и не притронулся.

– Хорошо. Сейчас схожу, – я поднялся и залпом опрокинул в себя весь напиток. – Ты не видела мое белье?

– Сейчас?! Еще пару минут назад мы говорили совсем о другом! – она успела схватить меня за руку и не дала убежать одеваться в спальню.

Я рассмеялся, впервые за очень долгое время. Этот смех показался мне каким-то чужим, принадлежавшим другому человеку. Вот что бывает, когда в жизни слишком много дерьма и нет места чему-то хорошему. Лиз чуть не подпрыгнула от неожиданности, но все-таки оценила.

– У него крепкие ножки? – я аккуратно посадил ее на столешницу.

– Да какая разница. Уже через неделю он нам больше не пригодится.

И все-таки они выдержали…

Стоило мне выйти из подъезда, как на меня тут же уставилась пожилая соседка. Я посмотрел ей в глаза, и уже через две секунды она брезгливо отвернулась, проворчав при этом что-то малопонятное. Была ли виновата одежда, подозрительно лицо или что-то еще, но, похоже, местные чуют выходцев из Арти или Ренто за километр. Я вежливо с ней поздоровался и даже поклонился, едва не вогнав даму в обморочное состояние, после чего направился к ближайшей станции метро, беспечно засунув руки в карманы куртки. Солнце приятно греет, повсюду снуют люди в деловых костюмах и ездят новенькие, поблескивающие на свету машины. Широкие проспекты и улицы прямые и ровные, дома доходят до нескольких десятков этажей, а где-то впереди маячит самое величественное здание Города – Серебряный шпиль.