Николай Старинщиков - Слуга

– Но только вы приезжайте скорее! Может, действительно он…

Она положила трубку.

– Мне позвонить бы…

– Пожалуйста…

Женщина придвинула аппарат. Сама сидит, не дышит и смотрит во все глаза. Наплели женщине про бандита, вот она и трясется.

– Как вызвать такси?

Дама произнесла шестизначную цифру. Михалыч тут же набрал номер. Ответили быстро. Михалыча интересовало время, через которое такси может прибыть к гостинице. Ответ был удручающим: как только освободится машина. Это его не устраивало. И Михалыч тут же решил, что не время вилять в его положении, надо действовать открыто.

– С кем вы разговаривали?

Она молчала. И тогда он вынул удостоверение и, раскрыв новенькую корочку, протянул женщине. Та прочитала несложный текст.

– Так кто же вы?

– Тот самый, о ком здесь написано. Но те, кто сюда звонил, совсем не те, за кого себя выдают. Останусь живым – расскажу о причине. А сейчас мне надо уйти. Помогите…

Она вскочила и повела Михалыча коридором – мимо номера, в обратную сторону. Михалыч тащил с собой чемодан. Он не мог бросить добро, доставленное напарником. Еще не вечер… Посмотрим, кто кого…

Они опустились по истертым ступеням, остановились перед двустворчатой дверью с висящими на ней пожарными ведрами. Женщина выдвинула засов, отворила створку и зашептала:

– Я верю вам. Бегите…

– Вы замужем?

Брови у нее прыгнули кверху. Экий дурак! Надо бежать во все лопатки, а этот про замужество. И все же сказала, что нет, что не замужем.

– Прощайте. Спасибо…

Он успел поцеловать ее в губы, прежде чем тяжелая дверь хлопнула у него перед носом. Михалыч огляделся. Вероятно, здесь были задворки сразу нескольких учреждений: вдоль стен валялись старые колеса, истертые метлы. И даже старая телега, задрав оглобли на кирпичную стену, стояла здесь. В конце двора виднелись ворота. Подойдя к ним, Михалыч выглянул на улицу. Одним концом она упиралась в реку, другим выходила на оживленную магистраль. Там мелькали автомобили. Через секунду, мерцая маяками, по ней пронеслась вереница полицейских машин.

С ношей в руке Михалыч вышел на магистраль, остановил такси и быстро ушел от опасного места. Возможно, лысый на вокзале заподозрил в нем настоящего Толика, возможно, о нем рассказала проводница. Вариантов – целая куча. Главное – нельзя терять контейнер.

Он выехал за город. У придорожного кафе попросил водителя остановиться. Автомашины следовали мимо, не останавливаясь. И вдруг, как озарение, в голову пришла чудная мысль. Подобным способом он еще никогда не пользовался. Он изменил внешность, в то время как надо бы изменить статус.

Водитель таращил глаза. Что-то не так?

– Говорят, если повернуть с дороги назад, то пути не будет. Посмотрим, насколько это верно.

Таксисту было все равно, в какую сторону ехать, лишь бы исправно платили, и вскоре такси оказалось перед дверью Военторга. В магазине было пустынно. Девушка за прилавком скучала.

– Что вас интересует?

Михалыча интересовала полицейская форма – для работников следствия.

Девушка оживилась:

– Если что, форму подгонят в нашем ателье.

Об удостоверении она не спросила, а может, не знала, что надо требовать.

Форма сидела замечательно. Фуражка с козырьком закрывала верхнюю часть лица. Вот только брюки не держались, сползали.

Портниха, с зажатыми меж губ булавками, поддерживала штаны. Это ничего, что они просторные. Позади специальный шов предусмотрен… Чик – и готово. Всех дел на десять минут…

Михалыч пыхтел в ответ: жена выстирала единственный комплект в растворе хлорной извести. Вместе с погонами и удостоверением. В результате получилось пугало. А завтра – строевой смотр. Сам генерал будет проверять экипировку…

– Вы не первый, что характерно… Такое случается…

Брюки принесли в примерочную. Михалыч запрыгнул в них – сидели как влитые. К форме он приобрел также полуботинки и куртку на «молнии» со съемными погонами.

Заплатив за одежду, он присел у входа. Таксист покорно ждал на улице, упершись задом в багажник и скрестив на груди руки.

Коробку с курткой и гражданской одеждой поставили у ног. Михалыч был теперь в форме – впервые за множество долгих лет.

Таксист ошалело глядел на подошедшего к нему полковника. Он не хотел узнавать недавнего пассажира. Пришлось и ему рассказать историю о нерадивой жене.

Такси тихо тронулось и пошло к Главпочтамту. Получив на руки очередную порцию «утешительных», водитель ждал «командира» у входа.

Звонок с Главпочтамта, кажется, ничуть не расстроил людей в Москве. Там лишь спросили, действительно ли погиб напарник.

– Да, погиб…

– Но, может, это не он?

– Всё сходится. Но я не могу открыть вторую половину контейнера.

– Записывайте: двенадцать, ноль восемь и семьдесят… Желаем удачи.

В Конторе почему-то пока что молчали, узнав, что Михалыч остался один. Кажется, это их устраивало. Один уже погиб. Зачем еще рисковать.

Убийца напарника не успел завладеть контейнером: вероятно, его спугнули, и он ушел через окно – вот почему была опущена рама в купе. За напарником, возможно, следили из Центра, выбирая лишь момент устранения. Улита сделала дело и спрятала рожки… В первый сеанс связи, на даче, работал тот же дежурный – этот голос не забыть. О нем ничего неизвестно – молодой он или старый, выносливый или слабый, но известен теперь его голос. Известно теперь даже его очередное дежурство. Чтобы его расколоть, надо сообщить ему ложный адрес и наблюдать со стороны. А потом связаться с куратором.

Областная администрация гудела, как осиное гнездо. Каждый норовил пройтись по даче губернатора, начиная от секретарей-операторов и кончая слесарем дядей Колей – его держали в подвале как знатока подвальных коммуникаций. Гудели все кому не лень, включая тех, кто вывел Политика «на магистральный путь развития», – Смаковский, Мальковский, Рябоконь, а также Рапп, известный как Сухофрукт. Собрались незваные, скалят зубы. После выборов губернатор закапризничал было, строгость на себя напустил – в порядке очереди! Будьте добры!

Но «квартет» не обиделся: он понял, что это всего лишь головокружение от успеха. Рябоконь нынче опять скалил зубы:

– Здоровье у человека одно, надо им пользоваться обдуманно…

– Прекрати паясничать! Тебе здесь не овощная база!

Банкир Рапп раскинул руки, призывая к спокойствию:

– Действительно, мы не на базе… Евгений Васильевич всё понял и больше не будет…

Губернатор подобрал губы. Сказать, что он обязан квартету, – значит, признать себя пешкой в чужих руках. Но если гнуть прежнюю линию – не жди хорошего. Конечно, он больше не будет. Пусть лезут теперь хоть толпой к нему в кабинет – про них же потом и скажут: дорвались до власти, двери ногой открывают. А ведь решили же, что лучше лишний раз пыль в глаза пустить, чем лезть напролом. Лучше так, чем начнут судить да рядить про бюджетные деньги, про административный ресурс…